– Мэтью, уже поздно.

– Сэр, вам надо прислать кого-нибудь и ваших ребят к старым складам у железной дороги. И, сэр, это надо сделать прямо сейчас.

Его тон тут же изменился.

– Не хочешь рассказать мне, в чем дело?

– Расскажу, когда приедете. Если в нескольких словах, тут замешаны наркотики, и какие-то парни принуждают девушку к тому, чего она не хочет.

– Кто девушка?

Керри и Джинджер пару раз встречались, поэтому я предполагал, что он ее знает.

– Джинджер.

– Тебе грозит опасность?

– Нет, сэр. Пока нет.

Я услышал, как на заднем фоне открылась дверь, и он пробормотал кому-то что-то.

– Где ты?

– В телефонной будке, где поворот на грунтовку.

– Дай нам десять минут.

Я повесил трубку, вернулся в машину и выключил фары. Некоторое время я просто сидел, но очень скоро сообразил, что у нас может не быть этих десяти минут. Я включил первую передачу и медленно двинулся вперед по дороге.

– Что ты задумал? – спросил Вуд.

– Пока не знаю.

Вуд посмотрел на меня с сомнением.

– Я знаю, что ты это ты, и все такое. И все знают тебя, и ты уже начинаешь привыкать, что перед тобой расстилают красную дорожку, но этим парням наплевать, кто ты. Они полные отморозки.

– Я тебе верю.

Мы подъехали к складам и остановились в пределах слышимости. Я тихо прикрыл дверцу, Вуд встал рядом. Были слышны мужские голоса, женский смех и еще один женский голос, звучавший отнюдь не весело. Я шепотом спросил Вуда:

– Джинджер?

Он кивнул. Мне были видны только белки его глаз.

– Ты идешь?

– Ну не сидеть же здесь и слушать.

Вуд дважды шлепнул себя по лицу, покачал головой, закатал рукава и потрусил рядом со мной. Он положил руку мне на спину.

– Если дойдет до драки, только не бей правой.

Я кивнул.

– Хороший совет.

Нам с Вудом довелось побывать вместе в нескольких стычках, но по большей части в играх. Мы были футболистами, а не героями.

Мы подошли со стороны железнодорожных путей, что обернулось в нашу пользу и дало нам несколько секунд преимущества, потому что, когда мы завернули за угол, огни погрузочной платформы светили с нашей стороны им в глаза. Я насчитал пятерых парней, одну девушку и Джинджер. Только на двух из них была одежда, да и то не больно много. Джинджер сползла с грязной кушетки и лежала на одеяле на полу. Какой-то тип сидел с ней рядом. На столе – дорожки из белого порошка, шприцы, зажигалка и кусок резиновой трубки. Судя по выражению глаз Джинджер, она витала в каких-то иных мирах.

И еще была напугана.

Мне не нравилась Джинджер. Никогда не нравилась. Она всегда раздражала меня, поэтому я держал дистанцию. Плюс к этому я помнил ее выходку со швырянием перстня полтора месяца назад, и у меня имелось достаточно причин, чтобы не быть здесь. Одного взгляда хватило, чтобы понять – девушка не в себе и выбраться самостоятельно уже не сможет. Я вошел с улыбкой на лице, потирая руки как будто бы в предвкушении отличного развлечения.

– Привет, ребята.

Дружелюбный тон моего слишком уж бодрого голоса заставил их гадать, явился ли я поразвлечься или принес неприятности. Я знал, что долго это не продлится. Первый парень – тот, что сидел на земле со следами белого порошка под носом, – встал прямо передо мной. Я показал на Джинджер и попытался рассмеяться.

– Похоже, вечеринка уже началась.

Они были явно сбиты с толку как моими словами, так и тем, что никак не могли сообразить, кто я. Эти люди понимали, что знают меня, просто не могли сложить картинку в своих затуманенных дурью мозгах. Джинджер протянула руку, но глаза ее на меня не смотрели, да и улыбка ее не убедила меня, что все это доставляет ей удовольствие. Вуди прикинулся этаким здоровым дурачком и протянул Джинджер руку.

– Привет, куколка.

Джинджер поднялась.

– Приве-е-ет, Ву-у-у-у-ди-и-и-и.

Краем глаза я заметил слева от себя какое-то движение. Бритоголовый здоровяк, явно главарь, направился в мою сторону. Ростом он был примерно пять футов десять дюймов и выглядел настоящим качком. Парень регулярно качал «железо» и определенно глотал стероиды, дабы поддерживать себя в такой форме. На нем были потрепанные джинсы, грудь, шея и лицо почти сплошь покрыты татуировками. Эффектнее всего выглядели языки пламени, некоторые из которых походили на длинные тонкие руки с проступающими венами, – они извивались по груди, шее и поднимались на лицо. Один из огненных языков обвивал шею, окружал висок и веером расходился над ухом и по затылку – что-то среднее между Квиквегом и Невероятным Халком. Вуд был прав: рукоятка пистолета демонстративно торчала у него из-за пояса. Судя по живости, с которой он двигался, и выражению глаз, он был единственным в этой компании, кто не принимал галлюциногенов. Он был трезв как стеклышко и не купился на мой не слишком убедительный спектакль.

