– Бульон? – переспросила Татьяна Владимировна.

– Ну да. Пирожки с ливером есть, а бульона нет.

– Будет и бульон, – заверил Илья Петрович. Он взял в руки бутылку вина и наполнил рюмки присутствующих.

– Пожалуйста, Жене не наливайте. Ей лимонад. Он в холодильнике должен быть, – наставительно сказал Бояров.

– А… символически… – посмотрел на него отец Жени.

– И даже символически… Сами понимаете. Когда женщина в положении, она тянет в рот всякую гадость. Так и вино, соблазн велик…

– Верно, не подумал, – покачал головой Илья Петрович, а потом вдруг строго спросил: – Если такой умный, то чего тогда не женился еще?! На беременной-то?! Ты вот такой заботливый, а в загс что-то не спешишь?!

– Илья! – гаркнула Татьяна Владимировна.

– Папа! – пискнула Женя. Ее взволновал прямой выпад отца.

– Всем молчать! – остановил шум Пчелинцев. – Я внука… Внучку… Или кто-там у тебя… сам воспитаю. Мы воспитаем. Нам вообще никто не нужен. Но порядок! Порядок должен быть в жизни! Понимаете?!

Он посмотрел на Боярова.

– Я с вами совершенно согласен. Более того, я это пытаюсь доказать вашей дочери. Думаете, она меня слушает?! Увы… – Бояров обвел всех взглядом. – Ладно на работе… Хоть я ее начальник и вообще-то руковожу нашим Агентством…

– Так вы тот самый Бояров Олег Тимофеевич! – воскликнула Татьяна Владимировна. – Господи, точно же, я просто сразу не сообразила… Женя столько о вас нам говорила и даже писала.

– Когда находила время для письма. А ведь, заметим, на почту для этого ходить не надо, – проворчал Илья Петрович. – Но я вам так скажу: мне плевать, что вы начальник. Вы должны быть порядочным человеком…

– Папа, да ты не по адресу, – не выдержала Женя, – понимаешь….. Бояров вообще не..

– Илья Петрович, предлагаю перекурить. На улице. Там снежок такой тихий. Совсем не холодно… Как раз вернемся – и Новый год… Шампанское откроем…

– Ты же не куришь, Олег! – язвительно сказала Женя.

– Почему это?! Иногда очень даже курю, – ответил Бояров, и теперь уже он настойчиво подталкивал Пчелинцева к двери.

Когда они скрылись за ней, Женя громко сказала:

– Господи, неужели нельзя было спокойно Новый год встретить?! Вот просто поесть, поспать, телик посмотреть. Вот зачем все эти разборки и разговоры?

Татьяна Владимировна виновато вздохнула. Она поняла, что если бы они не нагрянули так внезапно, то у дочки, может быть, все сложилось бы. Вот этот Олег же приехал за город, с бородой и в колпаке Деда Мороза, может, они бы поговорили и договорились до чего-нибудь. А теперь суета, неловкость, беспокойство…

– Женя, мы же думали как лучше… за тебя волновались. Не хотели, чтобы ты одна была…

– Да я понимаю… И вам тоже в Москве, наверное, тоскливо было бы…

– Ты не представляешь, как тоскливо! – заторопилась мать. Хотя она знала, что вдвоем они не сидели бы – пришли бы их старые друзья и было бы весело… Да, дочки не хватало бы, и душа бы болела за нее, но Женя их уже не малышка, а взрослым иногда требуется побыть в одиночестве.

– Ладно, мам, давай твое фирменное блюдо, – улыбнулась Женя. – Новый год никто не отменял.

– Да. – Татьяна Владмировна поспешила на кухню за гусем.

Оставшись одна, Женя сначала пыталась прислушаться к тому, что происходит во дворе, но, кроме шума моря, ничего не уловила. Тогда она стала гадать, о чем же сейчас разговаривают мужчины. «Отец пытается убедить Боярова жениться на мне. Самый весомый аргумент папы – мое интересное положение. Бояров убеждает, что готов хоть завтра, несмотря на то что ребенок не его. И это последнее обстоятельство совершенно не мешает любить ему меня со страшной силой! И тут папа спрашивает, а кто же тогда отец ребенка. И Бояров, такой: «Мой друг, профессор Суржиков. Женя была его студенткой, и он рекомендовал ее в наше Агентство». И тут папа совсем теряет почву под ногами. И немудрено – бразильский сериал!» – представив все это, Женя хмыкнула.

– Ты что-то сказала? – спросила Татьяна Владимировна из кухни.

– Нет, я просто рассмеялась, – ответила Женя, – тебе помочь?

– Не надо, я уже несу блюдо… Но вот что-то мужчины задержались во дворе. Осталось семь минут до Нового года.

– Сейчас придут. – Женя посмотрела, как на экране телевизора беззвучно поздравляет страну президент. «А здорово бы было пригласить президента к нам на ток-шоу! А что – телевидение такого важного региона, стратегического. Столько проблем, такие планы. Конечно, может это все превратиться в обычное интервью-беседу… Но тоже неплохо… Надо только продумать, кто будет участвовать…» – подумала она, и мысль ей не показалась безумной. Женя лишь представила все инстанции, какие надо будет пройти для претворения этой идеи в жизнь. «Ну, и пройдем. Вот рожу и попробую», – решила Пчелинцева. В это время открылась дверь и вошли мужчины. Бояров был весел и предупредителен, Илья Петрович несколько смущен.

