— Дочь, у тебя все хорошо? — вдруг невпопад спрашивает мама.

Горло сковывает спазм: в ее глазах я вижу так много невысказанной тревоги, которую мама никогда и не подумает вылить на мою голову. Этот деликатный вопрос — максимальное вторжение в мою жизнь, какое родители себе позволяют. Господи, как же мне с ними повезло: с людьми, которые любят меня такой, какая я есть и ничего не требуют взамен. Они просто дают понять: дочь, мы всегда здесь, для тебя. Может быть, поэтому я не бросалась на поиски той самой любви? Потому что всю мою жизнь была с лихвой ей одарена.

— Все нормально, мам. Я подписала крупный контракт, я тебе говорила? Скорее всего, к концу года, наконец, обзаведусь собственным жильем.

— Я никогда в тебе не сомневалась, — произносит мама с нескрываемой гордостью. — Тебя еще в школе учителя выделяли. На личном фронте у тебя все хорошо?

— С Никитой мы недавно расстались, ты знаешь, — уклончиво отвечаю я. — Рано пока уходить в новые отношения.

— Ты главное не закрывайся от любви, Мирр. Ты у меня девочка сильная, со всем можешь справиться. Но даже самой сильной женщине хочется крепкого плеча и поддержки.

Я шутливо усмехаюсь.

— Иногда мне кажется, что мужчины меня боятся.

— Значит, это не твои мужчины. Обязательно найдется тот, который не испугается.

Уже нашелся. Только теперь он пугает меня.

Я допиваю чай и поднимаюсь. На часах почти полночь, а завтра я хочу встать пораньше и многое успеть. Мама моментально встаёт вслед за мной, протирает стол, мою грязную чашку убирает в посудомойку.

— Чистые полотенца я положила на полку в ванной. Тебе в твоей комнате постелить?

— А можно я буду сегодня спать с тобой? — неловко уточняю я и, проглотив застрявший ком в горле, я с улыбкой поясняю: — Папы же нет. Зачем возиться с постельным бельем?

— Конечно, ложись, — торопливо говорит мама, пряча краснеющие глаза. — Сейчас пижаму приготовлю. Ты ведь без вещей приехала?

Половину следующего дня мы с мамой проводим, гуляя по Покровке, куда я вытащила ее с самого утра. Завтракаем в недавно открывшемся заведении, около часа проводим в ювелирном салоне, где я едва ли не силой заставляю маму выбрать себе в подарок бриллиантовые серьги. Вчера она заботилась обо мне, а сегодня мне хочется отблагодарить ее за это так, как умею.

— Ты только сразу позвони как приземлишься, — наставляет мама, глядя как я надеваю туфли в прихожей. — Я, значит, папе говорю, что тебя через две недели ждать в гости? Он обрадуется очень. Глядишь, поскорее беседку доделает.

— Я обязательно приеду, мам, — твердо отвечаю, давая себе слово, что именно так я и поступлю: перестану быть эгоистичной сволочью, вспоминающей о родителях лишь тогда, когда сильно прижмет. — Папе большой привет передавай.

— Передам, — эхом отзывается в грудной клетке, когда мама меня обнимает. Я вдыхаю ее запах, знакомый мне с детства: гвоздичный парфюм, немного ванили и домашнего уюта, и вспоминаю другой: вызывающе-дерзкий, сексуальный. Мои опасения оказались напрасными: Савва не только не поехал за мной, но и ни разу мне написал.

**********

— Андреев уже извелся весь без своей новой правой руки, — насмешливо информирует Ирина, когда следующим днем я вхожу на офисную кухню за кофе. — Олеся сказала, ты домой летала?

— К маме, — подтверждаю я. — Константин Борисович уже у себя, не знаешь?

— Будет после обеда, — в очередной раз удивляет своей осведомленностью Ирина. — На какую-то встречу уехал. Гордиенко, кстати, из больницы выписали. Теперь в домашнем режиме здоровье свое поправляет.

При упоминании имени зама внутри неприятно екает, а перед глазами вновь встает его разъяренное лицо. К черту. В том, что с ним случилось, нет моей вины. Я не в ответе за поступки Саввы. К тому же в будущем я наверняка много раз пожалею о проявленном сочувствии, учитывая, что Гордиенко приложит максимум усилий, чтобы превратить мою дальнейшую жизнь в ад.

После визита к маме чувствую себя немного лучше: ноющая тяжесть в груди отпустила, и ко мне вернулась возможность строить планы. Записаться на фитнес, позвонить Ангелине, с которой мы стали редко видеться после того, как она родила, сходить в кино, навестить спа-центр. Сделать все, чтобы оставалось меньше времени о нем думать.

— Мирра, — требовательно, но вполне дружелюбно говорит динамик. — Зайди ко мне.

Незапланированный выходной имеет свой эффект: я не чувствую былого раздражения от звонка Андреева. Скорее всего, за день моего отсутствия у него действительно нашлось, что обсудить.

— Отдохнула? Нормально? — Андреев внимательно обшаривает взглядом мое лицо и резюмирует: — Выглядишь лучше.

Я вежливо его благодарю, хотя комплиментом это замечание сложно назвать. Я допускаю, что после расставания с Саввой я выглядела не лучшим образом, но вряд ли настолько ужасно.

