– Под пальму? – нахмурилась Женя.

– Ну, на теплое местечко… – объяснила Алена.

– Интересно, я не слышала такое выражение.

– У нас так говорят. Местное «мо», так сказать.

– Остроумно, – улыбнулась Женя, – я с вами согласна. Хорошо, когда независимо все происходит. Но… это как у кого получается.

– Верно, – согласилась Кудрявцева; и неожиданно ей захотелось подружиться с Пчелинцевой. В той чувствовались легкость и задорная резкость, не было заискивающей осторожности, которая часто заметна у людей, приходящих устраиваться на работу. «Да и подруга в Москве – это всегда хорошо», – подумала практичная Кудрявцева.

– Смотрите, я вам советую сесть в эркере.

– Где? – удивилась Женя. – В эркере?

– Ну да, – рассмеялась Алена, – у нас же усадьба, поместье со всеми вытекающими отсюда архитектурными особенностями. И этот общий большой кабинет для руководителей подразделений имеет условные границы. Есть эркер, французское окно, центр зала, у камина. Вот я вам советую сесть в эркере. Во-первых, окно и вид на рощу. Во-вторых, некоторая изоляция. Это иногда необходимо, когда работаешь.

– А ваш стол где?

– В другом эркере. Их два. Второй не занят – там компы в коробках. Но я сейчас распоряжусь, чтобы их наконец отнесли наверх, а вы занимайте быстрее место. Конкурентов хватает.

– Спасибо, с удовольствием воспользуюсь советом. Я люблю уют в работе.

– Вот и отлично, пошли занимать важный плацдарм!

Смеясь, они вышли из кабинета Алены.

– Ребята! Женю вы уже знаете, а сейчас ей надо помочь устроиться на рабочем месте. Антон, Саша, давайте унесем наконец эти коробки наверх. А ты, Жень, устраивайся. Здесь может быть прохладно зимой, но в общем-то удобно.

Пчелинцева поймала ревнивые взгляды девушек, которые сидели в комнате.

Когда наконец была убрана последняя коробка, Женя протерла влажной салфеткой стол, заглянула во все ящики, выбросила оттуда завалявшиеся канцелярские мелочи и стала раскладывать свои вещи. Еще через два часа ей поставили монитор, подсоединили компьютер к общей сети. Пчелинцева включила его и первым делом написала два письма.

Первое предназначалось Королькову. В нем Женя коротко описала свое жилье, поездку в Ореховое и обустройство на новом месте. В заключение она написала: «Я ни минуты не жалею, что решилась на этот шаг. Как бы ни пугала неизвестность и каким бы сложным ни оказалось предстоящее дело – все обернется во благо. Следующий шаг ты уже сделаешь более сильным и опытным». Пчелинцева пафос не любила, но Королькову захотелось написать именно так. Тем самым Женя хотела подчеркнуть, что она готова обсуждать с ним любые вопросы, связанные с карьерой и делами, разрыв может касаться их любовных отношений, но друзьями они продолжают оставаться.

На это письмо ответ она получила молниеносно. «Иногда карьерный энтузиазм граничит с глупостью. Но я тебе свои мозги не вставлю», – было в нем написано. Впрочем, ниже была строка: «Если что-то понадобится – объявись, не валяй дуру!» Подписи не было.

Пчелинцева улыбнулась – Корольков не был злопамятным и, похоже, умел дружить.

Второе письмо она написала Суржикову. Собственно, ничего особенно нового сообщить она не могла. Но почему-то Жене захотелось подробно описать все, что происходило последние два дня. И еще хотелось, чтобы Вадим Леонидович прочувствовал ту балтийскую атмосферу, которая здесь царила. Женя понимала, что никто ее не поймет так, как бывший преподаватель. (Родители в ответ на ее первое подробное письмо из Дивноморска прислали четыре страницы предостережений и опасений, что морской климат коварен). Поэтому письмо Суржикову она начала издалека, подробно описав все, включая пеший путь от остановки до «усадьбы». Пока она писала, вдруг подумала, что отсюда, из Дивноморска, люди, оставшиеся в Москве, вдруг стали видеться «плоскими», как бы одномерными. Из всего многообразия черт остались либо только достоинства, либо одни недостатки. Так, Суржиков вдруг показался исключительно положительным и даже милым. Поэтому и письмо было таким подробным, тщательным, почти родственным. Ему в заключение она написала: «А вообще-то я вас жду здесь. Вы места эти знаете прекрасно, покажете мне их, расскажете о них. Вы были правы, Дивноморск – дивный город. И я очень хотела бы, чтобы вы приехали сюда хоть на несколько дней!»

Когда письмо уже ушло, Женя в расстройстве прикусила губу. «Я переборщила, – подумала она, – уж больно личное письмо получилось». Но было уже поздно.

В первый рабочий день время пролетело быстро – коллеги оживились при появлении нового человека, сыпались шутки, все обменивались воспоминаниями, как впервые сюда попали. Потом Жене рассказывали, как обстоят дела с обедами, во сколько идет самый свободный автобус, где можно погулять, если выдалась свободная минута.

– Таких минут нет, как вы понимаете, – уточнила Алена Кудрявцева, смеясь, – но стараемся их выкраивать. А еще отсюда можно съездить на море. Всего две остановки. Длинные, правда, но довезут прямо до поселка, до дюн. Там пройти метров десять – и на берегу.

