Когда ей исполнилось шестнадцать и она наконец освободилась от опекунства, то поступила в колледж, заимела свою квартиру, но продолжала каждую неделю бывать в семье.

Представь себе такую сцену. Эмма, вся такая красивая, умная и не от мира сего, сидит в своих вельветовых джинсах, глаза подкрашены. Среди своих единокровных братьев и сестер. Все четверо закончили школу в шестнадцать лет без единой пятерки. У всех грубые черты лица, любезно завещанные им родителями, заварившими это невкусное генетическое варево. Они сидят себе и курят одну за другой, рыгают и ненавидят ее за то, что она лучше их.

— А о чем они говорят? — спросила Марина.

— Эмма рассказывает им о своей жизни. Показывает свои статьи в глянцевых журналах. Она знает, что они ненавидят ее еще больше за успехи, но ничего не может поделать. Она приносит им ненужные подарки, которые они потом перепродают на распродаже. Она хочет, чтобы ее либо приняли в семью, либо отвергли, но у них попросту не хватает слов, чтобы выразить свое отношение к ней.

Какое-то время обе сидели молча, думая о том, есть ли что-то такое, что они могли бы сделать, помешав тем самым Эмме разрушать себя, тогда как внешние обстоятельства обещали именно такой конец.

Принесли еду. Марина взглянула на тарелку, содержимое которой отливало маслом, и снова ощутила тошноту. Она бросила завистливый взгляд на рыбу и овощи Гейл, которые излучали свежесть.

Прежде чем взять нож и вилку, она несколько раз глубоко вздохнула. Дабы отложить неминуемое еще на несколько секунд, она повернулась и посмотрела на других посетителей. Она завела эту привычку, потому что теперь регулярно обедала и ужинала с Терезой. Они придумывали необычные истории про окружавших их незнакомых людей.

Правда, не все они были незнакомыми. В кабинке в глубине ресторана сидели два человека, которые вели себя так, что было очевидно — это не просто хорошие друзья. Она узнала мужчину, хотя видела его только два раза. Это был Род, муж Терезы, такой большой, с рыжей бородой. Ни с кем не спутаешь.

Поначалу она решила, что Тереза пришла с ним. Она подняла было руку, но тотчас опустила ее на стол.

Это была не Тереза, но выглядела точно как Тереза. Или, лучше сказать, выглядела в точности как Тереза полугодовой давности. Ведь теперь Тереза была высокой стройной сильфидой, одевавшейся так, чтобы играть на все возраставшей схожести с юной Одри Хепберн[36]. Свою хрупкую конституцию она подчеркивала платьями с высокой талией, узкими юбками и брюками.

Но нет, эта сотрапезница Рода была совсем не такая. Да, высокая, но плотная, тогда как Тереза теперь была худощавая. Там, где у Терезы были кости, у нее — изгибы, и еще у нее была улыбка и грудь, тогда как у Терезы — гримаса тревоги и грудная клетка.

Но во всех прочих отношениях Род обманывал Терезу с ее точно сошедшим с фотографии двойником. Марина быстро отвернулась. Да разве Тереза сможет когда-нибудь примириться с тем, что сбросила весь свой лишний вес ради Рода и сделала это только для того, чтобы узнать, что он говорил правду — что всегда любил больших женщин?

— Ну и что будем делать с Эммой? — спросила Гейл.

Марина подумала об Эмме, как та сидит дома и голодает до смерти. Она подумала о Терезе, которая сбросила вес непонятно ради чего. Она подумала о Гейл, которая так близко к сердцу принимает ситуацию, в которой оказалась ее подруга, но так слепа к своим проблемам. Она подумала о Сюзи, которая, подобно Алисе из Страны чудес, выпила не из той бутылки и теперь неудержимо увеличивается в размерах. Она подумала о себе. Вот-вот у нее отнимут спасательный жилет в виде оксиметабулина. Что делать с нами со всеми? — подумала она.

ГЛАВА 16

— Мне нравятся женщины не только красивые, но и умные, — промурлыкал Дэвид полуголой простушке, сидевшей перед его компьютером.

Ее звали Джейн, и она была абсолютно заурядна. У нее не было ни единой черты, которая говорила бы о том, что Джейн безобразна или, напротив, красива. В детстве она, может, и была милой девочкой, какими бывают многие девочки до пяти лет. Но потом все выросло и определилось, упорно отказываясь составить те пропорции, на которые так часто указывают псевдоученые, представляя математическую формулу красоты.

Дэвид пригласил ее на ужин к себе домой. Она была жутко польщена тем, что этот мужчина будет для нее готовить, а при мысли о том, что будет потом, ее охватывала дрожь. Дэвид, впрочем, выбрал полуфабрикаты, потому что у него не было денег. И еще потому, что все было затеяно только для того, чтобы усадить ее за компьютер.

Дэвид был самым симпатичным мужчиной, с которым Джейн когда-либо спала. Он добился в жизни успеха, и ее переполняла гордость оттого, что, возможно, ему нужно не только ее тело. Обед был от «M&S»[37] (он продал джемпер, который подарила ему другая женщина, и на вырученные деньги купил еду), но он тщательно подогрел его с гарниром, следуя рекомендации на коробке. Да, он был скрупулезен во всем.

