— Да. Я думаю, что любовь не имеет ничего общего с похотью, Амиран. Любовь…это воспоминания, совместные воспоминания. Когда вы вместе создаете что-то. Строите ваши мгновения, из которых рождается близость двух душ, — и я снова вспоминаю, как мы с Нейтом часами могли работать над какой-нибудь сумасшедшей идей вместе.

Я помню каждую гайку, которую подавала ему в тот день, когда наш байк на Бали сломался, и мы десять часов провели за его ремонтом, бесконечно разговаривая обо всем на свете, обмениваясь многозначительными взглядами.

Я помню, как была смущена, когда ему пришлось снять футболку, из-за того, что она запачкалась маслом.

Помню, как мы катались всю ночь после. Торопились на пляж, чтобы встретить рассвет. Считали звезды, гаснущие на предрассветном небе. Я была его штурманом, а он моим кораблем.

— Это общие приключения, смех, — мне трудно подобрать правильные слова, чтобы донести до него элементарные вещи. — Моменты, когда оба человека снимают маски и предстают перед друг другом полностью настоящими. Когда не боишься осуждения и знаешь, что тебя любят за содержание, а не обложку, — Амиран медленно тянет меня за волосы, обращая мой взор на себя. Удерживает пальцами мой подбородок, подавляя непроницаемым взглядом. И я смотрю на него, не смея опустить своего, наблюдая за тем, как серебро в глазах сменяется черной копотью.

Каждая мышца его торса напрягается, вибрирует, и я это чувствую. Я явно разозлила его своими огоньками в глазах и красивыми словами, посвященными не его уникальной и важной персоне.

— Воспоминания — ничто, Алисия. Когда-нибудь ты поймешь, что нет ничего важнее этого момента, — благосклонно заявляет принц, вызывая во мне очередной приступ злости. — И ты можешь быть со мной настоящей. Вернемся к секретам. Как оказалось, они у тебя все-таки есть. О чем я еще не знаю? Поделишься, Алисия? — мне становится по-настоящему дурно от его вопроса.

— Я не могу быть полностью настоящей с тобой и не хочу, — вкладывая всю свою силу, испепеляю наследника взглядом.

Невольно вспоминаются слова Амирана в зверинце, где он сказал, что Туман скалится и агрессирует, лишь потому, что чувствует мой страх. Кажется, это была инструкция по применению и к его хозяину.

— А теперь выпусти меня, мне нужно в душ, — Ран наконец-то размыкает кольцо своих рук, но что-то подсказывает мне, что причиной тому был не мой разъяренный и смелый взгляд. Он отпустил, потому что сейчас захотел отпустить.

Его собственнический и цепкий взгляд оставляет ожоги на моей спине и ягодицах, пока я направляюсь в зону ванной комнаты.

Выглядит это творение как клетка с прозрачными стеклами. Никакой интимности и уединения.

Плевать.

Пусть пялится, сколько влезет.

Лишь бы поскорее смыть все с себя…лишь бы не чувствовать липкую горечь предательства на своей коже.

«Прости меня», — беззвучно произношу я, поворачивая кран в душевой. — Мы оба вычеркнем из нашей жизни этот кошмар, когда придет время. Только прости меня, Нейтан. Я, правда, не хотела ничего подобного. Он манипулирует мной».


Мои ступни касаются антискользящей каменной поверхности. Я запрокидываю лицо к потолку, подставляя его теплым струям воды. В очередной раз поражаюсь уникальности и волшебству гидрохауса: принимая душ, я по-прежнему могу любоваться косяками невероятных цветных рыбок, проплывающих мимо замысловатых и пористых коралловых рифов.

Подводный мир очень самобытен и красив. Особенно, когда испытал за утро нечто пострашнее встречи с акулой и больше совсем их не боишься.

Приближение Амирана я ощущаю, как только открываю баночку с ароматным гелем. Подобного нападения стоило ожидать: мужчина сцепляет руки на моей талии ровно за секунду до того, как я замечаю его отражение, расплывающееся в коралловом царстве.

Его руки быстро и легко скользят по моему телу, благодаря средству для душа. Дыхание мгновенно перехватывает и коленки подкашиваются. Скорее бы иммунитет выработался на его мужественность, силу и сексуальность, которая магнитом вытягивает из меня лавину эмоций и животных инстинктов.

Не знаю, на что он рассчитывает. Мой лимит на сегодня исчерпан и на смену желанию пришла дикая усталость. Я уже не говорю о чувстве стыда, которое совершенно не ладит с удовольствием и оргазмом.

Ладони Амирана раздвигают мои ягодицы, а пальцы, для которых совершенно не существует запретов, медленно скользят по интимным отверстиям.

Я до боли кусаю губы, намереваясь игнорировать его и молчать до последнего. Бежать и сопротивляться я уже пробовала — эффект нулевой, быть может, подействует отстраненность и холодность.

Глухой и недовольный рык клокочет у моего уха. Амиран поднимает ладони вверх по моему телу, а я ловлю себя на мысли, что стесняться мне уже бесполезно. Хотя смущение все равно присутствует. Я просто не хочу подкидывать ему лишние причины для давления, доминирования и ощущения своего превосходства.

Я хочу быть на равных, как минимум. И пусть он это чувствует.

