Он кивнул.

– Не уверен, но, по-моему, «Фольксваген».

– Левый сайдлайн. Понял.

Я бросил ему мяч – он выронил скакалку и поймал его. Я опустился на колени перед ним. У ног моих лежало с десяток мячей.

– Я бросаю мяч – ты отступаешь на три шага, и в это время я называю принимающего. Понял?

Он пробежал глазами по висящим покрышкам.

– Вроде бы да.

– Готов?

Он улыбнулся.

– Нет, но попробую.

Я бросил ему мяч.

– «Джон Дир».

У квотербека бросок начинается с ног. Они – его якорь, его фундамент. Ноги удерживают квотербека на позиции, и с них начинается передача мощности или кинетическая цепь. При введении мяча первым шагом назад Ди покрыл почти три ярда. Следующие два были короткими, рублеными и быстрыми – ноги работали хорошо, и я мог бы держать пари, что этому его никто не учил, что этим его наградила природа. Одним такое дано, другим – нет. Парень бросил быстрый взгляд на принимающих, исключил одного или двух – это дало бы ему примерно полсекунды от сейфти – и сделал выбор в пользу «Джона Дира». А потом последовал бросок.

Если это можно было так назвать.

– Ух ты. – Я почесал голову, пытаясь понять, что же такое видел. – И что это было?

Ди пожевал губу.

– Да, проблема. Проблема есть.

– Еще какая. Ты всегда так бросал?

Он покачал головой.

– Кто это с тобой сделал?

– Коуч Деймон.

– Я знаю, он твой тренер, но если хочешь чего-то добиться, никогда больше не слушай, что он говорит касательно техники броска. Кивай, улыбайся, говори «да, сэр», но не слушай, что он говорит. Отныне твой лучший друг – кнопка стирания.

Он рассмеялся.

– Это и к тебе относится?

Я улыбнулся и пожал плечами.

– Хороший ход.


По сути, движение при броске есть простая передача энергии. Симфония мускулов и памяти. Однако при детальном же рассмотрении оно представляет собой пошаговое усиление рычажной тяги с финальным высвобождением ее на стадии пальцев.

Представим себе средневековую катапульту. Накопленная энергия залегает в самой структуре. Решение принято, рычаг приходит в движение, и энергия высвобождается, проходя через механизм, задействующий другие рычаги и конвертирующий эту энергию в поворотную руку, запускающую снаряд. Чем больше энергии накоплено, тем больше ее может быть высвобождено. Чем больше высвобождено энергии, тем дальше летит снаряд. Расстояние есть функция двух вещей: накопленной энергии и эффективности структуры, передающей эту энергию объекту.

Футболист и есть катапульта. Энергия накапливается в его теле. В определенные моменты, например, когда принимающий открыт или вот-вот откроется, мозг квотербека приказывает телу высвободить накопленную энергию, которая проходит затем по кинетической цепи. Цепь начинается с пальцев ног, проходит по ногам и бедрам и дальше по торсу. На всем пути энергия возрастает в геометрической прогрессии. В цепь включаются плечи, руки и, наконец, кончик указательного пальца совершающей бросок руки.

Просто?

И да и нет.

Высвобождаемую при передаче футбольному мячу энергию можно измерить в таких показателях, как скорость в момент сброса, угол выпуска и угловая скорость. Ученые, тренеры, игроки, даже мнящие себя квотербеками зрители – все зациклены на этом. Вложить мяч в руки принимающего так, чтобы его не перехватил защитник, столь же трудно, как вдеть нитку в ушко иголки, находясь при этом в движении.

Хорошие квотербеки доставляют мяч в одно и то же место пять раз из десяти. Великие дают стопроцентный результат. Именно они, великие, и обеспечивают победу в игре. Постоянство великих – залог чемпионства. Постоянство – вот король.

Проблема с броском у Ди объяснялась просто. Кто-то испортил катапульту. Для квотербека одинаково важны обе руки – то, что начинается в небросковой руке, заканчивается в бросковой. Общепринято мнение, что самые эффективные и точные – броски верхом, то есть мяч уходит где-то над ухом. Для того чтобы правая рука совершила нужный маневр, левая должна пойти строго вниз, вдоль туловища. Если левая делает широкий взмах, как лопасть вертолета, мяч уходит в сторону. Исключения бывают, но редко. Такие квотербеки не отличаются точностью, и их карьера довольно коротка, учитывая, что плечо не справляется с крутящим моментом, возникающим при боковом броске. Короче – и это правило для праворукого квотербека, – положение левой руки строго вниз и назад обеспечивает движение правой вверх и вперед.

У Ди при каждом броске левая рука уходила в сторону. В результате то же самое делала и правая рука. Что еще хуже, для компенсации крутящего момента он опускал правый локоть. Рей был прав. Делать такое с Ди было равносильно тому, чтобы связать передние ноги фавориту Дерби, укоротив его шаг на один-два фута. Парень обладал огромной силой, но использовал ее при броске только наполовину, а его точность резко снижалась. При этом он еще и чувствовал себя некомфортно. В итоге Ди только нервничал и злился.

Как ни смотри, все плохо.

Но это было поправимо.