– Ох, как здорово! – обрадовалась Женя. – Я после работы соберусь.

– Вы же пока в городе живете? Вы еще не перебрались сюда? – спросила Кудрявцева.

– Нет, я думаю, может, и остаться в городе? Если это не будет проблемно для организации?

– Бояров приедет, с ним лучше обсудить. Но так бывает, что надо задержаться. А автобусы ночью не ходят.

– Вроде обещали, «шаттл» будет ходить. От нас и до Центрального вокзала. Было бы удобно, – присоединился к беседе Павлов.

– Да, обещали. Народу вон сколько работает. После окончания рабочего дня на остановке темно от людей будет, – хмыкнула Инна Логинова.

Пчелинцева залюбовалась ее рыжими волосами. Инна вообще была эффектной – яркой, зеленоглазой, с ямочками на щеке. «Она симпатичнее, чем эта самая Новикова, которая из-за романа уволилась!» – подумала Женя.

Тем временем в комнату пришла Ира Матвеева, которая встречала Женю на вокзале, потом подошли сотрудники с третьего этажа, и стало совсем шумно. Никто не работал. Курили в открытые настежь окна, щелкали кофеваркой, разворачивали пакеты с бутербродами.

– То есть у вас есть где перекусить? – спросила Пчелинцева Антона Хвостова. Его рабочее место находилось ближе всего.

– Есть кафешка в Ореховом, немного в сторону от дороги. Там еще пруд. Приличные обеды, булки там всякие, ну и кофе. Посидеть, выпить тоже можно.

– Ясно, зимой не находишься, – резюмировала Женя.

– Ну, обещали же столовую сделать у нас. Правда, для этого флигель надо переоборудовать, а ремонт только начали. Поэтому ждать придется месяца два-три.

– Ну, если бы руководство поторопило, может, побыстрей бы сделали. Все-таки это касается сотрудников, их здоровья, – возразила Пчелинцева.

– Начальство пока в поездках, – хмыкнул Саша Павлов.

– Тоже имеет право, – одернула его Кудрявцева и протянула Жене тарелочку с бутербродом и печеньем. – Вот, кофейку выпейте, а потом обедать пойдем, и мы вам кафе Ореховое покажем.

На какое-то время все погрузились в работу. Женя обратила внимание, что комната была поделена не только на сектора – «эркер один», «эркер два» и прочие, помещение разделилось на женскую и мужскую половину. Самохвалов, Хвостов и Павлов заняли правую часть комнаты, а Кудрявцева, Логинова, Новикова и Женя – левую. Как и положено, внешне эти половины отличались. В женской царил относительный порядок, а стены были в разноцветных стикерах и смешных фотографиях. На мужской половине громоздились коробки из-под картриджей, лежали рулоны пленки, коробки с офисной бумагой. В смысле оформления мужская половина была аскетичной – на стенах ничего, кроме старой карты. «Как интересно устроена здесь жизнь. Сотрудники отделов сидят отдельно и даже далеко от начальства. Просто лафа какая-то, – усмехнулась Женя. – Интересно, а где этот самый Олег Тимофеевич сидит?» Поразмыслив, она спросила у Хвостова:

– А начальство наше большое в таком же благословенном отдалении, как и мы, от наших отделов?

– Смеешься?! – фыркнул тот. – Начальство сидит прямо над нашей головой!

И Хвостов указал на потолок. Женя подняла голову и обнаружила, что на уровне второго этажа располагается ниша.

– О, так это на нас будут взирать сверху вниз?! – рассмеялась она.

– В самом что ни на есть буквальном смысле этого слова! – кивнул Антон.


Прогулка на обед была великолепна. Они гурьбой шли по тропинке через поле. Белела кашка, одуряюще пахли какие-то желтые соцветия, по краю, почти в песке, вился бело-розовый «граммофончик». Женя закинула голову – в высоте голубого неба покрывалом вилась птичья стая.

– Как же хорошо! – воскликнула она.

– Ты еще моря не видела, – сказал Антон.

Он опять оказался рядом.

– Да, в первые же выходные я поеду на море.

– Если хочешь, я тебе покажу наши самые лучшие места. Можно же созвониться, допустим, в субботу, – как бы небрежно сказал Антон.

Пчелинцева содрогнулась при мысли, что на море она поедет в компании незнакомого человека. Но Женя, как всякая красивая девушка, имела опыт вежливого отказа.

– Конечно! Обязательно! Вот только устраиваться закончу, необходимое куплю и обязательно съездим на море. А мой телефон… – Она продиктовала номер и перевела разговор на другую тему: – Скажи, ты не знаешь, почему такой странный выбор места расположения? Почему наш офис находится за городом?

Хвостов подбоченился и стал объяснять, что их телерадиокомпания – стратегический идеологический объект, новая телевизионная вышка находится совсем рядом, а город маленький, строительство новых зданий запрещено, но вот эта усадьба Ореховая стояла пустой много лет, а теперь и ремонт с учетом исторического наследия есть, и уход, и ничего не изменили в архитектуре. Пчелинцева слушала вполуха. Она наслаждалась летним днем, природой и запахами. Ей казалось, что даже здесь пахнет соленой морской водой и слышны крики чаек.