Главарь встал между мной и Джинджер и уже собирался вмазать Вуду, когда я решил, что лучшая защита – нападение. В футболе это называется «быстрый счет»: ты хватаешь мяч и вводишь его в игру, не дав защите опомниться. Я не сказал ни слова. Задействовал ноги: кинетическая цепь зародилась в пальцах ног, и я с силой врезал ему левой в правую скулу. Он рухнул на землю, и я почувствовал, как треснули кости: его челюсти и моей руки. Парень с белым порошком под носом посмотрел, как я вырубил его приятеля, оторвался от бутылки виски и попытался встать, но не удержался на ногах и повалился спиной на кушетку.

Все остальные были слишком ошарашены, чтобы реагировать, поэтому Вуд схватил Джинджер в одну руку, ее платье в другую и пулей понесся с ней к фургону. Когда мы усадили ее на переднее сиденье, она расплакалась, повисла на мне и забормотала, что ей очень жаль. Говорила и что-то еще, но я не все понял. Я отпихнул девушку на Вуда, и мы помчались, разбрасывая гравий и землю, к дороге, куда как раз прибыл капитан Роджерс с пятью машинами. Где-то между складом и поворотом рука моя распухла до размеров боксерской перчатки.

Мой растущий статус местной знаменитости сделал свое дело, и когда я внес Джинджер через раздвижные стеклянные двери, Брунсвикское отделение «Скорой помощи» сразу вышло из спячки. Я положил ее на кровать и хотел уйти, но она вцепилась в меня и не отпускала, пока ее осматривали. Врач уступил, сестры засуетились. Очень скоро стало понятно, что Джинджер не в себе и не в состоянии понять свое медицинское состояние, поэтому врач доверил эту информацию мне. Час спустя, читая отчет по токсикологии, он сказал, что в ее организме наркотиков столько, что хватило бы убить маленькую лошадь, и в этом убойном коктейле присутствует, помимо всего прочего, еще и лошадиный транквилизатор.

Я посмотрел на спящую Джинджер.

– Лошадиный транквилизатор?

Врач кивнул.

– Штука недорогая и распространенная. На черном рынке идет как наркотик для изнасилования. В последнее время сталкиваюсь с ним довольно часто. – Он принялся объяснять, что этот наркотик чаще всего используют парни, которые хотят вырубить девушку часов на двенадцать, чтобы потом она не помнила, что было вечером. Из класса так называемых «амнезиаков». Жертвы просыпаются вялыми и не помнят, что с ними происходило. Врач сказал, что кто-то, вероятно, подсыпал Джинджер наркотик в выпивку, и он сомневается, что она вспомнит, что с ней было. Более того, продолжал он, в зависимости от дозы наркотик может даже стереть воспоминания о том, что произошло до его принятия. Большая вероятность, что Джинджер завтра проснется в больнице и не будет знать, почему она здесь. Заканчивая вносить записи в медицинскую карту, врач посмотрел на мою руку.

– А с парнем что?

– В отключке.

– Вполне верю, – кивнул доктор и, отложив в сторону планшет, принялся осматривать меня. Закончив, он бросил взгляд на настенные часы и посмотрел на меня поверх очков. Было уже за полночь.

– Вы начинаете сегодня вечером?

Я кивнул.

– Есть ли вероятность, что мне удастся уговорить тебя посидеть на скамейке запасных?

Я покачал головой.

Он прищурил один глаз.

– Насколько ты крут?

Я ответил честно:

– Не так крут, как все думают.

Он показал на мою руку.

– Я должен заняться ею или… – Доктор осторожно дотронулся в нескольких местах до тыльной стороны руки стерильным щупом, – эта кость пережмет вот здесь артерию и нерв, в результате чего ты однажды можешь лишиться способности держать за руку жену, открывать дверь или застегивать штаны. – Мне такая перспектива не понравилась. – Я могу дать тебе наркоз и прооперировать, и наутро ты проснешься отдохнувшим и счастливым, лишь с незначительной болью в руке, но в этом случае завтра ты не сможешь играть. Второй вариант – вправить кость прямо сейчас, и тогда завтра ты можешь рискнуть и надеяться, что не повредишь руку еще сильнее.

– А если вы сегодня прооперируете, на сколько я выйду из строя?

Он покачал головой из стороны в сторону.

– От четырех до шести недель.

– А если рискну?

Он нахмурился.

– Если завтра ты повредишь руку, боль может оказаться невыносимой, и завтра вечером ты снова придешь и будешь умолять меня сделать то, что я должен сделать сейчас.

– А если не поврежу?

– Есть вероятность, хоть и небольшая, что кость срастется и мне не придется тебя резать.

Вуд, который сидел неподалеку, покачал головой.

– Мэтти, не геройствуй. Соглашайся на операцию. Я позвоню твоей маме. Не рискуй колледжем. У нас есть Скуизи, и мы справимся.

Скуизи был нашим запасным квотербеком. Мне нравился Скуизи. У него был потенциал хорошего квотербека, но его время еще не пришло, и если бы мы вышли с ним в основе в пятницу, то были бы разбиты наголову.

Очевидно, Вуд, чувствуя себя виноватым в том, что втянул меня в переделку с реальными последствиями, уже позвонил Одри, потому что в эту минуту она вошла в кабинет. Едва взглянув на мою кисть, она взяла меня под руку и наклонилась вперед: