– Ты в курсе, Бельский расстался с любовницей и снова вернулся в ряды завидных холостяков? – воодушевленно тараторила она подруге. Шатенке с короткой стрижкой телосложением и нарядом: темно-коричневыми брюками в крупную клетку, подтяжками и темно-синим поло, больше походившей на юного паренька.

– А ты, Инга, наверное, не в курсе, что у него есть дочка с ужасным характером? Вышвырнувшая вещи последней любовницы отца в бассейн. Ах да, а предпоследнюю пассию Марго выставила на улицу в одних трусах, – напоминавшая нахохлившегося воробья девушка покрутила пальцем у виска, намекая, что связываться с Ритой сродни самоубийству.

– Ну и что? Можно потерпеть вредную пигалицу, когда ее папаша ворочает такими бабками. Да и в постели Бельский … ух, жеребец, – цыкнула языком от воображаемого удовольствия блондинка с пережженными от частых окрашиваний светло-желтыми волосами.

Оставил пометочку: надо бы предупредить Владислава Вениаминовича, и даже не из корыстного желания набрать пару очков в его глазах, а скорее из старой доброй мужской солидарности. Стоило отвлечься на пару минут, как Риту уже бесцеремонно схватил за запястье некто, при более детальном рассмотрении оказавшийся моим заказчиком. Волна нехорошей такой, черной злобы поднималась изнутри – с большим удовольствием проехался бы по его холеной физиономии, но было нельзя. Пока нельзя.

– Отпусти, – бросил оппоненту сердито, поддавшись древнему, как мир, собственническому инстинкту: так хищник защищает от вторжения свою территорию, от посягательства – свою пару.

При виде моей персоны ухмылка с лица Эрнеста стремительно сползла, как уцелевший после зимы снег тает под теплым мартовским солнцем. Брюнет вперил в меня неприятный пронизывающий взгляд, будто хотел разобрать по косточкам, распилить черепную коробку и залезть внутрь. Отплатил ему той же монетой, ощущая, как обстановка накаляется до предела. Хватило бы и маленькой искры, чтобы разжечь буйный пожар. Урони он оскорбление в сторону Риты, меня бы не удержали от драки ни доводы разума, ни неодобрение присутствовавших гостей, ни возможное выдворение охраной. И кто знает, чем бы закончилось наше молчаливое противостояние, если бы очень вовремя не появился Грацинский-старший, отправивший нас обоих восвояси.

– А ты явно недооцениваешь свои успехи, Серов, – довольно произнес брюнет, когда мы удалились на достаточное расстояние, чтобы любезничавшая с именинником Маргарита не могла нас слышать.

– То, что Бельская притащила на прием недавнего знакомого, вовсе не значит, что она спешит посвящать меня в свои секреты, – задавил в зародыше намек на серьезные отношения, хотя сам уже успел и обзавестись вторым комплектом ключей от Ритиной квартиры, и узнать, что она любит вишневый ричмонд, пиццу с пепперони и шоколадный пудинг, а еще всей душой ненавидит дождь.

– Тик-так, тик-так, время идет, Антон, часики тикают, – подмигнул Эрнест, важно одергивая полы идеально сидевшего на нем фрака. Хотел посоветовать ему заодно поправить и корону на голове, но придержал пыл, вспоминая о Мишкиных проблемах.

Какое-то время бесцельно слонялся по шатру, перебросился парой слов с элегантной женщиной лет сорока пяти-пятидесяти в изумрудно-зеленом брючном костюме, которая призналась, что на день рожденье к Грацинскому ее затащил муж обещанием бесплатной выпивки и вкусных закусок. Наслаждался приятным обществом и веселыми шутками остроумной дамы, так что вернул ее супругу с неохотой.

– Антон, если ты Ритку мою обидишь… – коли гора не идет к Магомеду… В общем, Владислав Вениаминович сам меня нашел и решил не откладывать животрепещущий разговор в долгий ящик.

– Тогда можете занять очередь за моей мамой, – отшутился с тяжелым сердцем – врать не любил, да и при мысли, что причиню боль Маргарите, хотелось выть волком, но иного выхода из сложившейся ситуации я пока не видел.

– Ты уже познакомил ее с родителями? – в таких похожих на Ритины глаза плескалось удивление напополам с одобрением.

– Так вышло, – пожал плечами, испытывая очередной приступ мук совести, и, повинуясь необъяснимому порыву выложил: – Маргарита очень маме понравилась. И голос у нее … невероятный.

– Знаю. На Иру как две капли воды … – до этого строгий голос мужчины хрипло надломился при упоминании покойной супруги, и я уже приготовился к экскурсу в наверняка счастливое прошлое. Но в это мгновение мы оба заметили, как плавно текущая беседа Риты с Грацинским старшим постепенно становится ожесточенной, как хмурится ее красивое лицо и сжимаются в кулаки тонкие пальцы. Бельский похлопал меня по плечу, подталкивая: – иди, выручай!

Мне не нужно было повторять дважды, чтобы я сорвался с места, в считанные секунды протиснулся сквозь толпу, прерывая затянувшийся разговор. Накрыл Ритины плечи ладонями, придвинул девушку к себе, а потом и вовсе прижался подбородком к ее виску – и плевать, что обо мне подумает старый хрыч.

