Большинство ошибок, что совершил король в политической сфере, были связаны именно с этим страхом — оказаться слабее того, кто с самого первого дня появления в Анмаре стал для него раздражающим фактором. Я не могу сказать с точностью, почему король видел во мне угрозу. Я никогда не желал ему смерти и в действительности не хотел скорого вступления на трон. Максимум — расширения полномочий и возможности участвовать в принятии законов. Мне не жаль, что мы так и не стали близкими людьми, и я не испытываю ни малейшей вины за то, что ни дня не скорбел о кончине отца. Наверное, потому что он никогда им не был — моим отцом. В глубине души я всегда знал, что не оказался бы в Анмаре, если бы жены короля родили ему сыновей. Я благодарен за шанс, о котором не просил, но получил, потому что у отца не было иного выбора, только этого оказалось недостаточно, чтобы стать семьей.

— Да, — сдержанно отвечает генерал. —Дело можно считать закрытым.

— А что с женщиной, назвавшейся Ястребом? — первый раз с начала совещания подает голос Хамдан. — Она была весьма убедительна, когда говорила со мной.

— Без своего координатора она не более чем курьер, — категорично утверждает генерал.

‍

— Если бы вы с ней пообщались, то, возможно, не были бы так уверены, — возражает Хамдан. Я останавливаю на нем изучающий взгляд.

— Мы опираемся на имеющиеся факты, — поясняю нейтральным тоном. — Ослаблять меры безопасности никто не собирается. Если она решит себя проявить, мы будем готовы, но трехмесячное затишье говорит о том, что дама сошла с курса, если, вообще, жива.

— Все же я считаю, что дело закрывать рано, — Каттан-младший обращается сразу ко всем присутствующим.

Достав из кармана пулю с гравировкой птицы, он точно так же, как несколько месяцев назад кладет её на стол и раскручивает против часовой стрелки. Как и в прошлый раз в кабинете воцаряется громовая тишина, потому что та, первая, пуля была изъята и помещена к уже имеющимся уликам.

— Откуда? — металлическим тоном спрашивает генерал.

— Получил утром в конверте без обратного адресата, — быстро отвечает Хамдан.

— Ястреб мог отправить посылку до того, как застрелился.

— А я думаю, что это угроза или знак, что Ястреб в курсе того, что я сотрудничаю со спецслужбами Анмара, — возражает Каттан. — Иначе почему он ни разу не связался со мной после визита в отель?

— Планы могли измениться, — пожимает плечами Мердер. — Логика в действиях Ястреба прослеживается с трудом. Остается только догадываться, по какой схеме он выбирал жертв для исполнения своих приказов. Одно ясно наверняка — пуля — это его последнее прощай, — уверенно подводит черту.  — Якуб Салах мертв и не предоставляет для нас серьезной угрозы. Наш изворотливый и неуловимый птах отлетал свое, – не без сожаления ухмыляется Мердер.

– Тебя это огорчает? – ледяным тоном уточняю я.

– Я бы хотел взять его живым, – признается он, туманно улыбаясь своим мыслям и разводит руками. – Но, увы.

На этом совещание подходит к своему логическому завершению. Каждый из участников покидает зал, частично удовлетворённый исходом расследования.

Но ни один из нас на тот момент не подозревал, насколько мы далеки от истины, и как скоро будем вынуждены потерпеть сокрушительное поражение.

Факты, доказательства, показания, признания обвиняемых — в нашем распоряжении имелись все недостающие фрагменты пазла, не оставляющие ни малейших сомнений в результатах расследования. Мы выдохнули, уверенные, что враг повержен и смутные времена остались позади. 

И, тем не менее, мы все ошибались. Все, включая Мердера. Его гениальный ум не смог разгадать подброшенный неизвестным врагом ребус. Не смог по одной простой причине. 

С самого начала у этого уравнения не существовало логичного решения.

Мы анализировали, строили теории, устанавливали причинно-следственные связи, самонадеянно уверенные в несокрушимость системы, не допуская и мысли, что идем по ложному следу и ищем совсем не там, и не того….  

Глава 15

Алисия

Четыре месяца спустя после благотворительного приема

Терпкий и кислый вкус красного вина вяжет язык и небо. Несколько жадных глотков «успокоительного» отдаются горечью в горле, но приводят к легкой атрофии неприятных чувств и эмоций. Останавливают круговорот беспощадных мыслей, из-за которых я не высыпаюсь уже пятый месяц.

Сначала я искала умиротворение в нейролептиках, полностью отключающих боль и превращающих меня в выпотрошенную куклу. Но потом осознала, что это путь в никуда и вернулась к прежнему лекарству — полное погружение в рабочие процессы редакции и пару бокалов алкогольного напитка по пятницам.

Слегка заторможенным движением опускаю опустевший сосуд на туалетный столик, расположенный рядом с набранной до краев ванной. Подтягивая себя за специальные поручни, резко встаю из воды, непрерывно глядя в зеркальные стены санузла.

