– Господин Синклер, право же, это… Бьянка взглянула на него в тот момент, когда он склонялся к ней, однако не в силах была противиться ему, когда его губы коснулись ее губ. Она не сопротивлялась, потому что ее неудержимо влекло к этому мужчине. Обвив его шею руками, Бьянка ответила на поцелуй с таким жаром, что Эван отстранился в изумлении.

– Но разве ты не этого хотел? – рассмеялась Бьянка.

Эван вновь напомнил себе, что его миссия – мщение. Однако поцелуй этой прелестницы разжег в нем такой огонь, что он уже не мог рассуждать здраво. Эван снова привлек ее к себе и воскликнул:

– Нет, я хочу гораздо большего!

Сжав Бьянку в объятиях, он почувствовал, как бешено колотится ее сердце. И снова она не сопротивлялась; напротив, ее гибкая фигурка словно слилась с его мускулистым телом. Он покрывал страстными поцелуями изящную шею девушки, и она не противилась ему. Но вот рука Эвана коснулась ее полной груди – и Бьянка внезапно оттолкнула его.

Эван попытался вновь обнять красавицу и увидел ужас в ее глазах. Он резко обернулся. В дверях стоял Паоло Саммарезе, наблюдавший за ними. Лицо венецианца исказилось от гнева. Он стремительно подошел к ним и схватил Бьянку за руку. Затем, не говоря ни слова, вывел ее из кабинета. Однако последний взгляд девушки сказал Эвану все, что он хотел знать.

Американец с улыбкой вернулся в зал, но, как он и предполагал, Паоло и Бьянка уже покинули бал.

Глава 3

Эван допоздна не смыкал глаз, обдумывая свои дальнейшие шаги. Он наконец-то понял: Паоло Саммарезе в случае необходимости начнет действовать.

Однако, обнаружив Бьянку в объятиях Эвана, венецианец не стал требовать сатисфакции, и этот факт многое сказал о нем как о человеке. То есть Паоло был трусоват, иначе сразу бы бросил вызов. Но нет, он просто поспешил увести прелестную блондинку. Что такой человек может предпринять в дальнейшем? Подошлет наемного убийцу или же просто сделает так, что у Бьянки больше не будет возможности встретиться с американцем? Если Паоло уже убил однажды из ревности, то не попытается ли он вновь совершить такое же злодеяние? Или же на сей раз проявит осторожность и просто дождется отплытия «Феникса»?

Озадаченный нежеланием венецианца драться с ним, Эван был вынужден рассмотреть иные варианты. Отец Бьянки, казалось, уделял ей так же мало внимания, как и Паоло, но, возможно, он не столь осторожный человек и решится на убийство, чтобы спасти честь дочери? Только один человек может знать это наверняка.

Не в силах заснуть, Эван поднялся с постели и стал одеваться. Он решил узнать все, что сможет, еще до рассвета.

Десять минут спустя Эван сам сел на весла небольшой лодки и вскоре уже был у трехэтажного палаццо Антонелли. Свет горел лишь в одном окне, на самом верху, но Эван очень надеялся, что это комната Бьянки. Он почему-то был уверен, что и ей этой ночью не до сна. Привязав лодку к столбам, на которых крепился герб семьи Антонелли, американец начал взбираться по изящной готической лепнине, украшавшей мраморный фасад дворца. Это было нетрудно для человека, который привык управляться с корабельными снастями. Через несколько минут Эван уже стоял на балконе перед освещенным окном. Подкравшись к двери, он заглянул в комнату и с облегчением вздохнул, убедившись, что это действительно спальня Бьянки. Юная красавица, облаченная в тонкую ночную рубашку, лежала в постели. Но она не спала, а тихонько плакала. Слезы девушки тронули Эвана, и он с минуту колебался, не решаясь побеспокоить ее. Но как еще выяснить, кто убил Чарльза? Эван осторожно коснулся двери и, обнаружив, что она не заперта, вошел в тускло освещенную комнату.

Бьянка вздрогнула при внезапном появлении Эвана и тотчас же приподнялась.

– Как вы посмели прийти сюда? – прошептала она, всхлипывая.

Эван приложил палец к губам, призывая ее молчать. Потом подкрался к Двери, чтобы убедиться, что она заперта. Дверь действительно была заперта – снаружи. Вернувшись к заплаканной Бьянке, Эван тихо проговорил:

– Я боялся, что тебя могут наказать за то, что произошло сегодня вечером, но ведь ты не виновата, это я поступил опрометчиво.

Бьянка утерла слезы и попыталась улыбнуться.

– А брак, по-вашему, не наказание?

– Брак с кем? – насторожился Эван; он почему-то подумал, что красавица имеет в виду его – ведь Паоло видел, как они целовались.

Бьянка несколько минут пристально смотрела на Эвана. Наконец сказала:

– Не нужно так пугаться, господин Синклер. Ваше имя даже не упоминалось. Мы с Паоло обвенчаемся через два дня, в субботу.

– Что? – Новость крайне встревожила американца. Ведь он добивался того, чтобы ревнивый венецианец стал его преследовать, а не вцепился еще крепче в Бьянку. – Когда это решили?

– Сегодня, – с грустью ответила девушка. – Конечно, столь внезапное венчание вызовет кривотолки, но Паоло требует, чтобы мы поженились до начала Великого поста. А иначе он пригрозил расторгнуть нашу помолвку. Мой отец знает, что расторжение помолвки – еще больший позор. Судя по всему, мое доброе имя запятнано из-за вас.

