– …Пчелинцева, ты где?! Ты слышишь меня? – раздавалось в телефоне.

– Слышу, слышу… Я просто подумала, что я Боярова не видела в экстремальной ситуации…

– Это на пожаре, что ли? – поинтересовалась Коробицина.

Пчелинцева рассмеялась:

– Издеваешься?!

– Нет, я просто говорю о том, что категоричной быть нельзя. Присмотрись, поговори, пообщайся. Если он сделал предложение, значит, он наблюдал за тобой. Старался понять. Сочувствовать. Он понимает, что Суржиков поступил с тобой непорядочно.

– Как-то все сложно… – протянула Женя.

– Скорее всего, ты ему нравилась. Но он не выдавал себя – понимал, что ты встречаешься с Суржиковым.

– А знаешь, он очень удивился, когда понял, что у нас отношения. Удивился и расстроился. Даже разозлился.

– Женя, не обижайся, но с Суржиковым у вас был просто роман. Он вырос из старых, студенческих времен. Мы уже говорили об этом.

– Если бы я не забеременела, что было бы дальше, как ты думаешь?

– Ничего бы не было. Вообще. Повстречались бы да и расстались. Но ты забеременела, и все прекратилось раньше времени. Делай выводы сама.

Пчелинцева задумалась.

– Знаешь, а я ведь знала, что все так… Игры, что ли… Понимаешь, красивый, умный, известный… Во всяком случае, в нашем кругу его знают… Профессор. Я когда-то его студенткой была. Знаешь, история такая литературно-кинематографическая… Ну, и самолюбию льстит. А еще Корольков совсем мальчишкой казался. А тут так все солидно…

– Ну, я дурой тебя назвать не могу. Но тут ты ситуацию не «просканировала».

– Или повела себя по-бабски. Купилась на антураж.

– Так или иначе, но ты в выигрыше.

– В смысле?

– Ребенок. Знаешь, ты сейчас не все понимаешь. Тебе поесть да поспать. Но потом ты все поймешь и будешь благодарить провидение, что так все случилось.

– Ага, – молвила Пчелинцева, – а замуж-то за Боярова выходить?

– А почему бы и нет? – легкомысленно ответила Коробицина.

Пчелинцева положила трубку и с блаженством потянулась: пожалуй, впервые в жизни канун Нового года был таким безмятежным. Несмотря на беременность, предательство Суржикова и перспективы, полные забот и хлопот. Но впервые в жизни она не стояла у плиты, не тащила сумки, не искала нужную упаковочную бумагу и обязательно салфетки с елочкой. В этом году ее канун Нового года был полон лени, неги и солнца, которое освещало всю спальню. А еще у нее было целых две елки! «Жизнь хороша! И еще Коробицина со своим «жизнеутверждающим» советом! Она прошла через сложные времена. Ей можно верить, – думала Женя. – Во всяком случае, она права – удивляться Суржикову не стоит».

Женя раздумала идти за яблоком, она поплотнее укрылась, примяла под щеку подушку и закрыла глаза. Самое время было поспать. «А я и не очень удивилась поведению Вадима. Расстроилась, но не удивилась», – сказала она себе и уснула.


Про новогодние чудеса рассказано и написано предостаточно. Самые невероятные случаи, приводящие обязательно к счастью, случаются в последние сутки года. И сколько бы ни было лет человеку, где-то в душе его живет вера в Деда Мороза, обеспечивающего эти метаморфозы. Женя Пчелинцева спала крепким сном. В ее душе не было сомнений, метаний, страха. Ее характер – порывистый, но стойкий, трудолюбивый – позволил ей верить в себя, в свои силы. Она знала, что справится со всем, что предстоит – с родами, воспитанием, обустройством жизни малыша. Она рассчитывала на себя, на свои силы. Она еще не раз вспомнит свои отношения с Вадимом. Не раз пожалеет о них, но не о ребенке. В этом смысле она приняла все решения. Пчелинцева была сильным человеком и умела видеть реальные трудности, но не пугаться их. И все же ей сейчас хотелось чудес. Каких? Спроси ее, она бы толком не ответила, но наступал Новый год, и душа замирала от ожиданий…

Впрочем, пока Женя Пчелинцева спала крепким сном.


В салоне самолета пахло запеченной рулькой. А еще чесноком и ванилином. Кулинарные ароматы были такими сильными, что пассажиры стали это обсуждать.

– Господи, уже такие суровые правила установили по провозу багажа, а все равно гадость всякую везут в салоне! – громко возмутился один из пассажиров. Другие его поддержали. Если бы время полета было не таким маленьким, неизвестно, чем бы это всеобщее возмущение закончилось. Когда самолет приземлился в аэропорту, все пассажиры поспешили к выходу. Все, кроме двоих. Эти двое – мужчина и женщина – встали со своих мест уже в почти пустом салоне.

– Интересно, холодец растаял или нет, – озабоченно произнесла женщина, доставая сумку с полки над креслом.

– Господи, давай уже быстрей, – поторопил ее мужчина.

Потом этих двоих можно было видеть на стоянке такси – они что-то объясняли водителю. Наконец, погрузив все котомки в машину, они уехали.

В машине ехали молча. Мужчина сидел рядом с водителем. Когда они въехали в город, он спросил:

– В городе же пробки могут быть. Объехать никак?

– Не волнуйтесь, – улыбнулся водитель, – к двенадцати успеете.

