(с) «…нет воспоминаний без тебя», Эльчин Сафарли.


И снова белые больничные стены, от которых веяло безысходностью. Стерильная чистота, вызывавшая необъяснимый дискомфорт и острое желание выскочить на улицу и глотнуть дорожной пыли. И мельтешащий перед глазами Ванька. Теребивший нательный крестик из серебра и чуть ли не подпрыгивавший на скрип каждой открывавшейся двери.

– Все будет хорошо, – я повторял достаточно-таки стандартную для подобных случаев мантру, как ни странно, действительно успокаивавшую.

– Серовы? – при виде моложавого доктора в белой шапочке, снимавшего медицинскую маску с лощеного узкого лица, возникло нечто, похожее на ощущение дежавю.

Только на этот раз ни в какой кабинет нас не провожали, ограничившись парой фраз в полупустом тихом коридоре. О том, что плановая операция прошла успешно и сейчас Тамара Николаевна спит после общего наркоза.

– Спасибо вам огромное! – от переизбытка эмоций Ванька сжал доктора в радостных объятьях, а я отметил, как разгладилась расчертившая высокий лоб складочка и как победоносно блеснули уставшие, но довольные светло-серые глаза.

– Спасибо, – кивнул врачу с благодарностью, решив в следующий раз обязательно захватить презент. Не из корыстных мыслей подмазаться и выбить лучшие условия для мамы, а из искреннего восхищения теми, кто каждый день, в любое время суток спасает жизни людей.

Клинику покидали с легким сердцем и надеждой, что самое тяжелое для нашей семьи позади. К тому же, в комплекте с хорошей новостью у меня шел еще один повод для счастья: со дня на день с гастролей должна была вернуться Рита, по которой я истосковался до граничившей с сумасшествием одури. И до легкой ненависти к этому городу, потому что в нем не было моей бесшабашной, заражавшей окружающих неподдельным весельем девушки.

– Тох, – кого-кого, а Сида я не ожидал здесь увидеть, все еще злясь на друга за его промахи. Ну а мелкий предатель, по всей вероятности, решивший выступить в роли непрошенного миротворца, скомкано попрощался и исчез за ближайшим поворотом.

– Здравствуй, Миш, – я облокотился о прогретый солнцем металл автомобиля, сцепив пальцы в замок.

Сиденко мялся, как вчерашний студент на первом собеседовании у строгого работодателя, я пытался проковырять носком кроссовка дыру в недавно постеленном асфальте и не спешил нарушать вязкую тишину.

– Хорошо, – Мишка хмурился и пыхтел, как и все мы не любивший и не слишком-то хорошо умевший приносить извинения. – Вы с Марго были правы! Доволен?

– Не так сложно, правда? – я хохотнул, отдавая себе отчет, что за время ссоры успел соскучиться по другу, нашим совместным пикировкам и душевным посиделкам у него в баре.

– Без дорогих подарков и походов в крутые рестораны Ларису хватило ровно на неделю, прогулки по Москве-реке и ночное любование звездами – не для нее, – грустно хмыкнул Миха, очевидно, переживавший последствия хоть и предсказуемого, но болезненного разрыва. – Галка после всего практически со мной не общается, максимум – поддерживает разговор на рабочие и околорабочие темы…

Был не прочь поддержать друга и уже приготовился расписывать план по покорению гордой крепости, то есть по возвращению расположения обидевшейся официантки, когда в кармане завибрировал мобильный. На экране высветился не значившийся в памяти телефона номер, но низкий мужской голос с повелительными нотками я узнал мгновенно.

– Здравствуйте, Владислав Вениаминович, что-то с Ритой? – смутная тревога кольнула неясным предчувствием и свернулась притаившейся змеей на груди – не находил других причин, почему я мог понадобиться отцу Бельской. – Да, конечно, я недалеко от вашего офиса. Буду через полчаса.

Миновал стеклянные вращающиеся двери и попал в царство цифр, смет, ценных бумаг и кредитов с грабительскими процентами. Вокруг сновали молоденькие банковские служащие в классических миди, с собранными в одинаковые пучки волосами и непременно в черных туфлях с острыми шпильками. Походкой, высоко вздернутым подбородком и кричащим макияжем они куда больше походили на моделей из индустрии красоты. Дальше по коридору переговаривались офисные клерки с невыразительными глазами и сонными лицами, навевавшими скуку и вызывавшими желание как можно скорее покинуть эту ни разу не скромную обитель.

А вот секретарь Владислава Вениаминовича была полной противоположностью встреченных на первом этаже работниц. В светло-коричневых плетеных босоножках на небольшой танкетке, темно-синем сарафане в пол и со светло-русой косой, переброшенной через плечо, она больше походила на героиню из русской народной сказки – Василису Прекрасную или Марью Моревну.

– Что? – девушка неверно восприняла мой оценивающий взгляд и напрасно устыдилась, оправдываясь: – побегаешь весь день на каблуках, не то, что волком взвоешь – в петлю полезешь. И сама же веревку мылом намажешь!

– Напротив, вы очень приятно выделяетесь на этом черно-серо-белом фоне, Ольга, – поспешил возразить я, забирая из ухоженных рук с аккуратным коротким маникюром чашку зеленого чая с жасмином.