– Не обессудьте, Виктор Михайлович, вас, наверное, другие гости заждались, а я без своей спутницы совсем заскучал, – уставился на него нагло, заключил Марго в кольцо рук, желая оградить ее от возможных нападок.

– Еще раз спасибо за пластинки, Рита, заезжай в гости почаще, – намеренно игнорировал мое присутствие Грацинский, стараясь по возможности сохранить иллюзию гостеприимного хозяина.

– Фу, какие же они оба мерзкие, – после его ухода выдохнула по-прежнему окаменевшая от напряжения Марго.

Глава 22

Марго


Женщины могут быть совершенно равнодушны

к кому-то, но один намек на соперничество способен

вмиг разбудить в их душах самые пылкие чувства.


(с) «Ловушка для вершителя судеб, Олег Рой.


Антон успел вовремя.

Как будто на расстоянии почувствовал, что секунда промедления – и я взорвусь. Как ярким снопом взрывается свето-шумовая граната с выдернутой чекой. Как смертоносным импульсом несется в небо приведенная в действие водородная бомба.

Накопилось и накипело. Завязалось в тянущий узел где-то в груди. Перестало иметь значение, что мы находимся на празднике у банкира. Что в сотый раз обо мне будут шептаться люди. Что отец приподнимет одну бровь и посмотрит с укоризной.

Остановили теплые ладони, заботливо опустившиеся на плечи. Прервали обратный отсчет до катастрофы. Притянули к большому надежному телу. Ну и как я раньше без него справлялась? «Не очень», – услужливо подсказало внутреннее «я», а в мозгу запестрели заголовки газет один провокационней другого.

– И правда, не очень, – пробормотала под нос, получив изумленное «что?». Провела пальцами по руке Антона, снова обретая опору под ногами, и тихо попросила: – пойдем отсюда, а?

Серов словно только этих слов и ждал: улыбнулся широкой мальчишеской улыбкой от уха до уха и стремительно потащил меня к дверям, как набирающий скорость крейсер. Конечно, мы столкнулись у выхода с Эрнестом. Не могли не столкнуться, учитывая теорию вероятности и закон больших чисел, чувство юмора у судьбы, что чернее ночи, и мою завидную способность влипать в разнообразные неприятности.

– И даже на торт не останетесь? – притворно расстроился Грацинский-младший и для пущей убедительности даже развел руками.

– Только если из него выскочит стриптизерша и споет «прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете», – приказавшее долго жить торжество в невыразительных серых глазах уступило место возмущению, а я продолжила пляски на костях извечного оппонента: – не предусмотрена программой? Жаль, очень жаль. Значит, останемся в следующий раз, извини.

Выкатились на ступени стремительно, словно только что обчистившие банк и теперь опасающиеся погони грабители. Оставили за спиной и продолжавших жариться под знойным солнцем мордоворотов, так и не снявших пиджак, и неуютный загородный особняк, и давившую враждебностью атмосферу. Пришлось забраться на пассажирское сиденье и пустить Антона за руль любимого железного коня: мало того, что шампанское еще не успело выветриться из крови, так и недавняя перепалка с Виктором Михайловичем вряд ли способствовала спокойному вождению и концентрации на трассе.

– За что ты так с этим Эрнестом? – полюбопытствовал Серов, рассуждая вслух: – нет, он явно не фунт изюма, но все же?

– За вредность. И я сейчас не про тяжелый характер. Он жестокий, Антон. Помнишь историю про малиновые волосы? – дождалась утвердительного кивка и продолжила: – это после нее Грацинскому пришлось перекраситься из блондина в брюнета. Цвет ядерный оказался, ну да не в этом суть. Он приложил максимум усилий, чтобы испортить жизнь потешавшимся над ним одногруппникам. Не повезло тем, у кого не было влиятельных родителей. С кем-то из преподов Эрнест договорился, декану заплатил, чтобы парней не устроили на практику в хорошие места, чтобы они не получили положительных рекомендаций и не остались там работать. Если б я тогда знала, к чему приведет моя вроде бы невинная шалость, никогда б не стала с ним связываться…

Затихли на какое-то время. Желая, разбавить тишину, дотронулась до магнитолы, которая отозвалась пронзительным голосом Дольниковой: «Это не всерьез, а утром самолет и море слез. Прогноз – зима» *[1]. Засмотрелась на сильные пальцы, уверенно сжимавшие кожаную оплетку, и представила – что, если сейчас ехать не обратно в суетливую столицу с непрестанно движущимся потоком людей и автомобилей. Вот бы забить багажник едой и махнуть в Питер, там как раз белые ночи, и мосты разводные, и фонтаны в Петергофе. Эх, красота.

– Антон, увези меня, в Питер, – попросила больше в шутку, не думая о том, чтобы надолго бросить накопившиеся и не решенные дела. – А еще лучше в Казань. Ты знаешь какой там Кремль? Белокаменный. Загляденье!

– Сейчас не могу, – серьезно проговорил Серов и потянулся за сигаретами. – Проблема одна зависла и требует моего присутствия в городе.