— Эм, ладно. Я тогда пойду. — Ещё раз оглядываюсь по сторонам, ища причину, по которой мне нужно уйти. Я ведь куда-то шла до этой встречи.

Я вроде и не обязана ничего озвучивать, но мне почему-то хочется, чтобы он меня задержал. Возможно, потому что он единственный, кто не пытается лезть мне в душу? И общается со мной как с нормальным человеком? Да. Я определенно бы с ним поболтала. Просто поговорила, неважно о чём. О погоде? Да, о чем угодно.

— Стой. Тут недалеко кафе есть. Мне нужны кофе и еда. Если хочешь… — Морозов запинается и смотрит на меня вопросительно.

Я киваю, и он как будто расслабляется, улыбаясь.

— Но ты тоже что-нибудь со мной съешь, окей? — щурится он, продолжая улыбаться.

— Окей, — быстро соглашаюсь, но решаю уточнить: — На машине не поедем?

— Не в этот раз, — говорит Кирилл, вставая, — но, если хочешь, я тебя покатаю через пару дней. Отогнал в сервис.

— Ничего серьезного? — сразу хмурюсь я.

Мы огибаем центральную клумбу и движемся к выходу из парка. К тому самому, где располагается наша бывшая школа.

— Шумит ремень ГРМ, тебе это о чем-то говорит?

— Совсем нет, — качаю головой.

— Я так и думал. Ты что здесь делаешь?

— Была на квартире, отдала ключи риелтору и вот решила пройтись. А ты?

— Тебя ждал.

Спотыкаюсь на ровном месте и округляю глаза.

— Что?

— Шутка. А то подумаешь опять, что я тебя преследую.

— Раньше ты так думал обо мне постоянно, — говорю без улыбки.

Мы останавливаемся на светофоре и ждём, когда загорится зелёный свет. На той стороне улицы первые этажи домов забиты новомодными кофейнями. Я не была ни в одной из них.

— Да, было дело, — задумчиво произносит Морозов, запуская руку  в волосы и откидывая их со лба. — На самом деле я шёл домой. Поработать. Отвез машину в сервис и осталось время до того момента, как Оля вернется со своих занятий. Драгоценные минуты тишины, если ты понимаешь, о чем я. Позвонили, и я остановился поговорить по телефону. Не самый приятный разговор. А тут ты. Ты куда-то конкретно хотела пойти?

— Так я тебя отвлекаю? Я тоже просто гуляла. Если тебе нужно работать, то я пойду. — Рукой нащупываю в сумке телефон. — Вызову такси.

— Да брось. Ненавижу есть в одиночестве.

— А я последнее время не очень люблю есть, — тихо говорю, постукивая ногой в ожидании, когда же красный сменится на другой свет.

— Это как-то связано с аварией?

Касаюсь пальцами шрама на лбу и отворачивачиваюсь от Морозова. Мне не хочется, чтобы он пялился на меня.

— Не хочу об этом, — рублю эту тему на корню.

Это не то, о чём я хочу разговаривать. Он и так уже знает достаточно. Я вообще не планировала посвящать Кирилла Морозова в свои личные дела. Но после того, как он смог уговорить меня сесть в свою машину, аккуратно довëз и ни разу не усмехнулся насчет моей фобии, я чувствую благодарность. Это странное чувство усилилось в тот самый момент, когда три дня назад он прислал сообщение, что с ним всё в порядке, и он добрался до дома. Он был не должен... не обязан. Но сделал это.

— Ладно. Поговорим обо мне, — лучезарно улыбается Кирилл, и мне почему-то хочется его ударить.

— Боже, ты все такой же нарцисс, — щëлкаю языком и качаю в неверии головой.

Что я вообще делаю здесь рядом с ним? И почему мне не хочется бежать от этого человека сломя голову? Может быть, потому что внезапно рядом с ним я чувствую себя в безопасности. Мне не лезут в душу. От меня ничего не требуют. Он от меня ничего не ждёт.

 Смотрю в окно на ряды машин, которые встали в обеденную пробку, и немного завидую их владельцам. Хорошо, когда у человека есть и цель, и конечный пункт, к которому нужно двигаться через все преграды, несмотря ни на что. Даже если эта цель — просто попасть на обед домой.


Я потерялась. Цели у меня нет. Конечный пункт выглядит весьма размыто и находится за тысячи километров от места, где я сейчас. У меня даже дома своего нет. У мамы с Олегом мне всегда рады, но после рождения Алекса, там своя атмосфера, свой маленький мирок. У отца и Люды тоже свои порядки, и мне хочется сбежать из-под их излишней опеки как можно быстрее. В нашей с Филом квартире всё напоминает о нём, и я не представляю, когда и как смогу её покинуть. Точнее, когда — знаю, срок аренды продлён ровно на год. К моему выпускному из колледжа мне нужно будет съехать, если владельцы решат не продлевать контракт со мной.  Я не знаю, что они решат. А ещё я не знаю, чего хочу больше: жить там или съехать оттуда. Я просто... не знаю.

— Салата не было, поэтому я взял тебе сэндвич.

Вздрагиваю, когда передо опускается поднос, заставленный тарелками. Кирилл садится напротив, задев своими ногами мои,  кладет рядом с собой телефон экраном вниз и устало откидывается на диване.

