— Доброй ночи, — мягко прощаюсь я. Она суетливо встает, словно ей не терпится вырваться на воздух.

— И тебе, Ран. Не работай до утра.

— Я не настолько одержим.

— Я вижу, когда в кабинете гаснет свет, — с улыбкой отзывается девушка, и, кивнув на прощание, направляется к двери.

— Джина, — окликаю уже на пороге.

Вздрогнув, она оглядывается, и от надежды, мелькнувшей в её глазах, мне становится не по себе, потому что я знаю, что через пару минут это выражение сменится разочарованием.

— Я ценю твою помощь, и ты всегда в будущем можешь рассчитывать на мою поддержку.

— Я не сомневаюсь, Амиран... и думаю, что она тоже не сомневается, — вымученно улыбнувшись, она прячет погасший взгляд и выходит в коридор, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Оставшись в одиночестве, какое-то время отрешенно пялюсь в погасший монитор, пытаясь собраться с мыслями. Рабочий настрой безвозвратно утерян, как минимум, до утра, и сна, как назло, ни в одном глазу. Смертельная усталость вкупе с ежедневно растущим бессильным гневом обрушивается на плечи свинцовой тяжестью.  Чувствую себя настолько дерьмово, насколько вообще, возможно. Причин на это столько, что можно сбиться со счету и не уложиться в целый том, толщиной с палец.

Закрыв ненадолго глаза, медленными вращениями растираю виски, как делала когда-то tatlim. Она часто заходила по вечерам в кабинет, когда я работал дома, вставала за спинкой кресла, и, приложив прохладные пальчики к моей голове, за несколько минут снимала многочасовую усталость. Она не мешала мне, даже когда садилась на колени, и, уткнувшись лицом в мою шею, обнимала обеими руками и шепотом напевала ненавязчивые мелодии, напоминающие чувственное мурлыканье.

Счастье любит тишину. Никогда не понимал смысла этой фразы до этих обволакивающих теплом и умиротворением моментов. И я, хоть убей, не помню, говорил ли я ей хоть раз за них спасибо. Мне казалось — она знает, как каждый раз я жду момента, когда раздастся за дверью лёгкий шорох её шагов, как скучаю по её пальцам и звуку голоса… Ровно в час ночи, Алиса решительным жестом закрывала крышку ноутбука, забиралась на край стола, сдвинув в сторону все лишнее, и обхватив мое лицо ладонями говорила: «Все». Потом её губы касались моих, я понимал, что ни черта не «все», ночь только начинается, но теперь она принадлежит только нам двоим.

Сейчас меня некому остановить, свет в моем кабинете иногда не гаснет до рассвета, и я курю, не открывая окон. Tatlim убила бы меня за это. А, может быть, помиловала, узнав, что с часу ночи до утра я наблюдаю за тем, как она без сна мечется в кровати, и иногда неотрывно смотрит в глазок микрокамеры, который давно нашла, догадываясь или чувствуя мое незримое присутствие. Теперь это мое любимое мучительное кино.

— Полгода, tatlim, — произношу шепотом, щелкнув по клавиатуре и выводя на весь экран монитора изображение с камеры, установленной в спальне Алисии. — Полгода, — повторяю с хриплым рычанием, запустив ладонь в волосы.

Смотрю на знакомые очертания комнаты, разобранную кровать и Алису, в напряженной позе застывшую на самом краю. Поджав ноги к груди и обняв колени, она сидит спиной к глазку камеры. Неподвижная, отрешенная, в ночной шёлковой брючной пижаме с распущенными по плечам белокурыми локонами, так и взывающих к моим пальцам и губам. Я чувствую статическое покалывание в тех местах, которыми хотел бы сейчас прикоснуться к ней, и болезненное возбуждение в том, которым хотел бы погрузиться в нее. Каждую чертову ночь…. Разрывающий душу сериал с единственной актрисой в главной роли. Ни одна слеза tatlim, не прошла мимо меня, только сквозь, обжигая сердце, словно кислотой.

  — Это гребаный ад, — хриплю пересохшим горлом. Она внезапно оглядывается, словно услышав или интуитивно почувствовав мой взгляд, приклеенный к её затылку, опущенным плечам и свободно спадающим по спине волосам. Смотрит прямо в объектив, стирая ладонями стекающие по щекам слезы. Изображение настолько четкое, что, приблизив его, я различаю весь шквал эмоций на бледном осунувшемся лице, все грани отчаяния и злости.

— Убирайся! — её громкий крик отражается от стен моего кабинета, звенит в ушах. — Убирайся, — еще громче, до резонирующей вибрации. Схватив подушку, она со всей силы запускает в сторону камеры. Я дергаюсь назад, словно снаряд достиг цели…, и он достиг.

 — Оставь меня в покое, Амиран, — севшим безжизненным шепотом. — Ненавижу, — последнее почти беззвучно.

— Прости меня, tatlim, — в легких исчезает запас кислорода, во рту разливается горечь. Она опускает взгляд, прислушиваясь к тишине, и черт его знает, как ей удается понять…

— Никогда, — одними губами. Качнув головой, она бросается на кровать, и, погасив свет, накрывается с головой одеялом. — Никогда.

