– Не телефонный разговор, Тоха, – бармен, судя по всему, тоже не страдал избытком выдержки, и я воздал хвалу Богам, когда он вырвал трубку из рук дерганой девушки. – Приезжай, мы тебя ждем. И сильно не гони, спешки уже нет.

Неприятно царапнуло оброненное Деном «уже», но я старался не скатываться в панику, придерживаясь аксиомы «мысли материальны». Припарковался на пустовавшей автостоянке перед «Девять с половиной недель», внимательно осмотрелся и, к счастью, не обнаружил никаких следов погрома: стекла были целы, подсветка горела, двери не разворочены. Официантку нашел у барной стойки в весьма плачевном состоянии: некогда высокий хвост с пышным начесом грустно висел, как уши у спаниеля, блузка была помята и больше не отливала первозданной белизной, ну а макияж был безнадежно испорчен. Красная помада, неаккуратно размазанная по губам, делала девушку похожей на символ Хэллоуина или Харли Квин из «Отряда самоубийц». Тушь вперемешку с подводкой черными подтеками стекала по щекам, оставляя на коже размытые угольные дорожки.  

– Галь, – подобно саперу, приступающему к разминированию, предельно осторожно тронул ее за плечо и обрадовался, что не нарвался на новое цунами из женских слез – не слишком-то я силен в их остановке.

– Они его забрали, Антон, – горько всхлипнула девушка и кулачками потерла глаза, окончательно уничтожая жалкие остатки теней на веках.

– Садись, – торопливо перебил коллегу по цеху Ден, наверняка потративший все время, пока я к ним добирался, на то, чтобы хоть немного успокоить безутешную Галину.

Пока бармен доставал ледяную водку из морозильника, пока наливал три стопки до краев, я выудил салфетки и вложил их во все еще трясущиеся холодные руки официантки – она подняла глаза и уставилась на меня с благодарностью. Почувствовал себя неловко и отвернулся, чтобы не видеть пробивающуюся искру чужой надежды.

Чокнулись, опрокинули рюмки в вязкой тишине – Ден налил еще по одной.

– В общем, Мишка по самые уши влип в дурно пахнущую жижу, – блондин поскреб пальцами по затылку, ища подходящие фразы.

От заколебавшего в край «вокруг да около» я уже был готов сорваться и хорошенько стукнуть собеседника, лишь бы понять, что происходит у них в караоке.

– Не тяни резину, давай уже к сути, – оберегая последние крохи самообладания, скомандовал я.

– Сиденко решил по-быстрому поднять денег, позарился на жирную маржу *[1], – сбивчиво зачастил Ден, немигающим взглядом скользя по стене за моей спиной. – Пустил торговлю наркотой в караоке. Сами мы не барыжили, но процент с оборота имели не хилый.

От «чудесного» известия заломило в висках, которые я с силой сжал – как же ты, так Мишка, меня от Грацинского оградить старался, а сам ввязался в намного более опасную игру.

– С ментами не поделился, с крышей не договорился, правильно понимаю? – уточнил и без того очевидные факты: если бы Сиденко подстраховался, я бы все еще тусил в клубе с одноклассниками, Галя бы преспокойно спала дома, а Ден, вероятно, склеил бы какую-нибудь телочку и отправился ночевать к ней.

Блондин хмуро кивнул, подтверждая мои опасения, и повинно потупился.

– Антон, мы не, – виновато заблеял парень, но я его оборвал, не видя смысла в запоздалом раскаянии: «знала кошка, чье мясо съела».

– Поздно пить боржоми, когда почки отказали, – бросил грубовато и потянулся еще за одной стопкой в иллюзорном стремлении залить грозящую накрыть с головой тревогу за друга. – Миха где?

– С ними уехал, – отчитался бармен, перекладывая груз забот со своих плеч на мои. – Обсуждать сумму. Как я понял, поставят на счетчик, дадут срок.

– А если не соберет? – озвучил я вопрос, мучивший меня с того момента, как Ден заикнулся о наркотиках.

– А если не соберет… – эхом повторил за мной парень и резко заткнулся. Очередная истерика Галины вдребезги разбила гробовое молчание.

Мы пили еще около часа, пока в дверях бара не появился его хозяин. Под Мишкиным правым глазом красовался багрово-красный синяк, левую скулу расчертила глубокая кровавая царапина, черные джинсы превратились в грязно-коричневые из-за дорожной пыли. Рубашка выпущена поверх и порезана в нескольких местах. Сиденко, подволакивая левую ногу, медленно прошлепал к стойке и тяжело опустился на стул, держась за ребра. Он нечаянно смахнул на пол рюмку и даже не поморщился от звука расколовшегося стекла – лишь пальцем указал на бутылку «Беленькой». Сделал пару судорожных глотков прямо из горла, вытер тыльной стороной капли с потрескавшихся губ и оцепенело уронил голову на руки.


________

*[1] – маржа – чистая прибыль, чистый доход.

Глава 16

Антон


Не относитесь к жизни слишком серьезно.

Живым вам из нее все равно не выбраться.


(с) Оскар Уайлд.


Даже позавидовал прочной, словно кремень, броне друга – его избили, поставили на счетчик, а он умудрился в мгновение ока отключиться беспробудным сном младенца. Вдвоем с Деном оттащили бесчувственное тело Сиденко на диван, прикрыли его пледом – пусть хоть кто-то сегодня отдохнет за нас всех.