Я уже успела забыть, где и с кем нахожусь, так погрузилась в свои мысли.

— Ничего страшного, — говорю в ответ и тянусь к своему латте. — Ты долго.

— Время бизнес-ланча самое загруженное в будни. Чизкейк тоже тебе.

Округляю глаза. Я не планировала столько есть, просто думала поковыряться в тарелке с салатом и пожевать пару зеленых листьев.

Кирилл внимательно следит за моими движениями исподлобья. Мне странно находиться с ним наедине. Ещё более странным кажется то, что мы вроде как оба не против компании друг друга. Он предложил, я сама с ним пошла.

— С чем сэндвич? — Разглядываю кусочки хлеба, лежащие аккуратными треугольниками на тарелке.

К горлу подкатывает ком. Идея пойти пообедать в компании Кирилла Морозова уже не кажется мне отличной.

— С тунцом. Если не нравится, возьми мой с курицей, или пойти взять тебе с лососем? — Начинает подниматься с места Кирилл, торможу его взмахом руки.

— Нет, всё нормально.

— Тогда ешь, — неожиданно строго командует он и смотрит прямо мне  в лицо.

— Боже, да ты тиран, — бормочу себе под нос, вставляя в стакан с кофе трубочку.

— Станешь тут и тираном и диктатором… — ухмыляется Морозов, явно намекая на то, что теперь воспитывает свою младшую сестру.

— И как тебе в этой роли?  Не представляю, как ты справляешься…

— Да, я определенно мечтал не об этом, — задумчиво тянет Кирилл и отворачивается в сторону окна.

Я вдруг понимаю, что задела его больную тему. Люда могла часами болтать о том, какой Кирилл Морозов молодец в том, что не бросил сестру на тётку, а занялся ей сам. Но ведь на самом деле мало кто знает, что происходит в каждой семье за закрытыми дверями.

— Можешь не рассказывать, — поспешно добавляю, втягивая кофе через трубочку.

Неожиданно мой живот издает пение китов, оповещая сидящих за соседними столиками о том, что с утра его потребности игнорируются. 

Кирилл поворачивается на этот звук, вопросительно подняв брови. Моё лицо заливает красная краска смущения. Боже... это же надо... так опозориться...

— Рассказывать особо нечего, — вдруг говорит Морозов, его нога под столом опять задевает мою.

Я не двигаюсь, замираю с сэндвичем в руках, надкусив самый кончик,  и жду продолжения, если он, конечно, намерен и дальше откровенничать.

— Я обещал, что будем говорить обо мне. Ты слушай и ешь, — усмехается Кирилл и подбадривающе кивает, не знаю почему, но я его слушаю.

Демонстративно кусаю сэндвич ещё раз.

— Сегодня отец звонил, вот когда мы встретились. И я... чёрт. Я зол на него. Да. Определенно. Очень зол. Он хочет увидеться с Олей, приедет через пару недель. И я головой-то понимаю, что запретить ему встречу с ней не могу. Но сам видеть его не хочу. У меня какая-то детская обида на него вот тут сидит, — показывает рукой на грудь и продолжает: — Просто взял, бросил всё здесь и уехал. Дочь, бизнес, квартиру. Он же дом начал строить, его тоже продал. Всё оставил и сбежал. Как трус.

— Кирилл… — говорю тихо и, не отдавая себе отчета, тяну руку к его.

Останавливаю себя буквально в миллиметрах от его пальцев. 

— Любовь первую встретил, — отрицательно качает головой, как будто не верит в это светлое чувство. — Мне вот интересно, если бы мама была жива, он бы тоже так поступил? Держался вроде всю её болезнь, а потом… Я как раз в армии был, мне три месяца оставалось до дембеля, когда он позвонил и сказал, что женится второй раз. И уезжает.

Молчу и просто слушаю. Не знаю, что и сказать ему.

У меня своих проблем полно. Своё горе, в котором я существую каждый день, не замечая никого и ничего вокруг.  Мир не остановился. Все остальные продолжают жить. Апокалипсис произошел только в моей личной вселенной. В других он тоже есть, но у каждого свой. Я даже не знаю, что толком происходит в жизни моих друзей.

Что там у Машки с мужем? Как там Антон на Бали? Как дела у Стеши, моей подруги по учебе в Германии?

Не знаю ни о ком... ничего. Я плохой друг? Плохой человек? Зациклилась только на себе?

Я даже не помню, когда последний раз писала сестре Фила. А ведь ей тоже больно и плохо. Она брата потеряла. О его родителях даже думать страшно.

Видимо, я молчу слишком долго, потому что Кирилл пинает меня под столом, выводя из задумчивости.

— Не знаю, зачем я тебе всё это рассказываю, — сокрушительно качает головой, усмехается, глаза при этом остаются грустными.

Мне хочется улыбнуться, но выходит криво.

— Забыл? Я же твой личный психолог, — пытаюсь свести разговор к шутке и устранить возникшее напряжение.

— Такое не забыть.

— Кирилл…

— М? Вот только жалеть меня не нужно. Знаю я этот взгляд.

— Что? Какая жалость? Так тебе и надо, расти сестру, набирайся мудрости, — возмущаюсь и бью его ногу своей, с наслаждением наблюдая, как он притворно ойкает. — Я вообще не про это. Я про…