Мне порядком надоело общаться с Ритиным затылком и лишь по тону догадываться, какие печали таятся на дне карих глаз, так что, не спрашивая позволения, развернул ее к себе и уперся пальцами в голые острые колени. Чтобы пару минут бороться с приступом ослепительного желания, требовавшего отложить выяснение отношений на потом и заняться кое чем более захватывающим.

– Рита, я очень перед тобой виноват, – облил керосином мосты за спиной и поджег, чтобы не было обратной дороги.

Марго молчала, а ее янтарные омуты не выражали ровным счетом ничего: ни любопытства, ни подозрения.

– В общем, в тот вечер на прием я попал не случайно, – подписал смертный приговор самому себе и с каким-то маниакальным удовольствием вбивал гвоздь за гвоздем в крышку собственного гроба: – мне предложили большие деньги за то, чтобы я познакомился с тобой, подружился и добыл некую информацию.

– Я знаю, Антон, – спокойно уронила Марго, а мне показалось, что она держит в руках мое сердце. И только от нее зависит, будет ли оно дальше биться. И пока я застрял где-то между стадиями «депрессия» и «принятие», она бесстрастно продолжила: – с самого начала знала.

Глава 29

Марго


Женщины… Что еще сказать… Кто сотворил их?

Господь Бог непревзойденный гений. Волосы…

Говорят, что волосы – это все… Знаешь ли ты,

что такое зарыться лицом в облако волос и захотеть

уснуть вечным сном… Или губы… когда они касаются

твоих губ – это словно глоток вина после перехода

через пустыню… Груди… Ох… Большие, маленькие…

Соски смотрят на тебя как скрытые прожектора…

Ноги… Неважно, похожи ли они на греческие колонны

или на ножки Стэнуэя, главное, что между ними…

Билет в рай…

(с) к/ф «Запах женщины».


Это было так смешно и так грустно одновременно.

Я прекрасно понимала, что именно Серов собирается мне сообщить. Но молчала намеренно. Отчаянно желая, чтобы он помучился. Так, как мучилась я, каждую ночь засыпая в его руках и изводя себя размышлениями: сколько в его заботе фальшивого, наносного, а сколько – настоящего.

– Почему ты молчала? – Антон задал вроде бы закономерный вопрос и воззрился на меня, словно в ожидании удара. Как будто я могла достать из-за пояса нож и вонзить ему между ребер в отместку за извилистую тропинку лжи, по которой он провел нас обоих.

– Любопытство – не порок, знаешь ли, – театрально растягивала слова, хлопала картинно ресницами, в общем, испытывала терпение мужчины на прочность, умело обходя какую бы то ни было конкретику. – Но сгубило одну … наивную, не слишком сообразительную Бельскую.

Серов испустил обреченный вздох и бережно взял мое лицо в ладони, а я потеряла дар речи, с удивлением отмечая, что воздуха в легких начинает катастрофически не хватать, как будто кто-то перекрыл клапан подачи кислорода в атмосферу.

– Рит, не закрывайся, пожалуйста, – Антон провел подушечкой большого пальца по моей скуле, а я поймала его за руку, не зная, чего хочу. То ли чтобы он остановился и перестал отвлекать своей нежностью от построения логических цепочек, то ли чтобы сгреб в объятья и сжал до хруста костей.

– Накануне дня рожденья меня предупредил отец. Поначалу я планировала усыпить твою бдительность и в самый неподходящий момент засыпать вопросами, выудить признание, – Серов сверлил меня подозрительным взглядом, явно ожидая вероломного подвоха или очередного фортеля. Я же просто откровенничала, освобождаясь от невыносимого бремени: – а потом и сама не заметила, когда все пошло не по плану. Зачем-то оттягивала разговор, давала себе отсрочку за отсрочкой, втайне надеясь, что ты все-таки признаешься сам.

Пальцы Антона снова пустились в путешествие по тыльной стороне моей ладони, и я ничего не могла поделать с собой и снова тонула в его серьезных темно-карих глазах. Захлебывалась в необъяснимой, не поддающейся логике привязанности к нему и хотела искренне верить, что у него ко мне нечто большее, чем банальная жажда денег.

– Новость о маминой болезни свалилась словно снег на голову. Как в дурацких голливудских фильмах – с каретой скорой помощи и хмурящим брови врачом, сообщающим, что необходима операция. На сердце. Замена трех клапанов, – Серов повествовал спокойно, излагая голые факты, а я внутренне ежилась, представляя, что он пережил в те тревожные мгновения. – Очень кстати появился человек, предложивший хорошие деньги за не сложную вроде услугу. И мне было бы куда проще, если бы ты оказалась такой, какой тебя описывал он и досужие газетчики. Капризной, надменной, пустой.

Мужчина взял небольшую паузу, выпуская воздух из легких, а у меня совершенно не получалось на него злиться: попади я в такую ситуацию, вцепилась бы в подвернувшийся шанс зубами.