Попросил Галю присмотреть за начальником, пока я скатаюсь в больницу и вернусь – девушка успела умыться, стереть следы черной краски и больше не выглядела как героиня фильма ужасов. Еще она переоделась в простые джинсы и черную футболку, так что теперь воспринималась как обычная девчонка из соседнего подъезда, а не как стриптизерша. Официантка быстро как молния метнулась к раковине, набрала воды в глубокую чашку, чтобы аккуратно стереть с Мишкиного лица следы грязи и крови. В дежурной аптечке откопала перекись и бережно прошлась смоченной в ней ватой по многочисленным ссадинам. Подумал: может, и не такая она пустышка.

Заехал домой, постоял минут десять под контрастным душем, обретая бодрость духа. Забросил в спортивную сумку вещи первой необходимости на случай, если придется ночевать не в своей квартире. К маминой палате прибыл ровно в оговоренное время, чтобы застать ее мило беседующей с Валеркой. Широкая натура, Валеев заставил прикроватную тумбочку бананами, апельсинами, соками и шоколадками. По обыкновению, однокашник рассказывал что-то забавное, отчего мама звонко и задорно смеялась, похожая как никогда на висящий у нас в гостиной портрет, запечатлевший ее в молодости.

– А вот и Антоша пришел, – внимание ненадолго переключилось на мою персону, а потом снова вернулось к Валерке, что ни капли не обидело – я-то под боком в то время, как приятель не баловал нас частыми визитами из-за границы.

Провел с ними около часа, больше слушая, чем говоря, крепко обнял на прощание обоих, возликовав от того, что Валеев подтвердил вчерашние договоренности. Его знакомый хирург готов взяться за операцию и помочь с квотой.

По дороге в «Девять с половиной недель» несколько раз набирал Рите, но она не взяла трубку. Подумал было заехать к ней, но в последний момент решил, что девушка могла просто уснуть и сейчас важнее разобраться с Мишкиными проблемами. За время моего отсутствия ничего не изменилось: Сиденко по-прежнему спал на диване, Галина же, ровная словно струна, сидела рядом, охраняя его покой. Протянул девчонке захваченный по пути блинчик и кофе – наверняка проголодалась за тревожную выматывающую ночь, а выйти в магазин побоялась, вдруг шеф очнется и ему что-то понадобится.

– Спасибо, – еле слышно пролепетала она, а друг с трудом разлепил слипающиеся ото сна и побоев веки.

– А что со вторым? Он выглядит еще хуже? – подколол приятеля цитатой из нашего любимого фильма *[1], чтобы получить в ответ.

– Да, это был равный бой, – заржали в два голоса под обескураженным взглядом Галины, явно посчитавшей нас свихнувшимися.

– Галь, давай-ка ты домой, – пожалел девушку, которая второй день проводила на ногах без перерыва на сон. – А мы с Мишаней пока сами покумекаем, что делать и кто виноват. * [2]

Официантка с недоумением воззрилась на меня, явно незнакомая с творчеством Герцена и Чернышевского. Махнул на нее рукой и пожелал как следует отдохнуть.

– Тоха, – обронил Сиденко обреченно и зарылся пальцами в вихрастые каштановые волосы. Его правый глаз заплыл, а синяк из бордового превратился в лиловый.

– Не мне тебя осуждать, но это же наркота, Мих! – предполагал обойтись без нотаций, однако не удержался, вспомнив о загнувшемся от передоза на втором курсе соседа по комнате в общежитии. – Когда-нибудь у тебя появятся дети. Представь, если их так? Кто-то. На героин?

– Могут не появиться, – ляпнул товарищ запальчиво и выругался, хватаясь за треснувшую губу.

– Когда? – не стал тянуть кота за причинное место, желая знать точно, когда закончится дедлайн для сбора денег.

– Неделя, – от упавшего камнем слова повеяло безнадежностью, как и от озвученной Сиденко суммы. Мишка провел пальцами по отросшей колючей щетине, состарившей его лет на пять, и понес на одном дыхании: – хотел, чтобы все как у людей. Квартиру небольшую за МКАДом купить, с девчонкой хорошей начать встречаться, да хоть с той же Галькой. Тамаре Николаевне помочь. Задолбался каждый раз выбираться из #опы, отталкиваться от самого дна, чтобы всплыть! Понимаешь, бл@ть?!

Кто-то, а я уж точно понимал его, как никто другой, совсем недавно столкнувшись с острой нехваткой зеленых франклинов *[3].

– Благими намерениями, – начал я, но мгновенно осекся, встретившись с виноватым, как у побитой собаки, взглядом приятеля. – Прости. Прорвемся, Мих.

Проказница-судьба снова поставила меня перед не простым выбором, хотя, разве это выбор, когда на кону стоит жизнь друга? Еще пару часов назад был уверен, что получится быть честным с Маргаритой, дарить искренность и неподдельное тепло, но пришлось пересилить себя и позвонить Грацинскому. Рассыпаться в фальшивых извинениях за долгое молчание, выслушивать длинную тираду самовлюбленного павлина, запомнить информацию, которую мне надлежало достать в кратчайшие сроки.