Только сейчас Элинор поняла, что доставляла Кэролайн слишком много неприятностей и огорчений. Вряд ли, кто-либо еще был способен на все то, что когда-то давно и не очень давно сотворила племянница, покатываясь от хохота и потешаясь. Своими отвратительными выходками она целенаправленно портила тете жизнь, по сути дела просто отравила ее. Недаром леди Фэнтон приходила в восторг, когда племянница уезжала в школу. Это значило — два месяца мытарств позади, можно отдохнуть.

Элинор и не представляла, что способна на такое самобичевание. Она никогда раньше не считала себя виновной в детских шалостях и даже находила их забавными. Зато теперь ее мысли были одна чернее другой. Девушка ничего не ела, ни с кем не говорила и даже не слышала ничего вокруг.

Она очнулась лишь тогда, когда почувствовала, что кто-то почти насильно сует ей в руки стакан, подняла голову и оглядевшись, заметила, что в комнате нет никого, кроме Маделайн и Джеффа.

— Пей, — повторил мужчина настойчиво, — давай же.

— Не хочу.

— Разве я спросил: хочешь ты или нет? Пей, черт возьми.

Элинор свирепо посмотрела на него, выхватила стакан и заглянула в него. Обычная вода. Она поставила его на стол.

— Потом.

— Нет, сейчас.

— Не буду.

— Будешь.

— Нет, не буду!

— Ладно, — процедил он сквозь зубы, сдерживаясь изо всех сил, — тогда мне придется влить в тебя воду насильно.

— Конечно, что еще от вас ждать, — прошипела Элинор в ответ.

— Ты — гадкая, отвратительная девчонка! — выпалил Джефф.

— Да! — в том же духе отозвалась она, — я знаю, знаю, знаю! Ужасная, гадкая, мерзкая! И все это из-за меня! Она умерла из-за меня, потому что я всю жизнь доставляла ей одни неприятности!

Элинор закрыла лицо руками, отгораживаясь от окружающего мира, не в силах видеть сверлящие ее взгляды.

— Боже мой, Элинор, — всхлипнула Маделайн, — я не думаю, что ты так уж и виновата…

Джефф резко повернулся к ней:

— Мисс Виккерс, — зловеще произнес он, — не пора ли вам спать?

— Я… мне… но ведь еще совсем светло… И потом, я не понимаю…

— Ступайте, отдохните, глядишь, голова перестанет болеть.

— Но у меня не болит голова!

— Неужели? Тогда просто ступайте вон!

Мадди глядела на него широко раскрытыми от изумления глазами. Она даже забыла, что должна смутиться и покраснеть.

— Ну? — повторил Джефф.

— Это неприлично и некрасиво с вашей стороны, сэр, — прошептала девушка.

— Если вы немедленно не уйдете, я поступлю еще более некрасиво, мисс Виккерс. Я сам вас вышвырну.

Маделайн вскочила на ноги и вылетела за дверь.

— В самом деле, просто ужасно, — сказала Элинор, отнимая руки от лица, — вам должно быть стыдно, Блэкки.

— Пусть будет стыдно, — согласился он, садясь с ней рядом, — тебе лучше?

— Да. Нет. Но я уже не устрою истерику. Все в порядке. Вот, смотрите, я даже выпью вашу воду, — я подтверждение своих слов девушка опорожнила стакан.

— Извини меня, пожалуйста. Я совсем так не думаю. Это вырвалось у меня против воли. По привычке. Элинор, ты вовсе не отвратительная и… нет, совсем наоборот.

— Ничего подобного. Я именно такая. Бедная тетя Кэрол была счастлива, когда я уезжала в школу, так ей хотелось отдохнуть от меня, — тут она наконец заплакала, — ей приходилось меня терпеть, деваться некуда.

— Перестань же, — Джефф обнял ее и прижал к себе, — ерунда. Она тебя очень любила и была в восторге от твоих выходок. Помнила их все до единой и с восхищением повторяла. Я устал слушать в сто десятый раз, как лихо ты насыпала мне червей в тарелку.

— В салфетку, — поправила его Элинор, всхлипнув, — я насыпала их в салфетку.

— Какая разница! Я был взбешен, а Кэрол это забавляло. Все время повторяла, что так мне и надо. Поэтому, выбрось из своей головы ту дурацкую мысль. А то, что она хотела отдохнуть от тебя… Все мы хотели отдохнуть от тебя. Но с огромным нетерпением ожидали твоего приезда, потому что без этих отвратительных выходок было бы ужасно скучно.

— Только не вам, — сдавленно фыркнула она.

Ей стало немного легче, во всяком случае, девушка была менее склонна винить себя в немыслимых прегрешениях.

— Спасибо, мистер Блэкстоун. Вы проявили огромную выдержку, терпеливо снося мои слезы.

— О нет, напротив, — возразил он.

В следующее мгновение Джефф отпустил ее и схватил со стола стакан. Элинор не успела понять, что произошло, как отворилась дверь и в комнату заглянула Линда.

— Мисс, — начала она, — простите. Вы будете ужинать?

— Нет, спасибо, — отозвалась Элинор, покачав головой.

— Будет. Мы все будем ужинать, — сказал Джефф.