Продолжая испытывать меня на прочность, он ставит руки по обе стороны от моей головы. Эффект его присутствия везде и всюду, сводит с ума. Распятые пальцы Рана упираются в стекло. Извилистые вены бугрятся на его предплечьях, плавно обрисовывая натренированные мышцы.

Осознавая, что стою перед ним в довольно доступной позе, быстро разворачиваюсь. Бросаю глубоким глазам, цвета густого тумана, воинственный вызов.

Так не хочу потеряться в них.

Опасно и страшно.

Лишний шаг в этой призрачной дымке понесет за собой мое сокрушительное падение.

— Добавки не будет, ваше высочество, — ерничаю я, отрицательно покачав головой.

— Будет, как я хочу, — смахивая бутылки с прозрачной подставки для банных принадлежностей, Амиран резко обхватывает меня за бедра, приподнимает и опускает на гладкую поверхность. Моя спина прижимается к стеклу, за которым наверняка сейчас пролетела очередная красивая стая рыбок. С удовольствием бы сейчас оказалась одной из них, прошла бы сквозь прозрачную преграду, и уплыла бы на другую сторону океана.

— Не будет…ай, Ран! — вскрикиваю я, как только Амиран сильнее впечатывает меня в стену, приподнимая запястья над головой. Прочно сцепляет их вместе, держит сильно и крепко.

Прогибаюсь невольно, превращаясь в натянутую струну под воздействием его требовательного взгляда и действий.

Глаза в глаза. Губы в губы. Наши дыхания образуют единое поле.

Между лицами не больше десяти сантиметров, и по его взгляду читаю, что все уже решено, но я все равно пытаюсь ослабить его железобетонную хватку и остановить очередное вторжение.

Но Амиран слишком сильный, и об этом мне напоминают вид его обнаженного поджарого тела, где можно заметить сокращение и игру даже самых маленьких мышц.

И что могу я? Пять футов пять дюймов.

— Ну, давай, трахни меня. Покажи кто тут главный. Чего ждешь? — не выдерживая напряжения, гневно бросаю прямо в лицо. — Ты же этого хочешь. Вперед, Амиран, — оскалившись у моих губ, шейх сжимает запястья сильнее, вызывая в груди болезненный стон.

— Ты напрашиваешься на порку, tatlim, — подарив мне усмешку, качает головой Амиран. Желваки на его скулах демонстрируют мне едва сдерживаемую агрессию шейха. — Хочешь, чтобы я наказал эти красивые губы, — мое сердце падает и стремительно летит вниз. Амиран опускает одну ладонь, но только для того, чтобы лениво и небрежно пройтись большим пальцем по моим губам. Небрежно отшлепать их и протолкнуть его между зубов.

— Оближи меня, сладкая. Смелее, — приказывает на выдохе Амиран, наклонившись к моему лицу.

Испепеляя эмира взглядом, я отрицательно качаю головой. Его взор темнеет, и я начинаю понимать, что непослушание может обернуться для меня еще более плачевным унижением.

Прикрыв веки, я всасываю его палец вглубь своего рта, проводя языком внутри по всей его длине. Смешно, и больно. Эта ситуация несказанно злит меня, бесит…и вопреки здравому смыслу, чертовски заводит.

— Глубже, tatlim. У тебя неплохо получается.

По-моему, лицу стекают беззвучные ручейки слез, мышцы лица напряжены от чувства стыда и неловкости.

— Расслабься только. Так хорошо, — мягко хвалит Ран, и шире раздвинув мои ноги, одним четким толчком заполняет меня своим вздыбленным колом. К моему ужасу, он входит легко и плавно, без малейшего сопротивления, словно я считала секунды до его наглого проникновения.

— Все еще мокрая, Лиса, — удовлетворённо шипит Амиран, упираясь лбом в мой лоб. Подается вперед, ощутимо растягивая меня для себя.

— Тесное совершенство, — срываясь на сдавленный стон, делится эмоциями, вытаскивая палец из моего рта, вдоволь поиздевавшись надо мной.

— Не надо, Ран…, — я не в силах сдержать рваное дыхание и глубокие стоны. Низ живота объят пламенем, по венам течет жидкий огонь, собираясь в чувствительной точке внутри.

Сквозь слезы, я откидываюсь на стекло и запрокидываю голову, совершая жадные глотки воздуха. Одержимое, пряное, сладкое, тяжелое, головокружительное удовольствие превращает меня в набор животных инстинктов, заставляя подмахивать ему бедрами. Наши движения сливаются в единый ритм, единый безумный танец. Но если для Амирана это горячее танго, то для меня смертельный реквием…

Черт, ощущать его слишком приятно.

До умопомрачения хорошо, и я проклинаю себя за это «хорошо». Не могу принять, что так происходит, не могу понять себя.

Что ты со мной сделал, Амиран? Зачем?  

Ты не должен быть со мной ласковым. Ты не должен быть страстным. Ты не должен был притворяться моим защитником и убеждать меня в том, что с тобой безопасно. Все это ложь, ты не можешь быть таким идеальным, таким достойным. Не так ли? Покажи мне себя настоящего, черт подери…дай мне, дай мне эти дурацкие причины ненавидеть, проклинать, отталкивать, убегать…