Татьяна Осипцова - Больше, чем любовь

– Может, это не слишком гуманно, старикам тоже надо помогать… – Наташа вздохнула, – но они уже прожили жизнь, а эти только начинают. Я тут сюжет по телику видела, как восьмое марта в интернате справляют, стишки про мам читают, воспитателям читают, не мамам… Я съездила в этот интернат, посмотрела… Кошмар! Бедные ребята, если им не помочь – вся жизнь под откос пойдет! Многие из них уходят на улицу подкормиться, некоторые убегают. Если они в интернате сыты-одеты будут, может, побеги прекратятся? И так полно беспризорных…

– Может, ты и всех беспризорников накормишь? – в голосе Бориса слышалась ирония.

– Нет, я решила, что буду помогать одному конкретному интернату.

Они помолчали.

– Про одежду я понял, а как насчет еды? Двести-триста человек прокормить в наше время…

– Ломала над этим голову, но пока ничего на ум не приходит.

– А мне уже пришло. Оформись, для начала, официально. Как благотворительный фонд. Тогда к тебе доверия больше будет, а то еще за аферистку примут. Дам я тебе шофера с «Газелью» и попробую поговорить со старыми знакомыми. Может, кто-нибудь из них до сих пор продуктами занимается. Ты со своей стороны обзвони оптовые продуктовые компании. Я думаю, найдется с десяток, готовых отгружать небольшое количество продуктов, для фирмы не обременительно, а детям приличный приварок. А ты оптовикам за это какой-нибудь дипломчик в красивой рамочке выдашь – пусть гордятся, что добрые.

– Борик, ну до чего же у тебя голова светлая! Выпьем за твою идею! Постой, а продуктами-то в основном айзеры торгуют!

– Ну, не только, я знаю и армянина и грузина… – глядя на ее вытянувшееся лицо, Боря расхохотался и добавил уже серьезно: – И правда, русских меньше. Но ты не расстраивайся, что-нибудь придумаем, – он снова ухмыльнулся. – Повесим на тебя бейджик: «Объект охраняется предприятием «Северная Пальмира».

– Да ну тебя, я серьезно!

– И я серьезно, просто даешь сразу понять, что ты под крутой крышей. И, кстати, восточные люди детей любят, так что не бойся к ним с этим обращаться. Ну, выпьем?

– Конечно, за твою светлую голову!

– И за твое золотое сердце!

Осушив свой бокал, Пахомов продолжил:

– В моей светлой голове возникла еще идейка: деньги дай в долг Аннушкиному Гере, под пять процентов ежемесячно, по нынешним временам такой процент за счастье. Надежный и серьезный мужик, собирается еще один автосервис открыть, для иномарок. Дело выгодное: европейские и японские «старушки» к нашим дорогам не приспособлены, так же как к ремонту в кустарных условиях.

– Спасибо за совет, дорогой. – Наталья через стол пожала мужу руку. – А когда ты начнешь заниматься полезными для общества делами?

– В смысле?

– Кто-то хотел построить школу-мечту…

– Бабок нет.

– Ну, хотя бы детский сад. Милочке через пару лет с няней скучно станет.

Боря покачал головой:

– Дешевле гувернанток нанять!

– Я против индивидуального воспитания. Человек должен расти в коллективе!

– Ну да, так комплексов меньше. Ладно, подумаю о детском садике.

– А пока идея будет созревать, не хочешь ли вернуться к делам?

– Любопытно знать, с какой целью ты хочешь от меня избавиться?

Наташа изобразила серьезную мину:

– Ну, во-первых, чтобы я могла спокойно и безнаказанно окучивать продуктовых оптовиков…

– Только попробуй! – погрозил он ей.

– Во-вторых… – она стала действительно серьезной. – Я думаю, что, если ты будешь руководить компанией, как прежде, дела пойдут намного успешнее. Я-то своей хоть как-то руковожу, а ты все пустил на самотек. Да, у тебя опытные менеджеры, но это не их личное дело, а всего лишь работа, за которую они получают деньги.

– И немалые! – вставил Пахомов.

– Но ни у одного из них сердце по-настоящему за дело не болит, и ни у кого нет такой умной башки, как у тебя.

– Есть еще и в-третьих?

Наташа опустила взгляд и некоторое время молчала.

– Дело в том, что… Как бы помягче выразиться… Я считаю, твое нынешнее бездействие и сидение на острове… почти свело на нет твое… нашу… нашу интимную жизнь, – высказав то, что волновало ее более всего, Наташа боялась поднять глаза на мужа.

– Закругленная формулировочка, – протянул он, – нет, чтоб сказать: ты стал не жеребец, а старый мерин!

Она едва сдержала улыбку. Вот что значит родство душ: они и мыслят, и выражаются одинаково.

– Я считаю, что тебе нужно вернуться к активной жизни.

– И тогда все будет нормально с половой?

– Искренне надеюсь, что это связано.

– Может, еще и по девочкам побегать, чтобы форму восстановить? – усмехнулся Пахомов, иронично приподняв брови.

– А это необходимо?

– Для завершения образа крутого мачо, если мадам позволит…

Наташа угрожающе прищурилась.

– Шучу, – поспешил он добавить, – постараюсь обойтись домашними средствами.