– Так, дамы, думаю, надо поспешить, – бойко сказал Олег, – Новый год на пороге…

– Да, да, – подтвердил Илья Петрович, как-то старательно не встречаясь взглядом с Татьяной Владимировной.

– Все хорошо? – спросила она с нажимом на слове «хорошо».

– Да, да, – кивнул Илья Петрович.

Женя с интересом посмотрела на Боярова.

– Женечка, тебе лимонад. Он в холодильнике. Я сейчас принесу.

Бояров скрылся на кухне, а Пчелинцев тихо сказал дочери:

– Женя, собственный характер иногда уместно запрятать куда-нибудь подальше. Я тебя хорошо знаю, дочь. Поэтому скажу одно – дурака не валяй, выходи за парня замуж. Он же от ребенка не отказывается. Предложение сделал. И вообще нормальный, работящий, спокойный. Что ты и себе нервы мотаешь, и ему, и о ребенке не думаешь…

– Так он тебе предложение сделал, а ты отказалась замуж выходить! – охнула мать. – Женя! Ты всегда была резкой и импульсивной. Ты иногда говоришь и делаешь, не подумав!

Пчелинцева чуть со стула не упала:

– Папа, Олег тебе все рассказал? Ты уверен?

– Женя, он взрослый человек. У него опыт за спиной. Он все мне рассказал. И он хочет воспитывать этого ребенка.

Женя внимательно посмотрела на отца:

– Папа, еще раз – что он сказал про ребенка?

– …что я всегда хотел детей, никогда не отказывался от ребенка и сделал тебе предложение, – это подал голос Бояров, который нес лимонад.

– Понятно, – тихо сказала Женя.

– Понимаешь, – продолжил Бояров, обращаясь только к ней, – я опустил кое-какие детали. Они ведь не важны ни твоим родителям, ни нам. Я решил, что надо сказать главное.

– Меня бы тоже надо было спросить… – начала было Женя, но в это время Татьяна Владимировна закричала:

– Куранты бьют! Шампанское! Шампанское открывайте…

И все как один засуетились, заулыбались, зазвенели бокалами, куда Илья Петрович наливал шипучий напиток. И на эти минуты вдруг отступили все вопросы, проблемы, неразрешенные загадки. Все вдруг стало таким несущественным, а главным были часы, отбивающие секунды старого года и предваряющие начало нового. Главной была надежда на счастье и любовь. Все собравшиеся в этом маленьком доме разом засмеялись, сталкивая звонкие бокалы.

– Ах, как же хорошо, что мы догадались приехать! – вдруг сказала Татьяна Владимировна. – Мы немного вам помешали, но хоть познакомились. А так когда бы еще довелось…

– Почему же, мы бы вам сразу после рождения ребенка написали. Вы думаете, Женька дома усидит?! Она же на работу рваться будет! – воскликнул Бояров.

– С нее станется, – подтвердил отец, – но ты с ней строже, строже…

– Не вмешивайся и не подзуживай. Они разберутся… – мудро заметила Татьяна Владимировна.

– Гусь очень вкусный, но я больше не могу лопать, – сказала Женя.

Пока все разговаривали, она успела съесть поджаристый хвостик и ободрать почти всю хрустящую корочку.

– Давай прогуляемся немного, – предложил Бояров. – Там такая тихая снежная ночь!

– Далеко не ходите, – заволновалась Татьяна Владимировна.

– Мы здесь, по улице до поворота и назад, – заверил ее Олег и повернулся к Жене: – ты просто сапоги надевай и шубу прямо на этот свой домашний костюм. Там не холодно, а просто свежая, мягкая погода.

Женя слезла со стула, уточкой переваливаясь, пошла к вешалке. Олег помог ей натянуть сапоги, и они вышли на крыльцо.

– Как же пахнет! – сказала Женя.

– Потрясающе. Всем подряд – снегом, хвоей мокрой, морем и даже пирогами.

– Это соседи коврижки пекли весь день. По-моему, вся улица пропиталась запахом кардамона и корицы.

Бояров промолчал. Когда они вышли за калитку, он взял Женю под руку.

– Не возражаешь? А то шлепнешься, меня Илья Петрович убьет. И правильно сделает.

– Что такого ты ему наговорил? – спросила Женя.

– Ничего, только правду.

– А про ребенка?

– Умолчание не есть ложь. Иногда, – серьезно ответил Олег, – а еще есть то, что не надо знать другим. Только двоим.

– Троим, – поправила его Женя.

– Послушай, я не хочу обсуждать третьего. С твоего позволения, конечно. Я не буду тебя торопить. Ты еще раз подумай обо всем. У меня есть только одно условие.

– Условие? Какое?

– Если ты мне ответишь «да», имя третьего никогда не всплывет в нашей семье. И родившийся ребенок будет нашим. Твоим и моим. Понимаешь, это мы, взрослые, можем пережить обрушение собственного мира. А вот ребенок – для него бесследно это не проходит. Поэтому наш ребенок никогда и ничего не узнает.

– Бояров, ты понимаешь, что я не готова отвечать тебе? Я даже не представляю, как и когда случится такое, что я отвечу «да». И как это «да» сказать, если мы только работали вместе?!

– Женя, если ты вспомнишь, как мы работали, общались, куда мы вместе ездили по делам, о чем мы разговаривали, ты поймешь, что мы ближе друг другу, чем те, кто ходил на свидания, в кино или проводил вместе выходные. Понимаешь, мы стали близкими людьми, пройдя через очень сложный период. А это порой важнее, чем поцелуи.