— Вчера доставили подписанный договор «Аэлиты». Поздравляю с крупнейшим контрактом последних лет, Мирра. — Тон генерального становится по-отечески назидательным: — Будущие бонусы трать с умом. Лучше вложи в недвижимость — она всегда в цене. Я свою первую купленную квартиру в Химках, как сейчас помню, в два раза дороже продал…

Дальше следует пространный обзор на рынок московской недвижимости с процентными изменениями за последнее десятилетие, в концу которого я готова зевать. Господи, да черт с ним, с возвращением Гордиенко. Это ничуть не хуже, чем то, через что мне приходится проходить, заменяя его.

— Ах, вот еще что, — Андреев окликает меня уже в дверях. — В пятницу ничего не планируй. Мне вручили пригласительные на одно мероприятие. Публика соберется интересная: «Авалон», «Латюд» тоже будут.

— А я здесь причем? — уточняю я, зная на подобного рода сборища генеральный предпочитает ходить со своей женой.

— Пригласительные именные. Там указано твое имя.

— Кто организатор? — выдыхаю я, вонзаясь ногтями себе в ладони.

— Да кто-то из развлекательной интернет-индустрии. Олеся с их представителем разговаривала. Ей список участников переслали, и я понял, что стоит посетить. — Подняв вверх указательный палец с просьбой подождать, Андреев прижимает к уху трубку: — Олеся, мероприятие в «Робеспьере» кто организовывает. Фамилия?

Сердце, едва поймавшее правильный ритм, вновь начинает молотить как бешеное. Неужели… Неужели?

— Да, точно, Раевский. Это вроде сын того художника, который в своей студии со всеми картинами сгорел?

42

— Жена насмотрится наших фотографий в интернете и начнет ревновать, — усмехается Андреев, пропуская меня внутрь дверей отеля «Робеспьер», где проводится сегодняшнее мероприятие. — Вы, Мирра Георгиевна, на этом вечере не останетесь незамеченной.

Проходя мимо зеркала, я быстро себя заглядываю, чтобы убедиться, что не переборщила с нарядом. Если уж даже Андреев, воспринимающий окружающих его женщин исключительно как бесплотные объекты, сделал такое замечание, может я и впрямь переусердствовала?

К созданию сегодняшнего образа я подошла действительно тщательно — дизайнерское платье с открытой спиной, укладка и броский салонный макияж. Если уж я набралась смелости принять приглашение, предполагающее нашу встречу с Саввой, то должна чувствовать себя максимально уверенно. Убегать от него и впрямь бесполезно: он знает, где я работаю, где живу, знает даже о том, что я встречалась с Никитой. Лучший способ провести черту между нами —встретиться с ним лицом к лицу и дать понять, что нас больше нет. Савва может приезжать к моей работе, может организовывать для нас встречи, пытаться и дальше манипулировать мной — это не сотрет его поступка.

— Денег на мероприятие Раевский не пожалел, — хмыкает генеральный, беря со стойки запотевшую бутылку шампанского. — Перрье Жуэ, аренда премиального отеля, модная певичка на сцене. Транжирит деньги своего почившего отца? Почему я о нем раньше не слышал?

— Насколько я знаю, он успешен отдельно от заслуг своей семьи, — как можно равнодушнее произношу я, ругая себя, что несмотря ни на что, чувствую потребность вступиться за Савву, и что того хуже — гордость за него. — Созданная им компьютерная игра пользуется успехом во всем мире.

— Да читал я про него, читал, — Андреев забирает у бармена фужер и передает его мне. — Неужели на такой ерунде можно денег заработать? Ну кто его аудитория? Неплатежеспособные недалекие подростки, сутками не выходящие из дома. Сомнительный бизнес.

— Думаю, вы глубоко ошибаетесь, Константин Борисович, — наигранно улыбаюсь я, рискуя быть вовлеченной в бесполезный спор о конфликте поколений. — Виртуальное пространство — куда более обширное поле для зарабатывания денег, чем то, в котором существуем мы с вами. Мы платим за рекламу, Раевский тот, кому платят. К тому же, скажи мне кто-нибудь лет десять назад, что я буду продавать крема, себестоимость которых не превышает трех евро, я бы тоже не поверила. А ведь самые статусные женщины мира покупают «Ландор» по двести евро за банку и верят, что мажут на лицо слезы ангелов. Тоже сомнительный бизнес, не находите?

— Очень много средств сжирает реклама и зарплаты таких ценных сотрудников как ты, Мирра, — с шутливым укором произносит Андреев, кажется, ничуть не задетый моим сарказмом. Воистину, статус временной правой руки прощает очень многое. — Я, кстати, Оленичева вижу из «Латюд». Пойдем попробуем выведать у него пару коммерческих тайн.

По долгу работы я пару десятков раз бывала на подобных мероприятиях, и сейчас по накатанной отыгрываю свою роль: улыбаюсь знакомым лицам, интересуюсь, как у них дела, принимаю комплименты и аккуратно шучу. Безумно хочется покрутить головой по сторонам, чтобы выяснить — является ли ощущение того, что за мной наблюдают, надуманным.

Да, я слишком себя накрутила: кожа наэлектризована, а нервы звенят как перетянутая гитарная струна. Каждую минуту я готовлю себя к тому, что в затылке прозвучит «Здравствуй, Мирра», а в ноздри заберется его запах. Я не позволяю себе расслабиться, потому что не могу позволить ему увидеть мою слабость. Савва непременно почувствует ее и использует на свое усмотрение.