Обнаженная кожа блестит и сверкает в свете неоновых ламп и горящих свечей, мелкие капли наперегонки несутся вниз по изгибам точеной фигуры…раньше, подобное зрелище приводило в восторг моего мужа. Заставляло Амирана терять разум и алчно облизываться, сканируя миллиметры моего тела присваивающим и похотливым взором. Развращающим, призывающим к полному грехопадению. Но сейчас — действующий эмир Анмара не задержал бы на мне своего королевского взгляда и на секунду.

Его вкус изменился: мой муж с недавних пор предпочитает жгучих брюнеток.

Или брюнетку.

Невинную до него, верную, красивую, послушную, покорную, и конечно…способную родить ему долгожданного наследника.

Поспешно вытираюсь полотенцем, и аккуратно тянусь к плечикам с рубашкой Амирана. Он оставил их в старой резиденции в неприличном количестве. Каждый день сплю в новой, самовольно отправляя себя на моральный эшафот.

Прижимаю ткань из рельефного хлопка к обнаженной груди, и, напоминаю себе маниакально-одержимую маньячку, подношу накрахмаленный воротник к носу. Прикасаюсь к нему скулами, губами, веду им вниз по венам шеи, подавляя внутри бурю эмоций и агонизирующую магму чувств, обжигающую лабиринты души.

Этот проклятый кусок ткани до сих пор пахнет Миром. 

Потрясающе мучительное свойство дорогих арабских духов — они дарят мне возможность вновь ощущать присутствие мужа в моей постели.

На моей коже…рядом, со мной, во мне.

Ныряю в мужскую сорочку, утопая в широких плечах Амирана. Снова чувствую себя маленькой, хрупкой, счастливой, нужной…сладкая иллюзия перед очередной ночью в одиночестве, наполненной мертвым холодом и кошмарами. Полетом в кромешной неизвестности.

В зеркальном отражении замечаю потухший взгляд своих прежде красивых глаз. Слез больше нет, их давно не осталось. Они замерзли внутри, превратив мой взор в копию дешевых стекляшек.

Медленно выхожу из ванной, направляясь в нашу с Амираном спальню.

Пойти поработать в кабинете или остаться в постели и ответить на важные письма с планшета?

Обычно, я специально довожу себя до такого состояния, когда мозг настолько устает обрабатывать информацию, что на смену образам и мыслеформам приходит всепоглощающая пустота. Зыбкая, непроглядная…черная бездна, образно напоминающая идеально ровное круглое отверстие от сквозной пули, выпускаемой в лоб.

Иногда мне кажется, что в тот роковой день, одна из них попала в меня, и никто, кроме Амирана не способен её достать, вынуть из плоти, спасти меня.

Она гниет и убивает изнутри, подобно смертельному паразиту, медленно пожирающего свою жертву. И чем больше времени от момента ранения проходит — тем глубже она прорастает в пораженных до обуглившихся краев, тканях.

Стараясь не думать о моменте, когда наш брак и клятвы друг другу превратились в пыль, включаю телевизор. Мне страшно спать одной, поэтому я засыпаю под музыку и мелькающие видеоклипы.

Однако то, что мне приходится услышать из новостей, меня совершенно не радует. Прямое включение по всем телеканалам Анмара напрямую относится к Амирану и его новой возлюбленной — Вирджинии.

— «Вся страна готовится к поистине грандиозному событию! Король Анмара женится второй раз. Помолвка состоится уже завтра. Наши инсайдеры посвятили AsadNews в некоторые детали торжества: модный дом Bulgari изготовил для высокопоставленных особ эксклюзивные помолвочные кольца. Авторская паранджа от самого популярного модельера в Анмаре уже готова и ждет своего часа — она без всяких сомнений, идеально подчеркнет красоту новой принцессы…,» — я терпеть не могу этот рафинированный и пафосный телевизионный бред. Мой слух просто отключается, отказываясь воспринимать эту действительность. 

Я уже не слышу, как диктор с упоением перечисляет элементы роскоши, предоставленные и купленные к «долгожданному» событию. Лишь чувствую, как пол под моими ногами резко уходит, рассыпается под стопами в щепки, заставляя терять равновесие и ощущение опоры.

Вместо слов ведущего я слышу ультразвуковой шум, перетекающий в пульсирующий ток крови. Барабанные перепонки гудят и стреляют тупой болью. Кажется, что я вот-вот просто взорвусь изнутри, оставив на стенах нашей спальни с Амираном кровавые следы. Именно так я себя чувствую, когда пялюсь на совместные фотографии Амирана и Джины, мелькающие в чертовом репортаже. Совершенно разные кадры, где мой муж то элегантно помогает Вирджинии выйти из автомобиля, то обращает на будущую вторую жену пристальный взгляд, какой дарил лишь мне.

Последнее видео, где Амиран и Вирджиния запечатлены за совместным ужином, смеющиеся и улыбающиеся друг другу (никаб позволяет мне видеть лишь смущенный взор Вирджинии, но я без труда дорисовываю под тканью улыбку по его выражению), не оставляет мне сомнений: он уже трахнул свою невесту. Когда люди переходят на новый уровень близости это всегда заметно невооруженным взглядом.