Сквозь охватившую его душевную смуту пробилась единственная отчетливая мысль о том, что он кому-то небезразличен. Его отец убит, мать давно покоится в земле, однако в беспросветном и жестоком мире мелькнул маленький лучик света – ласковая улыбка заботливой женщины.

Глава 20

За то время, которое Маркус провел у тела отца, Кэтрин несколько раз заглядывала в комнату, где они находились в ожидании церемонии прощания. Бедный Маркус. Его сокрушенный вид причинял ей боль. Она знала, как он винит себя, хотя в произошедшем никто не был виноват. Более того, Кэтрин даже не могла себе представить, какими могли бы быть последствия вторжения этого мерзавца, если бы Маркуса не оказалось рядом. Зная директора Данна, она не сомневалась, что он был бы рад тому, что стал единственным пострадавшим. Интересы окружающих он ставил превыше всего.

Кэтрин вытерла выступившие слезы. О Боже, как же она по нему тоскует! Каменная стена, защищавшая девушку от внешнего мира, внезапно рухнула, и теперь будущее зависело только от нее самой. Более того, отныне она была в ответе за судьбы детей приюта. Груз непосильной ответственности тяжелым бременем лег ей на плечи.

И только присутствие Маркуса немного утешало Кэтрин. Его страдания отвлекали ее от собственных переживаний; благодаря ему она была не одинока в своем горе.

Всю ночь он оставался подле отца, пока наутро тело покойного не забрал гробовщик, после чего Маркус исчез. И Кэтрин молилась, чтобы с ним ничего не произошло и он поскорей вернулся.

После исчезновения Маркуса она оказалась лицом к лицу с охваченными горем детьми и сотрудниками приюта. Им всем нужна была ее поддержка, а ей больше всего хотелось сейчас остаться наедине со своим горем и выплакаться всласть.

В конце концов Кэтрин не выдержала. Она укрылась в кабинете директора Данна и заперла дверь. Однако стойкий запах крови так подействовал на ее пустой желудок, что девушке пришлось распахнуть окна, и до ее слуха донеслись приглушенные всхлипывания детей, бродивших снаружи. Из-за внезапной кончины директора Данна строгий распорядок был нарушен и каждый делал то, что считал нужным.

Весь приют погрузился в тишину. Стих привычный гул голосов, радостного смеха и хлопающих дверей, который обычно наполнял комнаты Андерсен-холла.

«Благодарение небу, здесь нет Джареда. Какое облегчение, что ему не пришлось стать свидетелем этого убийства», – мелькнуло в голове у Кэтрин. Все происходящее было слишком ужасно и никак не хотело укладываться в голове.

Опустившись на колени, девушка собрала разбросанные по паркету директорского кабинета книги. Кэтрин словно впала в анабиоз. Она двигалась, действовала, но ничего не ощущала. Ее душевные силы были на пределе.

Ведро, мыльная вода, тряпки. Кэтрин пыталась сообразить, что еще может понадобиться, однако ее мозг отказывался работать. Какой беспорядок. Директор не потерпел бы такого в своем кабинете.

Девушка подняла и расставила стулья, затем вернула все книги на их законные места. Какая участь постигнет бесценную библиотеку Урии Данна, если Кэтрин не позаботится о ней? А что будет с детьми… Она отогнала мысли о будущем и сосредоточилась на единственной цели: ничто в кабинете не должно было напоминать о произошедшей здесь трагедии.

Поставив на полку последнюю книгу, Кэтрин обернулась и устремила взор на темное пятно возле письменного стола. По цвету оно напоминало пудинг с черной патокой, который готовила их кухарка. По телу девушки пробежала дрожь. Значит, она еще сохранила способность чувствовать.

Кэтрин осмотрелась. Чтобы отмыть залитый кровью пол, необходимо передвинуть рабочий стол директора.

Она собрала силы и попыталась, опираясь на здоровую ногу, сдвинуть стол с места. Массивный стол сдвинулся всего лишь на полдюйма. Девушка повторила попытку. Ее руки даже свело от напряжения. Но результат был прежним.

– Дай я тебе помогу, – неожиданно раздался рядом с ней низкий голос.

Испугавшись, Кэтрин вздрогнула и выпрямилась. Она не слышала, как открылась дверь. Возле нее стоял Николас Редфорд. В том, что он пришел, не было ничего удивительного, но сейчас все казалось нелогичным.

Редфорд обхватил стол широкими ладонями и навалился на него всем телом. Молодой человек был очень высок. Его красивый широкий лоб перечеркивали густые темные брови, а резко очерченные скулы выгодно подчеркивали аккуратные бакенбарды. Легкий аромат миндаля, который окутывал Николаса, напоминал о медовых коржиках.

Редфорд сам добился в этой жизни очень многого. Тяжкий труд, целеустремленность и острый ум помогли ему пробиться на Боу-стрит, и из бывшего судебного пристава он превратился в респектабельного владельца фирмы, занимающейся частными расследованиями. Урия Данн гордился им, словно собственным сыном, и Редфорд платил ему искренней привязанностью. И поэтому он не мог не прийти, услышав эту ужасную новость…

– И так? – осведомился он, продолжая толкать стол вперед.

Кэтрин молча стояла за его спиной.

Тяжелый стол с громким скрипом скользил по полу. Внезапно он поехал слишком быстро, Кэтрин отпрянула, но оступилась, и если бы Редфорд не успел схватить ее за талию, она наверняка бы упала.

