Джудит Макнот - Благословение небес

При этих словах дурное предчувствие сдавило ей грудь, и память ее начала проясняться.

— Мы тогда очень приятно побеседовали с вами, — продолжал лорд Марчмэн. — Вы рассказывали о какой-то особенно осторожной форели, которую вам в конце концов удалось поймать, — щеки Элизабет запылали как горячие уголья, когда она услышала продолжение, — и мы с вами совсем позабыли о времени, рассказывая друг другу рыбацкие байки.

Он спокойно и терпеливо ждал ответа, и когда молчать дальше было уже невозможно, она наконец выговорила:

— А что было… потом?

— Совсем немного. На следующий день я не поехал в Шотландию, а зашел к вам. Вы отправили восвояси не меньше дюжины молодых болванов, которые пришли, чтобы отвезти вас на какой-то прием, и предпочли отправиться со мной в парк.

Элизабет не могла себя заставить посмотреть ему в глаза.

— Хотите знать, о чем мы говорили на этот раз?

— Нет, не думаю. Он усмехнулся.

— Вы пожаловались, что устали от этой светской круговерти, и признались, что мечтаете снова оказаться на природе. По этой причине вы и приняли мое предложение пойти в парк. Думаю, мы оба чудесно провели тот день.

Элизабет все-таки подняла глаза и, встретившись с его грустно-насмешливым взглядом, с почти утвердительной интонацией спросила:

— И мы снова говорили о рыбалке?

— Нет. О том, как лучше охотиться на кабана. Она отвернула голову к окну.

— Вы поведали мне волнующую историю о том, как ваш отец когда-то давно подстрелил дикого кабана, и как вы без разрешения наблюдали за этой охотой с дерева, и как именно под этим деревом завалился кабан. Насколько я помню, — беззлобно закончил он, — вы сказали, что своим радостным криком выдали себя охотниками заработали строгий выговор от отца.

В глазах его заплясали смешинки, и внезапно они оба рассмеялись.

— И ваш смех я тоже запомнил, — сказал он, улыбаясь, — я еще подумал тогда, что никогда раньше не слышал таких чудесных звуков. — Осознав, что сделал ей комплимент, он покраснел, подергал себя за шейный платок и отвел глаза,

Заметив его смущение, Элизабет подождала, пока граф придет в себя и снова посмотрит на нее.

— Теперь я тоже вспомнила вас, — сказала она и, видя, что он с сожалением снова отворачивает голову, пристальным взглядом заставила его посмотреть себе в лицо. — Правда, — тихо сказала она. — Я вспомнила всего минуту назад.

Он обрадованно откинулся в кресле и уже более свободно посмотрел ей в глаза.

— Так почему же вы решили пересмотреть мое предложение, если я не произвел на вас ни малейшего впечатления?

Он был таким милым, таким хорошим, и Элизабет почувствовала, что не смеет солгать ему. Более того, ее мнение относительно ума лорда Марчмэна стремительно менялось в лучшую сторону. Теперь, когда возможность романтического увлечения была начисто отметена, он начал проявлять опасную проницательность.

— Вы можете быть со мной полностью откровенны, — успокоил он Элизабет, словно прочитав ее мысли. — И примите во внимание, что я не такой уж простак, как вам, должно быть, показалось. Просто я… редко общаюсь с женщинами и не умею за ними ухаживать. Но, может быть, мы могли бы быть друзьями, раз уж мне не суждено стать вашим мужем, — сказал он, почти не выдав своего сожаления.

Элизабет уже поняла, что граф не оставит ее в покое, пока она не расскажет ему все, как есть, но интуитивно чувствовала, что смеяться над ней он не станет.

— Решение принял мой дядя, — сказала она со смущенной улыбкой, стараясь изложить дело так, чтобы оно было как можно менее унизительным для лорда Марчмэна. — У него нет собственных детей, и он очень решительно настроен выдать меня замуж. Он узнал имена джентльменов, которые когда-то делали мне предложение, и… как бы это сказать… — Элизабет беспомощно замолчала. Объяснить ему это оказалось не так просто, как она надеялась.

— И выбрал меня? — предположил граф. Элизабет кивнула.

— Странно. Я точно помню, как все говорили, что вы получили множество предложений в тот сезон, когда я познакомился с вами. И тем не менее ваш дядя выбрал меня. Надо сказать, я польщен. Но и немало удивлен таким оборотом дела. Принимая во внимание значительную разницу в возрасте, не говоря уж об интересах, я бы предположил, что он выберет более молодого человека. Прошу прощения за любопытство, но что все-таки толкнуло его на это? — спросил граф, не сводя с нее пристального взгляда.

Элизабет чуть не выпрыгнула из кресла от досады, когда он задал следующий вопрос:

— И кого еще он выбрал в кандидаты?

Закусив губу, она отвернулась, не подумав о том, что по ее потрясенному лицу лорд Марчмэн без труда догадается, что как бы ни смутил ее вопрос, ответ на него пугает ее еще больше.

— Кто бы ни был этот человек, он, должно быть, устраивает вас еще меньше, если судить по вашему лицу, — сказал граф, наблюдая за ней. — Может быть, мне попытаться угадать? Или сказать вам прямо, что час назад я случайно услышал, как ваша тетя и ваш кучер смеялись над тем, как все здорово получилось с сэром Фрэнсисом Белховеном? Другой кандидат — Белховен? — мягко спросил он.