Секс удовлетворил обе стороны. Он все делал торопливо, стараясь создать у нее впечатление, будто ее умение не давало ему возможности сдерживать свою страсть. У него уже был готов сценарий десятиминутной сцены, отведенной им для нежностей после акта. «Знаешь, Джейн, мне ничего так не хочется, как провести с тобой всю ночь, да и почти весь завтрашний день, но боюсь, мне придется уйти с любовью к тебе».

Выражение отчаяния появилось на ее лице. Это должно было означать, что он выбрал правильны тон.

— Но сейчас уже половина одиннадцатого! Куда ты пойдешь в такое время?

— К себе в офис. Знаю, тебе это неприятно, но у меня нет выбора. Мне должны позвонить завтра утром и сообщить кое-какие цифры, а информация в моем компьютере в лаборатории.

— Но я видела в твоей гостиной модем. Почему тебе не сделать всю эту работу здесь?

Дэвид шаловливо улыбнулся ей, точно маленький мальчик, с которым бесполезно спорить.

— Легче сказать, чем сделать. Дайте мне химическую лабораторию, и я вмиг изобрету препарат, который всю жизнь изменит. Но посадите меня перед компьютером, и я полный профан. В офисе все, что нужно делать, расписано для меня на языке, понятном идиоту. Честно говоря, я и сам не знаю, зачем мне нужен дома модем. Ума не приложу, как им пользоваться.

Джейн терпеливо покачала головой.

— У тебя где-нибудь записано, как обращаться с твоим компьютером в «Перрико»?

Дэвид выскочил из постели и сделал вид, будто ищет свои бумаги, и наконец он нашел их именно там, куда и положил несколькими часами раньше.

— Это чем-нибудь поможет? — с надеждой спросил он.

Джейн взяла бумаги и быстро пробежала глазами текст.

— Отлично! Теперь слушай меня. Сделай-ка мне кофе, а я сделаю так, что твой компьютер здесь войдет в контакт с компьютером в офисе.

— Так просто? — спросил Дэвид, надеясь, что она сможет разглядеть на его лице выражение крайнего изумления.

— Это мой хлеб, разве ты не знал?

— Ты шутишь! То есть я хотел сказать, что знал, что ты что-то делаешь с компьютерами в «Перрико», но и не подозревал, что ты такой профессионал. Я сражен! Но мне кажется, что лабораторные компьютеры замкнуты в другой системе, или как там это называется, и не связаны с другими компьютерами компании. Наверное, из соображений безопасности.

Джейн рассмеялась.

— Знаю. Я сама установила эту систему безопасности! Но не беспокойся, она рассчитана на то, чтобы не допускать посторонних, а не рассеянных ученых, вроде тебя.

Дэвид покорно опустил глаза. Джейн поцеловала его с уверенностью, которую придала ей ее востребованность, и позволила ему с нежностью подвести ее к столу.

— Черный кофе или с молоком? — спросил он.

_____

— Ну вот, мы туда вошли. Так что ты хотел узнать?

Дэвид сел на стул рядом с Джейн, столь тесно прижавшись к ее бедру, что она готова была ради него банк ограбить.

— Вот эта папка. Oxymetab.data. Распечатай мне всю папку.

Пальцы Джейн проворно забегали по клавиатуре.

— Хорошо. Хм. Небольшая проблема. Чтобы раскрыть эту папку, нужно знать пароль. Ты его знаешь?

Дэвид застонал и ударил себя по лбу, точно проклиная за глупость.

— Не верю. Ты столько всего сделала, а мне все равно придется туда пойти. Пароль записан у меня в ежедневнике, который лежит на столе.

— А так не вспомнишь?

Джейн смутила недальновидность Дэвида.

— Ты, наверное, принимаешь меня за идиота! Я могу запомнить формулу в двадцать строк, но пароль — никогда. Скорее всего, потому, что мне и не нужно их помнить. Я всегда записываю пароли, поэтому мой мозг не утруждает себя тем, чтобы обрабатывать их.

— Это в тебе говорит ученый. И куда ты собрался?

Вид у Джейн был встревоженный.

— Я тебе уже сказал. Мне нужно в офис. Чтобы переписать пароль.

Джейн схватила его за руку и снова усадила на стул. Обращалась она с Дэвидом несколько бесцеремонно. В последнее время он довольно нервно реагировал на быстрые неожиданные движения. Люди, одалживавшие ему деньги, не столь однозначно реагировали на его гибкий подход к возвращению долгов. Он даже увидел нечто вроде… угрозы в предупреждениях, сделанных ими в последнее время. Это его удручало.

— Сядь! — безапелляционно заявила Джейн. — Я узнаю пароль.

— И как ты это сделаешь? Все, наверное, строго засекречено.

— Это так. Только не от таких, как я. Смотри-ка.

Он в восхищении смотрел, как она проникает в базу данных. Экран заполнился непонятными символами и отдельными буквами. Он ощутил сдержанное уважение перед ее способностями и, будь она симпатичнее, согласился бы встретиться с ней еще не раз.

Время шло, и он начал обнаруживать нетерпение.