– Ну, так что с возвращением в большой бизнес?

– Считай, уже вернулся, с этой минуты.

– Тогда выпьем за это, и пойдем потанцуем! Слышишь, музыка? Это в соседнем зале.

Они условились, что отныне будут по три дня в неделю проводить в Питере, а остальное время – на дальней даче.

– Неужели ты не будешь скучать по Милочке? – не верил Боря.

– Конечно, буду, но с другой стороны – всего два часа езды, и, если что-то срочное – Елена Анатольевна всегда может позвонить мне на трубку, да и мама там почти постоянно.

– А помнишь, ты говорила, что никогда не доверишь чужому человеку своего ребенка?

– Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними.

С этого дня жизнь Пахомовых пошла по-другому, точнее по-прежнему. Каждый из них был достаточно озабочен своими делами. При встрече они находили, о чем поговорить, посоветоваться.

Вернувшись к руководству концерном, Пахомов погрузился в дела целиком, и они пошли значительно лучше.

– Сегодня собрал всех главных менеджеров, – рассказывал он за ужином жене через пару недель, – и объявил, что будем давать сотрудникам премии в размере полугодового оклада за дельные предложения. Пусть пораскинут мозгами на пользу фирме. А тех, кто больше таких предложений подаст – будем выдвигать на повышение.

– Хорошая идея, – согласилась Наташа.

– Это ты меня на нее натолкнула, сказав, что люди за дело не болеют. Почувствуют материальную выгоду – еще как болеть будут! Так что спасибо. Сегодня один иск считай, выиграли. Суд постановил, что инвесторы должны ждать окончания строительства, а ведь могли имущество с молотка пустить!

– Но ведь стройки стоят!

– Жилые дома уже начали достраивать, вскоре и за комплексы возьмемся. В конце концов, у нас практически все стройматериалы свои. В суде приняли это во внимание. Думаю, к началу следующего года с должниками рассчитаемся. У нас ведь семьдесят процентов площадей не продано!

– Поможет ли? Жилье сильно подешевело.

– Подорожает, риэлторы своего не упустят. Попомни мое слово – годика через полтора каждый метр будет стоить как в середине 98-го. А чтобы денежки не уплывали, мы собственное агентство недвижимости откроем. Кстати, сейчас самое время поменять эту квартиру на более просторную.

– Зачем? Мы ведь в основном на даче живем.

– И все-таки я распоряжусь подобрать варианты. Если тебя устроит, купим.

– Так ты думаешь, сейчас самое время вкладываться в жилье? Тогда я бы еще квартиру купила.

– Зачем?

– Димке скоро шестнадцать, через несколько лет он может захотеть жить отдельно.

– Пусть здесь живет. Я эту квартиру продавать не собираюсь.

– А если ее пока сдавать, а деньги пускать на благое дело?

– Это на интернат, что ли? – догадался Боря.

– Ага. Была там сегодня, все подробно осмотрела. Впечатление ужасное – лет пятьдесят ремонта, наверно, не делали. Директриса хоть и пытается чистоту поддерживать, но когда линолеум до дыр протерт, потолки рушатся и сантехника течет…

– Кирпичом, цементом и деревом я тебе помогу, если остальные материалы сама купишь – пришлю бригаду маляров.

– А сантехников?

– Не наглей, дорогая, кто из нас благотворительностью занимается, ты или я? – возмутился Пахомов, но смягчив тон, добавил: – Сначала смету составь, а то берешься за то, чего не потянуть. Определись с суммой, которую будешь на свое детище в месяц тратить, и потихоньку-полегоньку… не все же сразу! Какого возраста там дети?

– От семи до шестнадцати.

– Старшие и сами могут ремонтом заняться, все лучше, чем клей нюхать. А с персоналом что решила?

– Буду доплачивать каждому по сто долларов в месяц, хотела директрисе триста – она отказалась, хочет, как все…

– А ты не боишься, что твою гуманитарную помощь разворуют? Я бы на твоем месте поставил своего завхоза и платил ему отдельно и много.

– Но там уже есть завхоз.

– Был бы путный – не было бы такой разрухи. Выдвини условие: не возьмут твоего завхоза – не будет спонсорской помощи.

– Наверное, ты прав. Да, Борь, тут со мной три продуктовых оптовика связались, твои старые знакомые: Петренко, Губин, и грузинская фамилия такая…

– Гомиашвили?

– Точно. Обещали каждый ежемесячно на пятьсот долларов продуктов привозить. Спасибо, что не забыл им позвонить.

– Я их попросил в своем кругу поговорить, может, еще кто поможет. Но фонд ты все-таки зарегистрируй.

– Обязательно.

– Так ты только благотворительностью теперь занимаешься? Основное дело забросила?

– Наоборот, думаю швейный цех расширять. Импорта стало меньше, да и качество пошива у нас лучше. У турок и китайцев все кривое-косое, а у нас – каждый шовчик разутюжен. На наши костюмы, брюки, блузки спрос повысился. Я думаю – может, еще спортивного типа одежду выпускать? Ветровки, пуховики, куртки, спортивные костюмы. Сейчас, когда с фурнитурой и материалом проблем нет – можно пошить ничуть не хуже фирменных.

– Ну да, если вид будет как у немецкой вещи, а цена, как у советской – дело пойдет!