Элизабет побледнела.

— Проклятие! — вырвалось у графа. — Как только вашему дяде могло прийти в голову предложить такое невинное дитя, как вы, этому старому…

— Он уже отказался от этой мысли, — заверила его Элизабет, тронутая тем, что, будучи почти не знаком с ней, граф так сильно о ней беспокоится.

— Вы уверены?

— Думаю, что да.

После секундного колебания он кивнул и откинулся в кресле.

На лице его появилась улыбка.

— Можно спросить, как вам это удалось?

— Честно говоря, я предпочла бы, чтобы вы не спрашивали об этом.

Он снова кивнул и заулыбался еще шире, в его голубых глазах заискрились огоньки.

— Интересно, сильно я ошибусь, если предположу, что с ним вы использовали ту же тактику?

— Я… я не уверена, что поняла ваш вопрос, — осторожно ответила Элизабет, — его улыбка была такой заразительной, что она начала покусывать губы, чтобы удержаться от ответной улыбки.

— Ну что ж, полагаю, что либо ваш интерес к рыбалке два года назад был искренним, либо вы просто хотели сделать мне приятное и дать возможность поговорить о том, что мне интересно. Если верно первое, то ваш вчерашний испуг был не таким уж… как бы это сказать… сильным, как вы хотели меня в том убедить, верно? — Он засмеялся. — А не хотите ли вы попытаться поймать ту форель, которую я упустил из-за вас сегодня утром? То-то она сейчас надо мной насмехается.

Элизабет рассмеялась, чувствуя себя так, словно они с ним действительно давние друзья. Вот было бы замечательно, скинув туфли, посидеть, у ручья и показать ему, как она умеет обращаться со снастями. Но, с другой стороны, ей не хотелось причинять ему неудобства своим пребыванием в доме, к тому же с риском того, что он передумает.

— Все уже решено, — медленно сказала Элизабет, — и поэтому лучше, если завтра мы с тетей будем уже на пути к последнему пункту нашего путешествия.

Следующий день выдался ясным и теплым, на деревьях распевали птицы, и солнце весело светило с лазурного неба. Но к несчастью, это был один из тех дней, когда решения, принятые накануне, уже не кажутся так легко выполнимыми, и когда лорд Марчмэн усадил их с Бертой в карету, Элизабет все еще мучилась над дилеммой. Перспектива встретиться с Яном Торнтоном без Люсинды абсолютно не привлекала ее. В борьбе с этим человеком ей могла помочь только Люсинда — Люсинда, которая не пасовала никогда и ни перед кем, Люсинда, которая в любой ситуации могла дать ей дельный совет. Самым простым решением в этой ситуации казалось остановиться в гостинице, где они должны были встретиться с Люсиндой.Но беда в том, что дядя Джулиус и здесь проявил свою рачительность, загнав ее в рамки строгого бюджета и выделив совсем небольшую сумму на экстренные расходы. Сев в карету, Элизабет сказала себе, что это и есть экстренный случай, и решила потратить деньги. А об объяснениях можно будет подумать позже. Эрон все еще ждал распоряжений, куда ехать,

— В Кэррингтон, Эрон, — сказала она. — Мы остановимся в гостинице и будем ждать там Люсинду.

Она повернулась к лорду Марчмэну и признательно улыбнулась ему, протягивая руку из окна кареты.

— Спасибо вам, — тихо, но от всей души поблагодарила она, — спасибо вам за все, милорд, и за то, что вы такой, какой вы есть.

Он начал заливаться краской от неожиданного комплимента, но в это время карета тронулась, лошади вышли на дорогу и резво побежали вперед. Лорд Марчмэн проводил их взглядом, потом повернулся и медленно пошел в дом, к себе в кабинет. Сев за стол, он посмотрел на письмо, написанное ее дяде, и машинально забарабанил пальцами по столу, вспоминая, что ответила ему Элизабет, когда он спросил, уверена ли она, что Белховен откажется от нее. «Думаю, что да», — сказала она. И тогда Джон принял решение.

Чувствуя себя нелепым Дон-Кихотом, готовым прийти на выручку даме, которая к нему не расположена, он взял чистый лист бумаги и написал новое письмо ее дяде. Как всегда, когда нужно было проявить светскую дипломатичность, лорд Марчмэн оказался не на высоте. Его записка была верхом лаконичности и гласила:

«В случае если Белховен попросит ее у вас, посоветуйтесь, пожалуйста, со мной. Пожалуй, я захочу ее первым».

Ян Торнтон стоял в центре большого шотландского коттеджа, где он родился и провел все свое детство. Теперь он использовал его как охотничий домик, но для сердца его он значил гораздо больше: это было место, где он мог обрести спокойствие и чувство реальности, куда мог убежать от сумасшедшего ритма городской жизни.

Глубоко засунув руки в карманы, он оглядывался вокруг себя, глядя на этот дом уже с точки зрения взрослого человека.

— Каждый раз, когда я сюда возвращаюсь, он кажется мне меньше, чем в прошлый раз, — сказал Ян румяному, средних лет мужчине, который ввалился в дверь с тяжелым мешком провизии на спине.