Помогая ей удержаться на ногах, он прищурил свои темно-карие глаза и попытался поймать ее взгляд.

– Как ты себя чувствуешь?

– Все в порядке, – Кэтрин высвободилась из его объятий и отвела взгляд в сторону, не желая встречаться с молодым человеком глазами. Сейчас ей не хотелось никого видеть и даже разговаривать. Она просто хотела в одиночестве убрать комнату.

– Ты можешь объяснить мне, что произошло? – его голос звучал мягко, хотя в нем и ощущалась властность.

Кэтрин скрестила руки на груди. Она не намеревалась обсуждать то, что здесь произошло. «Однако Редфорд никогда не обходил приют своим вниманием», – напомнила она самой себе. В случае необходимости он всегда был под рукой, требовалось ли приложить силы к перестройке маслобойни или подыскать подходящую работу для выпускника. Он был достойным человеком и любил директора Данна. Поэтому он имел право узнать всю правду.

– На директора Данна… – рот Кэтрин, казалось, наполнился вязкой жидкостью, и слова давались ей с трудом, – напали. Маркус… Маркус боролся с напавшим… и обезвредил его… но спасти директора Данна нам так и не удалось. – Плечи Кэтрин поникли. – Мы явились на помощь слишком поздно.

Редфорд молчал, а Кэтрин чувствовала себя слишком несчастной, чтобы заговорить первой.

За прикрытой дверью слышались приглушенные рыдания и шарканье ног по дощатым полам.

– Вы уже выяснили, чего хотел убийца? – отрывисто спросил Редфорд, и в его голосе прозвучала еле сдерживаемая ярость.

Кэтрин пожала плечами.

– Он… – Ее глаза вспыхнули, но она постаралась подавить боль. – У него нашли часы директора Данна… Сущая мелочь, вся их ценность разве что в отделке! – Кэтрин охватила ярость, и она сжала кулаки с такой силой, что кончики ногтей впились в ее ладони. Она задыхалась от разрывающей ее сердце боли.

Сильные руки Николаса обхватили ее за плечи.

– Этот подонок получит по заслугам. – Редфорд кипел холодной яростью. – Если он попадется мне в руки, я лично с ним расправлюсь.

– Безвозвратная потеря вопиет об отмщении, – хрипло проговорили у порога.

Кэтрин вскинула голову и попыталась смахнуть застилавшие глаза слезы. Она с трудом узнала голос Маркуса, так сильно его изменили волнение и горе.

Синяк под его глазом приобрел зеленоватый оттенок, а губы все еще оставались опухшими. Он успел переодеться, однако выглядел так, словно ему совершенно безразлично, что на нем надето. Шейный платок цвета слоновой кости, повязанный кое-как, свисал из-под его расстегнутого сюртука. Полосатый жилет сидел как-то странно. И хотя белые панталоны Маркуса по-прежнему сияли чистотой, его сапоги покрывала грязь, и он тяжело опирался на костыли.

Кэтрин была несколько удивлена тем, что в такое время он не забыл о необходимости продолжать маскарад. Впрочем, директор Данн, несомненно, желал бы, чтобы его сын сохранял контроль над ситуацией даже в такое время.

Редфорд обернулся.

– Данн. – Он произнес это имя очень резко, намеренно не упоминая чин Маркуса.

Ни один из мужчин даже не попытался пожать другому руку и не произнес слов приветствия.

– Я слышал о вашем возвращении, – отрывисто бросил Редфорд.

Подчеркнуто игнорируя его, Маркус повернулся к Кэтрин:

– Я послал за своими вещами.

Пытаясь вернуть мыслям ясность, Кэтрин тряхнула головой:

– За вещами?

– Вам наверняка понадобится помощь. Мой… – его голос сорвался, а лицо застыло, словно каменная маска, – мой отец наверняка хотел бы видеть меня здесь.

– И с каких это пор, черт побери, желания вашего отца вам небезразличны? – выпалил Редфорд, делая шаг вперед. – Все эти годы он посылал вам письма, но не получил ни одного ответа. Он жаждал услышать от вас хоть слово, он боялся, что вас нет в живых…

– Мои взаимоотношения с отцом – не ваше дело, – голос Маркуса дрожал от ярости.

– Мое, если они задевают интересы Андерсен-холла, – возбужденно возразил Редфорд. – Семь лет назад вы повернулись спиной и к этому приюту, и ко всем его обитателям. Поэтому не воображайте, что вам будет позволено возращаться сюда, когда вздумается.

– Отец не возражал против моего приезда, – перебит Редфорда Маркус, окинув его ледяным взглядом.

– Ну конечно, разве он мог возразить, будучи святым! Однако это не значит, что вы заслуживаете прощения!

– Слушайте, вы, проклятый лизоблюд! У вас не было собственного отца, и поэтому вы решили присвоить моего?!

От их криков в голове у Кэтрин прояснилось, и горе нахлынуло на нее с новой силой. На ее плечи навалилась непосильная тяжесть.

– Остановитесь! – закричала она, прижимая руки к груди. – Я этого не вынесу!

Казалось, мужчины только сейчас вспомнили о ее присутствии, но все равно продолжали смотреть друг на друга с настороженностью, за которой скрывалась давняя неприязнь.