– Я вообще фартовый *[1] по жизни, – краешком губ ухмыльнулся Серов. – Как нельзя кстати из Черногории прилетел одноклассник, нашел толкового специалиста, выбил для мамы квоту. И я уже почти послал своего нанимателя в пешее эротическое турне…

– Когда Сиденко вляпался в неприятности, – не нужно было быть гением, чтобы собрать воедино разрозненные факты, так хорошо объяснявшие и раздражавшие меня поздние звонки, и досадные недомолвки.

– Именно. Связался не с теми людьми. Вообразил себя Господом-Богом. Ты имеешь полное право меня осуждать, но Миха столько раз выручал мою проблемную задницу, что я буду последним козлом, если брошу его один на один с бедой, – я ухватилась за ткань футболки и притянула Антона ближе, обвивая ногами крепкие бедра в черных джинсах.

– У тебя осталось два дня. А ты вместо того, чтобы привязать меня к стулу, загонять иголки под ногти и всеми правдами и неправдами выпытывать необходимую информацию, решил поговорить по душам? – искренне восхищалась смелостью Серова, не знавшего наверняка, к чему приведет его откровение – я вполне могла разбить о его голову пару тарелок из никогда не нравившегося мне сервиза, подаренного Грацинскими. – Ты либо круглый дурак, либо превосходный актер и манипулятор, либо …

– Идиот, который позволил себе расслабиться и влюбиться, – вкрадчивый тон заставил вздрогнуть, а простые слова так и вовсе били на поражение, не оставляя ни единой возможности устоять перед харизматичным наглецом.

И если любого другого за такое признание я бы не медля вышвырнула из дома и с радостью спустила бы с лестницы, то Антону я даровала безоговорочное прощение, хоть он о нем и не попросил. Позволила сильным рукам скользнуть под майку и обжечь прикосновением моментально набухшую грудь. Разрешила умелым пальцам стащить с моих бедер черное кружево.

– Я обязательно об этом пожалею, – пробормотала за секунду до того, как утратить способность связно мыслить и складывать слоги в слова.

________

*[1] – фартовый – значит, удачливый, такой, которому везет, которому все сходит с рук.

Глава 30

Марго


Исключения редкость. Лицо ангельское,

а характер такой, что черти в аду бога

молят ее в рай забрать лишь бы не к ним.


(с) «Последний храм. Ветер перемен», Арт Богданов.


Стояла в многокилометровой пробке на выезде из города и курила в приоткрытое окошко. Выпустила несколько красивых дымных колец и поймала на себе заинтересованный взгляд водителя черного «Лэнд Ровера», ползущего по крайней левой полосе вровень с моим авто. Парень в солнцезащитных очках-авиаторах перегнулся через пассажирское сидение, опустил боковое стекло и высунулся наружу, не заботясь о том, что может испачкать свою белоснежную майку.

– Научишь? – попросил он, перекрикивая звуки раздававшихся сзади клаксонов.

– Лучше скачай обучающий видос, – посоветовала незнакомцу, в глубине души радуясь, что хоть не автограф потребовал.

– И номерок не дашь? – не сдавался парень, протягивая ко мне обе руки и грозя вывалиться из транспортного средства на раскаленный асфальт.

Подняла тонированное стекло, прячась от несостоявшегося поклонника – я, конечно, страдала от скуки на этой битком набитой трассе, но не настолько, чтобы броситься в подозрительный омут с головой. Включила кондиционер, спасаясь от безжалостной, проникающей не то что под одежду – под кожу, жары, и думала, как буду во всем признаваться отцу. Как непременно наткнусь на нравоучения вкупе с авторитетным «Я же тебе говорил», как буду юлить, избегая острых углов, и оправдывать Серова, к которому успела прикипеть.

Добралась в особняк отца измочаленная, с начинающим стремительно расти градусом раздражения от того, что ремонтники выбрали самый «подходящий» момент, перекрыли две полосы и заставили сотни автолюбителей тащиться со скоростью улиток. Скинула кеды в прихожей и помчалась к вожделенному холодильнику, манившему благами цивилизации в виде умопомрачительной бутылки ледяной «Бон Аквы». Опустошила емкость огромными глотками, не отвлекаясь на несколько пролившихся и спускающихся вниз с подбородка на шею и дальше капель. Блаженно зажмурилась – грядущий разговор теперь не казался таким уж неприятным.

Смерчем взлетела на второй этаж и резко остановилась, увидев ярко-красные лодочки на полу коридора. Ну почему некоторых, в частности Бельскую, жизнь ничему не учит? Позвонить заранее я снова не удосужилась, поэтому подходила к приоткрытой двери на цыпочках, напоминая себе сапера-смертника, не верящего в то, что разминирование пройдет удачно.

– Бл@ть! – не удержала смачного ругательства, заметив на подушке вытравленные краской светло-желтые волосы очередной охотницы за обеспеченным мужчиной.

Златокудрое безобразие с длинными, но слегка полноватыми ногами приподнялось в кровати и воззрилось на меня, хлопая пушистыми ресницами – результатом работы мастера из салона красоты. Отсутствие какой-либо одежды, кроме тонкой полоски стрингов, *[1] ничуть не смущало наглую девицу, возомнившую себя центром Вселенной. Алый бюстгальтер, болтающийся на стуле, как флаг на завоеванной крепости, и вовсе подливал масла в огонь моего гнева.