В комнате как будто снизилась температура градусов на десять. Адам уткнулся лбом мне в ключицу и разочарованно простонал.

— Тебе нужно идти.

— Я вернусь, — сказал он, целуя меня в губы.

— Я не чистила зубы еще. — Я попыталась отвернуться, но Адам сжал мои щеки и заставил смотреть прямо на него.

— Я хочу тебя всю, даже с не чищенными зубами, — пробормотал он мне в губы. — Но мне и правда пора, иначе Брэд снова зайдет и увидит мою голую задницу.

Адам встал, быстро оделся, подарил мне еще один томительный поцелуй, и направился к окну.

— Думаю, сегодня тебе все же лучше выйти через дверь, — сказала я.

Адам остановился и потер затылок.

— Это будет прогулка не по Аллее позора, а на эшафот, — признал Адам, подмигнул мне и вышел из комнаты.

Я откинулась назад на подушки, снова натянула одеяло так, что остались видны лишь мои глаза, чтобы скрыть широкую улыбку, которая с самого пробуждения не покидала мое лицо. Я боялась радоваться слишком громко, чтобы не спугнуть счастье, поселившееся в моем сердце. Как будто, если я озвучу вслух то, что у меня на сердце, то проснусь ото сна, а мир останется все таким же серым и унылым без него.

Эпилог


— Адам! — послышался гневный голос отца.

— О, господи, пап, ну сколько можно? — простонала я, переворачиваясь на бок.

Адам приоткрыл глаза и помахал папе.

— Доброе утро, мистер Милтон.

Больше папа не пугал Адама, хотя каждый раз пытался. Теперь это стало доброй традицией: мы приезжали домой на каникулы, а по утрам папа периодически стучал, потом входил в комнату и резко окликал Адама, заставляя одеваться и выходить из нашего дома. Первые раз десять это работало, но за четыре года это превратилось в своего рода ритуал, и так папа теперь звал Адама на рыбалку, помочь с чем-нибудь, или обсудить планы.

Папа стал для Адама другом и поддержкой. Когда мой — теперь уже — жених выбирал направление, папа сказал ему следовать за мечтой, так что теперь Адам готовится стать пластическим хирургом. А папа договорился для него о практике в одной из частных клиник Сан-Франциско, которой управлял его друг. Футболом Адам занимался, но теперь на любительском уровне, полностью сосредоточившись на учебе.

— На выход с вещами! — рявкнул папа с улыбкой.

— Черт. Уже? — потянувшись, спросил Адам.

— Триша, что валяемся? Ты тоже, вроде как, собиралась лететь с женихом, нет?

— Встаем-встаем, — проворчала я.

Папа вышел из комнаты, а Адам притянул меня в свои объятия.

— Хочу детей, — произнес он, целуя меня в висок.

— Что? — удивленно переспросила я.

— Да, хочу. Как только мы закончим университет, ты должна перестать принимать противозачаточные.

— Эй, а как же моя карьера?

— Триша… — Адам пытался казаться грозным.

— Мы сто раз обсуждали это, Адам, и я от своей позиции не откажусь, понял? Сказала тебе: заканчиваем университет, пять лет на карьеру, а потом свадьба и дети.

— Ты карьеристка.

— Я реалистка, понял?

Адам начал целовать мою шею, и аргументы таяли. И так было каждый раз, когда Адаму снова взбредет в голову, что он может меня потерять, и дети — единственный способ удержать меня рядом. Снится ему там что-то такое, что ли? Но если все заканчивается таким страстным сексом, которым он пытается поменять мое мнение, я согласна спорить с ним до конца жизни.

— Я люблю тебя, — прошептал Адам, проникая в меня.

— Я люблю тебя, — повторила я за ним, выгибая спину и приподнимая бедра навстречу его толчкам.

Это наш рай, наш маленький островок счастья.

— Адам! На выход! — прозвучал за дверью раздраженный голос отца, и мы рассмеялись. С того нашего первого раза мало что поменялось. Да мы и не хотим, чтобы менялось.