— Я не хочу, — настаивала девушка, наблюдая, как он наливает в стакан воды и дает ей.

— Попробуй и у тебя получится.

— Да, мисс, — поддержала его Линда, — вам просто необходимо поесть.

— Судя по всему, вы лучше меня знаете, что мне необходимо, а что нет.

Девушка недоуменно покосилась на стакан, поднесла его к губам и сделала один глоток. Ей показалось, что если она такими темпами будет пить воду, то вскоре лопнет. Джефф вел себя странно.

— Хорошо, — кивнула она, — пусть будет ужин, Линда.

Только бы не спорить, не выяснять отношения. У нее уже совсем не осталось на это сил.

12 глава. Опекун

Завещание было прочитано вскоре после похорон. В результате этого Элинор с немалым изумлением узнала, что является обладательницей недвижимости, ценных бумаг и немалой суммы денег, оставленных ей тетей. Помимо этого, ей еще причиталось наследство родителей, тоже бывшее немаленьким. И все это она получит, когда вступит в соответствующий возраст. Нотариус сообщил ей новости с непроницаемым лицом и добавил, что до тех пор, пока Элинор не вступит в пору совершеннолетия, ей положен опекун. Так как никаких родственников у нее не наблюдается, то опекуном назначается мистер Тернер.

Присутствующий здесь же пастор подтвердил это наклоном головы и улыбнулся девушке. Она с минуту задумчиво смотрела на него. В принципе, Элинор не была против этого назначения. Раз уж без опекуна не обойтись, то пусть по крайней мере им будет человек знакомый. А Тернер, помимо прочего, был добрым и снисходительным. Но было одно «но». И оно очень не нравилось Элинор. Ей приходилось оставить дом и переехать на новое место жительство. Именно против этого девушка решительно воспротивилась.

— Я хочу остаться здесь, — заявила она непреклонно.

— Простите, мисс Беррингер, но это совершенно невозможно, — отозвался нотариус, собирая бумаги.

— Почему?

— Вам полагается находиться в доме вашего опекуна.

— Но почему я не могу жить у себя дома, мистер Эшер?

— Для того вам и был назначен опекун, мисс Беррингер, чтоб он заботился о вас и следил за вами. Как же он будет это делать, если вы будете жить в другом месте?

— Но это мой дом, — не сдавалась Элинор, — что с ним будет, если я его оставлю?

— Полагаю, ничего особенного, мисс Беррингер, — слегка улыбнулся мистер Эшер, — его закроют на время вашего отсутствия.

— А слуги?

— Их рассчитают.

Он поднялся со своего места, считая, что разговор закончен. Элинор, однако, так не считала.

— Подождите немного, мистер Эшер. Я еще не все сказала.

Нотариус повернулся к ней:

— Да, мисс Беррингер?

— Во-первых, я не хочу, чтобы дом запирали. Во-вторых, я не собираюсь рассчитывать слуг. Я к ним привыкла и хочу, чтоб они продолжали служить здесь, когда я вернусь.

Он кивнул, ожидая продолжения.

— Слуги останутся в доме и будут следить за порядком. Они будут получать свое обычное жалованье.

— Мисс Беррингер, мне это кажется нецелесообразным, — отозвался Эшер.

— Возможно. Других возражений у вас нет, сэр?

— Других нет, — согласился он.

— Тогда они останутся, — заключила Элинор.

Мистер Эшер приподнял брови, но этим его возражения ограничились.

Когда за ним закрылась дверь, мистер Тернер проговорил:

— Я не тороплю вас, мисс Беррингер. Полагаю, здесь еще много дел, которые бы вы хотели завершить.

— Да, вы правы, сэр, — согласилась девушка.

— И потом, точное ваше местонахождение не столь существенно. Ваше поместье находится близко, и я не вижу ничего предосудительного в том, чтобы вы иногда сюда приезжали.

Элинор кивнула. Пастор был человеком не мелочным и великодушно разрешил ей остаться пока в собственном доме.

После ухода гостей девушка села за стол и глубоко задумалась, подперев голову рукой. Несмотря на решение законника, ей совсем не хотелось выполнять его требования. В этом доме она провела почти все сознательные годы своей жизни. Неужели, теперь ей придется его оставить? И оставить надолго. До тех пор, пока она не станет совершеннолетней, то есть, до двадцати одного года. Этот срок казался Элинор чрезмерно большим. В двадцать один год она уже будет слишком взрослой. Девушка едва не подумала «старой» и поспешно отогнала эту глупую мысль. Что за вздор! Старой! Придет же такое в голову. Значит, тетя в свои почти тридцать молодая, а она в двадцать один — старуха? Элинор рассмеялась.

Но все-таки, четыре года — слишком много. За это время может многое измениться. И она должна жить столько лет с абсолютно чужими людьми, пусть и знакомыми. Но от самого факта знакомства они не станут ближе. Она не знала, каковы они, какие у них привычки и обычаи. Разумеется, семья пастора будет очень хорошо с ней обращаться, Элинор не опасалась, что ее будут притеснять. Сам пастор и его жена были добрыми людьми безо всяких закидонов. Но они — чужие. С ними Элинор никогда не будет чувствовать себя свободно. И потом, девушка подозревала, что мистер Тернер не понимает шуток.