Вполне поправимо. Проблемой оставалась та веревка, связывающая ноги, что была у него в голове.


Ди отступил, выбрал цель и запустил мяч, промахнувшись примерно на три фута.

Я все понял.

– Идем.

Отличительной чертой автомобильного лабиринта, в котором мы тренировались, было то, что в некоторых местах высота штабелей достигала двадцати футов, причем стояли они вплотную, тесно прижавшись друг к другу. Ширина проходов не превышала двух-трех футов, так что идти между ними приходилось слегка развернувшись боком.

Мы с Ди прошли по одному такому проходу. Потом я отстал футов на пятнадцать и сказал:

– А теперь брось мне мяч.

Он рассмеялся.

– Шутишь.

– Когда речь идет о броске, я себе шуток не позволяю.

Он показал на торчащие из стен куски ржавого металла.

– Я уже забыл, когда прививку от столбняка делал.

– Ты со мной споришь?

Он поднял мяч и попытался запустить в меня, но задел левой рукой смятую в лепешку машину, и мяч запрыгал между стенами, словно шарик, выстреленный пинбольной машиной. Я бросил мяч ему.

– Здесь возможен только один вариант – верхний бросок.

Ди поймал мяч.

– Как ты это делаешь?

– Подумай. Проблема в твоей левой руке. Вытяни ее вниз. Держи левую руку так, чтобы она постоянно касалась тела. Потом, когда движение изменится в лучшую сторону, контакт станет необязательным, но сейчас тебе нужно акцентироваться на нем.

Ди повторил попытку с тем же успехом.

Я показал еще раз, медленно.

– Левую руку вниз. Правую вверх.

Парнишка собрался и бросил. Левая рука вниз, правая вверх – и мяч полетел прямиком ко мне, хотя в конце и вильнул вправо.

– Небольшое отклонение не страшно. Плохо, когда большое. При броске на тридцать ярдов мяч может отклониться ярдов на пять. Давай еще раз.

Так мы и провели остаток дня, бросая мяч между стенами из спрессованных машин. Отработали, наверно, пару сотен бросков.


Мы вышли из автомобильного лабиринта. Ди посмотрел на исцарапанные руки и сбитые в кровь костяшки пальцев правой руки и, покачав головой, улыбнулся. Бросок действительно стал лучше.

– Как рука?

Он покрутил ею вверх-вниз.

– Усталость есть, но ощущение хорошее.

– Приложи лед. Лед – твой новый лучший друг. – Я повернулся к нему. – То, что тренер закладывал в тебя два года, за один день не исправишь. Потребуется время. Но задача выполнимая. Так что продолжай.

Он недоверчиво посмотрел на меня.

– Готово?

– Закончили.

– Что?

– Готово – это то, что случается в духовке. Здесь мы либо заканчиваем, либо нет.

– Кого-то ты мне напоминаешь.

– Это она меня учила. – Я указал на холм. – И, отвечая на твой вопрос, нет, не закончили. Ты знаешь, что делать.

Ди улыбнулся.

– Бегом на вершину.

Я наклонился и поднял две упряжки.

– Вот в этом.

Парень с сомнением посмотрел на то, что я ему предложил. Это была большая шина.

– Круто… – простонал он, натянув ее на себя, – эти твои старомодные штучки меня убивают.

– Вперед, – бросил я, рванув вверх. – Боль, которую ты сейчас чувствуешь, – это уходящая из тела слабость.

– Ага, знаю.

– Откуда?

– Видел на стене в нашей раздевалке.

– Это я написал.

– Понятно, – буркнул Ди у меня за спиной.

Через несколько минут мы стояли на вершине, глядя на далекое поле. В центре тренер дул в свисток и отдавал какие-то распоряжения квотербеку и нескольким принимающим. Плотный, мускулистый квотербек больше походил на штангиста, чем на футболиста. Коуч суетился и кричал, да так громко, что эхо долетало и на вершину Ведра. Броски, быстрые и сильные, не достигали цели. Отличаясь неточностью, квотербек то и дело срывался на крик. Предрасположенность к вспышкам гнева, насколько я мог судить, досталась ему от папаши. Ошибаясь, он указывал на принимающих. Слов слышно не было, но по жестам становилось ясно, что виноваты во всем именно они.

– Я так понимаю, это твой коуч и его сынок?

– Да, – медленно кивнул Ди. – Они самые.

Броски следовали один за другим, мячи летели ввысь и в сторону, и с каждым броском язык тела как квотербека, так и тренера становился все откровеннее.

– Ого. Парень-то с характером.

– Ты еще мало видел. Он только разогревается. Подожди немного и увидишь, как он швыряет мяч им в лицо, когда они стоят в хадле. Или как коуч раздает оплеухи планшетом по маске.

Я усмехнулся.

– Не могу разобрать, что он говорит, но принимающим сейчас точно не до смеха.

– Коуч Деймон говорит, что веселиться надо, когда выигрываешь.

– Выигрывать, конечно, весело, но радоваться можно не только победам.

– Можно вопрос? – спросил после паузы Ди. – Только ответь в любом случае, даже если ответ будет мне неприятен.

В его словах мне послышалось эхо моей жены.