И все же, глядя на американца, Бьянка думала лишь о его жарких поцелуях. В них было столько страсти! Вероятно, подобного ей уже никогда не испытать. При этой мысли она снова заплакала.

– Не надо плакать… Пожалуйста, не плачь. – Эван сел на постель рядом с хрупкой красавицей и обнял ее. Склонившись над ней, поцеловал в висок. – Почему же ты раньше не протестовала, если не хочешь быть женой Паоло?

– О, я всегда была против этого брака! – гневно воскликнула Бьянка. – Только мои возражения никто не слушал. Он, видите ли, очень богат, поэтому мои родители считают его самой выгодной для меня партией.

Эван нахмурился: ну почему он не смог что-нибудь придумать, почему не оградил Бьянку от стольких неприятных последствий?

– Похоже, твой отец и Паоло очень близки, – пробормотал он наконец, все еще надеясь, что сумеет что-нибудь выведать перед тем, как уйдет.

– Нет, просто они уважают друг друга. Но их нельзя назвать добрыми друзьями.

Неожиданно Бьянка поняла, что способна думать лишь об одном: о мужчине, который сидел сейчас с ней рядом. Сделав над собой усилие, она чуть отстранилась и с нарочитым спокойствием проговорила:

– Вы должны уйти. Если нас снова застанут вместе…

Эван смотрел в сверкающие зеленые глаза красавицы и чувствовал, что не может уйти. Он вдруг подумал о том, что наилучший способ добиться отмщения – это дать сейчас полную волю своей страсти.

– Сегодня нас больше никто не потревожит. Все спят, – тихо проговорил Эван.

– Почему вы так уверены в этом? – потупилась Бьянка.

– Потому что лишь в твоей комнате горит свет. – Потянувшись, Эван усадил ее к себе на колени. – Давай больше не терять ни минуты, – прошептал он и впился поцелуем в ее губы.

Затем Эван принялся ласкать нежные груди красавицы и поглаживать очаровательные розовые бутоны, все глубже затягивая Бьянку в сладострастные сети любви. Но вот его пальцы скользнули вниз и замерли на изящной покатости бедра. Наконец приподняли мягкие складки ее ночной рубашки; чуть надушенная и гладкая, кожа Бьянки была просто восхитительной, и рука Эвана скользнула вниз, к колену, а потом вновь легла на бедро. Он несколько мгновений медлил, затем положил ладонь на треугольник мягких завитков между ног девушки. Как Эван и предполагал, она попыталась отстраниться, но он вновь принялся ласкать и целовать ее, и Бьянка перестала противиться его ласкам. Эван ликовал. Он знал, что может сейчас овладеть красавицей, лишить ее невинности и исчезнуть. И знал, что после этого Бьянка уже никогда не испытает удовлетворения с бесчувственным Паоло, каким, несомненно, и являлся надменный венецианец. Однако Эван тотчас же преодолел искушение, потому что хотел заставить убийцу брата безмерно страдать. Одного унижения было бы недостаточно.

Девушка и не подозревала, что творится в душе Эвана, она лишь наслаждалась его ласками. Этот мужчина заворожил ее с первого взгляда, и теперь Бьянка уже почти не боялась его, она хотела только одного – сполна насладиться ласками, которые он ей дарил.

Тонкие пальчики девушки осторожно перебирали густые каштановые волосы Эвана, и губы ее все крепче прижимались к его губам. Наконец она расстегнула пуговицы на его рубашке и прикоснулась к горячей загорелой груди, покрытой густыми завитками. Бьянка без труда расстегнула и медную пряжку на его ремне – ей хотелось узнать все тайны великолепного тела Эвана. Ласки девушки распаляли, мучили его, разжигал и в нем огонь, который только она могла погасить.

У Эвана было много женщин, но он никогда не встречал столь искусную в ласках, как эта изящная блондинка. Неужели Бьянка девственница? Ведь она совершенно его не стеснялась. Ее смелые ласки доводили его до безумия, и Эван едва нашел в себе силы, чтобы на мгновение отстраниться.

– Твоя рубашка… – сказал он и тотчас же снял ее одним движением.

Затем он сорвал с себя оставшуюся одежду и вытянулся рядом с красавицей на широкой постели. Окинув взглядом стройные ноги Бьянки, Эван приподнялся, поцеловал ее грудь и вдруг понял, что не в силах отстраниться. В следующее мгновение она обняла его, и лицо ее осветилось улыбкой. Бьянка знала, что любит Эвана Синклера, и пусть они проведут вместе всего лишь одну ночь – воспоминания об этой чудесной ночи навсегда останутся в ее сердце. Она еще крепче обняла его, а он, впившись поцелуем в ее губы, вошел в нее, и их тела слились воедино.

Эван мгновенно понял свою ошибку – Бьянка все же оказалась девственницей, – однако не отстранился, лишь замер на несколько мгновений, надеясь, что боль, которую он причинил ей, быстро утихнет. Эван хотел овладеть ею осторожно и неторопливо, но желание его было столь велико, что он, не в силах сдерживаться, погружался все глубже во влажные глубины, принадлежавшие теперь только ему. При этой мысли он возликовал. Да, теперь она принадлежала только ему.