И, честное слово, готовая сорваться с языка шутка про Кощея Бессмертного заиграла новыми красками, когда из кабинета высунулся взъерошенный Бельский. Осмотрелся, пригладил растрепанную шевелюру, что нисколечко не улучшило ситуацию, и пригласил меня войти.

– Здравствуй, Антош, – он поприветствовал меня по-отечески добро, будя очередной град подозрений и продолжая стоять, пока я не разместился в черном кожаном кресле с высокой спинкой.

– Добрый день, Владислав Вениаминович, – несмотря на мягкую улыбку и вроде бы любезное гостеприимство, было неуютно. В этом просторном офисе с высокими панорамными окнами, дорогущей оргтехникой и добротной мебелью, наверняка стоившей целое состояние, я чувствовал себя чужим. – Чем могу быть полезен?

– Ты не подумай, Антон, я ничего против тебя не имею, – начало было многообещающим, да. И в качестве продолжения предполагало массу вариантов, среди которых – ни одного позитивного. И как я ни готовился к следующей фразе, как сильно ни старался удержать на лице бесстрастную маску, все равно громко закашлялся, подавившись воздухом от убежденного: – вам с Ритой нужно расстаться.

Пришедшее первым на ум «Вам надо, вы и расставайтесь» было похоронено там же. Вместе с порывом послать Бельского в экстремальный тур по Сибири, желательно, с медведями, без палатки, спичек и фонарика. Привстал в кресле, опираясь на гладкий, отполированный стол, и прожигая потенциального тестя испепеляющим взглядом.

– Да погоди ты, послушай, – досадливо поморщился Владислав Вениаминович, нервно постукивая по деревянной поверхности стержнем ручки: – сегодня из Парижа прилетает Борис – первая Риткина любовь. Ты же понимаешь, ей будет с ним лучше.

Всего лишь парой слов мужчина, как фокусник с ловкостью достает кролика из шляпы, вытащил наружу мои потаенные страхи. И ему не нужно было произносить ничего вслух, чтобы я понял, что в его глазах я недостаточно хорош для Маргариты и ей всегда будет чего-то недоставать рядом со мной.

Достигнутого эффекта великому манипулятору было мало: моментально последовал контрольный в голову, чтобы жертва, не дай бог, не оклемалась. С экрана протянутого мобильника мне улыбалась довольная Бельская, крепко прижавшаяся к высокому блондину в серой худи. Смеющаяся Бельская нежилась в объятьях того же самого блондина на фоне Эйфелевой башни. Умиротворенная Бельская сидела, зажмурившись, у подножия Триумфальной арки, а пальцы уже знакомого щеголя запутались в ее фиолетовых волосах. И пусть сделанным снимкам было не меньше пяти лет, лучащееся от них счастье представлялось настолько осязаемым, что его можно было пощупать рукой.

– Антон, ты хороший парень…

– Но не для вашей дочери, – резко оборвал собеседника, в глубине души с ним соглашаясь.

– Антон, я хорошо заплачу. Только оставь, пожалуйста, Риту, – призванное смягчить неприятный разговор предложение, напротив, вызвало шквал гнева, и дальнейшие попытки объясниться были зарублены на корню.

– Да засуньте свои деньги себе в з… – рубанул ребром ладони по столу и закончил: – куда солнце не светит.

Наверное, сегодня мне не стоило выходить из дома. Лучше было запереться в квартире, запастись мясом и парой бутылок пива и отключить на хрен все средства связи. Тогда бы мне не пришлось наблюдать в приемной Маргариту вместе с повзрослевшим, но легко узнаваемым блондином с фотографий. Да, девушка пренебрежительно сбросила его руку со своего предплечья, да, рванула ко мне, только необратимый процесс уже был запущен, а детонатор сработал. Подталкивая к казавшемуся единственно верным в тот момент решению и погребая под смертоносными осколками светлое чувство.

– Рит, нам нужно расстаться, – тонкие пальцы, касавшиеся моей груди, дрогнули, а я все стоял каменным изваянием, утопая в полных недоумения карих глазах.

– Если это шутка, Серов, то совершенно не смешная, – Марго нахмурила брови и отчитала меня, словно мальчика: – я только что с рейса, уставшая, голодная и не выспавшаяся! А еще, безумно соскучившаяся по твоей вредной наглой особе.

– Это не шутка, Рит. Все это время я использовал тебя. Ничего сложного. Пару раз сказать, что ты не такая и вообще трамвая ждешь – и ты потекла, – бросал ей в лицо острые, словно лезвия опасной бритвы, слова, собственноручно превращая наше мимолетное и хрупкое счастье в кровавое бурое месиво.

– Я тебе не верю, – такая храбрая и такая преданная, она все еще продолжала держаться за меня, давала шанс, которого я не заслуживал. – Скажи, что не любишь меня. Скажи!

– Я. Не. Люблю. Тебя, – ложь далась тяжело, как будто из сердца вырвали огромный кусок, но тогда я был убежден, что поступаю правильно. – Я взял у твоего отца деньги и могу больше не притворяться.

И даже сейчас она не заплакала. Только руки одернула, как от чумы, и сильнее закусила дрожащую нижнюю губу. Я хмыкнул, болезненно кривясь, оценил масштаб случившейся катастрофы и стремглав вылетел за дверь.