– Нам же еще на стол накрыть… И вообще… – вмешалась женщина.

– Успеете и накрыть, – все так же беззаботно улыбнулся водитель, – и даже проводить старый год.

– Да, уж… Старый год… – ворчливо сказал мужчина.

– Нечего с таким настроением ехать! Ты давай в руки себя возьми! – вдруг командным голосом произнесла женщина. Мужчина промолчал. И водитель никак не прокомментировал. Некоторое время они ехали молча. Наконец женщина сказала:

– Город красивый. Уютный.

– Вы у нас не были никогда?! – обрадовался водитель смене тона.

– Нет, не были. Хотели вот как-нибудь приехать отдохнуть…

– А едем… – опять со вздохом сказал мужчина.

– А едем Новый год встречать! – вдруг весело сказала женщина. – Знаете, так неожиданно! Как в молодости – сорвались и поехали!

– О, это по-нашему. Мои дед с бабкой так сюда из Сибири приехали. Представляете, вызывают их в сельсовет и говорят: «Хотите корову и участок земли? И дом. Но дом может быть разрушен». Те ничего не понимают, бабка сразу в слезы. Она же привыкла, что или что-то отберут, или арестуют…

– Ну, уж не везде и не всегда так было… – Мужчина возмущенно засопел.

– Было, было, чего уж там… – подхватила женщина.

– Да, и, представляете, дед согласился! А они там целый эшелон таких собрали! Ехали долго со всем скарбом. Говорят, тетки рыдали – вроде с насиженных мест, родня оставалась у многих.

– А когда приехали? – спросила женщина, увлеченная рассказом.

– А приехали и ахнули. Да, разбомбили город, но многие дома уцелели. Красивые. Совсем другие.

– Так и страна другая была раньше…

– А нефиг войной было идти. Так бы и жили. А то ведь местных в двадцать четыре часа турнули. Они вон барахло на огородах закапывали.

– А вы его откапывали и брали себе? – язвительно сказал мужчина.

– А надо было посылкой отправлять? Фрау и герру такому-то от новых жильцов его дома?! – не менее язвительно сказал водитель.

– Ну, и как же тут им жилось? Вашим деду и бабушке? – спросила женщина.

– А хорошо. После Сибири-то? Там, конечно, красиво, я бывал, родню навещал. Но трудно. Здесь красиво, но и климат иной, и расстояния другие. А море?! Оно красивое и кормит тоже.

– А Сибирь не кормит? – спросил мужчина.

– А ты распаши эти земли! Ты урожай с них собери! – перешел на «ты» водитель.

– Да ладно… Везде так было. Здесь тоже леса были. Их распахали…

– Господи, да что ты прицепился?! – возмутилась женщина. – Тебе рассказывают про то, как предки человека подвиг совершили. Родные места покинули…

– Ладно, не будем ссориться под Новый год. Вот и путешествие совершили. Скоро за стол сядем, шампанского выпьем, я угрей купил заливных. Эх… Хорошие здесь места. Я ведь уже здесь родился…

При этих словах мужчина заерзал. Женщина вздохнула. Водитель понял это по-своему:

– Так, мы уже почти на месте! Вот, поворот тот, кстати, море видно. Ну, сейчас, конечно, темно. А завтра обязательно сходите на берег.

– Да, обязательно, – согласилась женщина. Мужчина что-то хотел добавить, но такси уже остановилось у небольшого домика. Калитка во двор была открыта, в окнах горел свет и виднелась елочная гирлянда.

Мужчина расплатился, таксист поблагодарил и уехал. Женщина, прихватив часть сумок, быстро пошла к крыльцу. Она секунду помешкала, а потом позвонила. Сначала никто не отвечал, потом мелькнула тень в окне, и уже в следующую минуту распахнулась дверь.

– Мама, – воскликнула ошеломленная Пчелинцева, – и папа!

– Да, это мы, твои родители, – сказала с иронией Татьяна Владмимировна и добавила: – Ну-ка отойди от двери! Свое пузо простудишь!

Немой сцены не получилось, поскольку заговорили все разом, даже Илья Петрович.

– Мама! Ох, папа! – причитала Женя и мельтешила вокруг родителей. Она была ужасно смущена. Хоть и взрослая женщина, но перед родителями всегда держала отчет, а тут, понимаешь…

– Перестань скакать, тебе вредно! – одергивала ее мать.

– Ты бы соли на крыльцо бросила, что ли, – сурово говорил будущий дед, – там же просто каток!

Они бы так и суетились, если бы Татьяна Владимировна не вспомнила бы о сумках.

– Господи, холодец! Салаты… или прокиснет все, или из пакетов вывалится. Я же еще с собой посуду взяла!

– Мама! Зачем?!

– Да мало ли что у тебя с хозяйством… на работе же пропадаешь. Сама писала.

– Мама, у меня все есть!

– Так, где у тебя кухня? Посуда? Только ничего не делай, я все сама.

Женя порадовалась, что в кухне ее образцовая чистота.

– Так, вы раздевайтесь, проходите… Думаю, что вы устроитесь на втором этаже в моей спальне, а я лягу здесь, внизу…

– На втором этаже еще комната?! – удивился отец.

– Да, пап! Давайте, я все покажу. Да и отдохнуть надо с дороги. Мама, может, ты лучше приляжешь?

– Я отдыхать потом буду, а то все наготовленное пропадет. Ты мне посуды еще дай?