Глава 26

Алисия

— Госпожа, для девичника все готово. Первые гостьи уже подъезжают к воротам, — Рада перебивает нас с Дайан, в тот самый момент, когда мы наперебой обсуждаем её свадебное платье, листая многочисленные варианты и каталоги. Ди закрывает ноутбук с мечтательной улыбкой, а я потираю ладони в предвкушении насыщенного вечера. Домоправительница суетливо раздает последние указания создателям моего праздника.

Идея «девичника» пришла ко мне спонтанно, когда мы обсуждали грядущее торжество Дайан. Пару недель назад Стивен прилетел в Анмар и сделал подруге официальное предложение на берегу Персидского залива. Безумно обрадовавшись за Ди, я вспомнила о том, что у меня в свое время не было ни девичника, ни свадьбы. А я росла на этих романтичных американских комедиях, где девчонки собираются вместе, поют и танцуют, переодеваются в пижамы и делятся друг с другом тайнами и секретами.

Так ко мне пришла идея устроить праздник для всех членов редакции, и других знакомых и небезразличных мне женщин. Нечто вроде корпоративной вечеринки на восточный лад: в саду я организовала зоны с приглашенными учителями восточных танцев. Огромные шатры, где гостьи смогут сделать себе мехенди, прическу и макияж. Все приглашенные получат подарки и поучаствуют в конкурсах… Организацию мероприятия взяла на себя Рада, а я почувствовала себя главной героиней сериала «Сплетница», которая обожала закатывать масштабные праздники для своих подруг и врагов. К счастью, на моем «девичнике» второй группы посетителей не наблюдается, и все приглашенные проходят тщательный досмотр охраны.

Настроение у меня потрясающее, и ничто не способно сегодня испортить его. Связано это с резким возвращением моих сил. Жизнь превратилась в череду приливов и отливов, и пока волна позитива и радости неумолимо бежит к моему берегу — я собираюсь прокатиться на её гребне. К тому же, теперь, когда я знаю, что беременна — больше не хочу тонуть в одиночестве, депрессии и грустных мыслях. Мне нужны счастливые эмоции, и я намерена тщательно отгородить себя от обратных.

Пусть мой малыш с самого начала развивается в теплоте и гармонии, несмотря ни на что. Ведь я точно знаю: я буду любить его за двоих.

Через час резиденция Амирана уже переполнена женским смехом, чередующимся с восторженными визгами, вскриками, вздохами, звенящими браслетами и шелестом разноцветных закрытых нарядов. Из колонок рвется восточная музыка, под которую хочется танцевать и петь, и в этом преуспевает моя мама, что со студенчества занималась этим пластичным хобби. Они с Мединой Каттан все время держатся вместе, что не может не радовать: я безмерно рада, что наши семьи возобновляют утраченные дружеские отношения.

Мне кажется, здесь более сотни гостей, и мое сердце поет, когда я вижу широкие женские улыбки. Каждая гостья подходит ко мне и лично благодарит за все, поддерживает словом и взором. Никто не смотрит на меня с жалостью и сочувствием, хоть и во взглядах многих сквозит подтекст того, что Вирджинию в качестве принцессы Анмара никто из присутствующих не одобряет.

«Ты подарила мне столько возможностей…» 

«Ты моя принцесса, Алисия. Ты спасла меня в минуту тьмы и отчаяния…»

«Если бы не ты, не знаю, где я была бы сейчас…

"Я больше не боюсь смотреть в будущее, ты вернула мне надежду...»

«Благодаря тебе я обрела себя…» — слушая все эти слова, я чувствую, что вот-вот лопну от разрывающей меня любви и благодарности.

Впервые в жизни я осознаю, каково это ощущать ценность и значимость вложенного в мир труда и стараний. За спиной вновь расправляются крылья. Огромные, сверкающе, светлые… кажется, они настолько большие, что ими я могу обнять и согреть каждую, кто пришла на мой праздник с открытым сердцем и добрыми намерениями.

Именно в эту минуту, твердо осознаю: я на правильном пути своей жизни. И я абсолютно счастлива, вне зависимости от того, что самый главный мужчина в моей жизни больше не выбирает меня. Главное, что я выбираю себя.

— Девочки, предлагаю выпить за расширение нашей редакции. Мы открываем еще один офис в соседней башне Асада, — откинувшись на мягкую поверхность, поднимаю безалкогольное вино, салютуя Камиле. После танцев, конкурсов и легкого ужина, мы перешли в один из украшенных и благоустроенных шатров, где устроились на огромных диванах, заваленных шелковыми подушками.

— О да, — оживленно кивает сестра, расплываясь в счастливой улыбке. В последнее время, её настроение меняется со скоростью Нью-Йоркского ветра. Но сегодня она пребывает в хорошем расположении духа и буквально сияет изнутри. Значит, в семье Каттанов все хорошо, хоть и Мила не делится со мной подробностями личной жизни с Нейтаном. Не то чтобы мне они интересны. Я просто хочу знать, что она счастлива, несмотря на то, что их история с Нейтаном зарождалась на пепле его сгоревшего сердца.

 — Сегодня на почту пришло тысячи новых резюме, — с восторгом продолжает Ками, откидывая за спину копну пепельно-белых волос. С каждым днем она все больше похоже на Меланию Саадат в юности, и я частенько замечаю, что охрана в редакции буквально не сводит с нее глаз.