— Раздвинь ноги, — глухо приказал ей. — Хочу познакомить тебя с бабочкой.

— Махаоном? — съязвила она и прикрыла лицо халатом.

— Почти.

Совершенно новый девайс идеально лег на ее розовые половые губки.

— Что это? — напряженно спросила Вика.

— Если говорить грубо, — шепотом произнес я, — то это всего лишь клиторальная бабочка. Маленький, но очень галантный друг женщины. Теперь пара ремешков, чтобы не соскользнула, и все.

Я помог ей встать, снял с плеч махровый халат и протянул тонкое, прозрачное платье.

— Странные ощущения, — поделилась Вика. — И платье странное, длинное до пола, но ничего не скрывает.

— Идем в кабинет.

— Как прикажете, Вячеслав Андреевич.

Возбуждение, до того просто тлевшее, резко сконцентрировалось в паху. Я только и смог, что прохрипеть:

— Да, Вика, в кабинете именно так и обращайся ко мне.


‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍В ней тут же проснулась гордость.

С ровной, напряженной спиной Вика прошла в рабочий кабинет и оглянулась, куда ей сесть.

— Напротив, — указал на большой письменный стол. Хочу видеть ее лицо. Не знаю, что в ней такого, но заводит меня неимоверно. Особенно, когда пытается дистанцироваться. И такую скромницу, настоящую скромницу, так азартно соблазнять, что от предвкушения руки чешутся. Хочу поставить ее просто раком и под жужжащую бабочку оттрахать так, чтобы она орала от удовольствия, как очумелая. Вика еще не научилась, как продажная сучка, изображать оргазм и игривость. Если она хочет — это так и есть. А если испытывает отвращение — это тоже правда. Нет в ней наигранности и шкурности. Пока что.

Когда она села и пододвинула стул, бросил бумаги на стол.

— Рассортируй по датам и суммам. Делам с «Алькаром» удели особое внимание — с ними заключались дополнительные соглашения, — сам же сел в кресло и уткнулся в первую попавшуюся бумажку. Понимаю, что дал Викуле дебильное задание, да похрен. Мы же не работаем серьезно, а увлекательно играем в соблазнение строптивой секретарши.

Включать вибратор не спешил, томя ожиданием себя и Вику. Девочка она горячая, страстная. Пара минут и бурно кончит. Я же хочу растянуть удовольствие и посмаковать.

Посматривал на нее тайком поверх листов и с удовольствием наблюдал, как розовеют ее щеки.

Мать твою! Я еще не начал, а она уже на взводе.

— Вика, серьезнее! Не о том думаете! — произнес строго и уткнулся в бумаги, чтобы скрыть улыбку.

— Простите, Вячеслав Андреевич, — посмотрела на меня как на классового врага и уткнулась в листы. Глупышка.

Потомив ее еще немного, тайком нажал на кнопку пульта — заработала бабочка. От неожиданности Вика оцепенела, заморгала так умильно, что захотелось заправить выбившуюся прядку из ее хвостика и почесать за розовым ушком. Но я старательно изображал властного босса.

Игрушка работала почти беззвучно, на первой скорости. Вика сосредоточенно читала доки и раскладывала по стопочкам. Я наблюдал. Хорошо, что до этого был классный минет, и все равно в паху напряженность.

Подождал еще немного, бросил на Вику взгляд, а у нее вздор мутный и страстный. И поглядывает на меня с жаждой голодной вампирши. Ого!

Потянулся за папкой и «нечаянно» смахнул со столешницы ручку.

Вика подняла глаза, поглядела. Любая другая потаскушка на ее месте предложила бы поднять и уже залезла бы под стол, отрабатывая гонорар, а эта гордячка глазищами зыркает, но с места не сдвинется, хотя понимает, чего от нее жду. Или не понимает?

— Вика?

— Да, Вячеслав Андреевич, — тихо откликнулась. — Я… Тут что-то странное. Цифры не сходятся.

Цифры? Бедная моя девочка, еще бы они у тебя сходились, с такой-то игрушкой между ног. Мне на мгновение стало стыдно. Но я хорошо умею договариваться с собой, потому одним движением увеличил скорость игрушки и мягко произнес:

— Посчитай еще раз, Вика. Если тебе что-то будет непонятно — обращайся ко мне. Я всегда готов помочь.

Она тоненько всхлипнула и сильнее выпрямила спинку. Точеную спинку, которую мне так хочется увидеть перед собой, под собой. Нагнуть мою красавицу и ворваться в нее одним движением, сжать пальцы и натягивать ее на себя, снова и снова врываясь внутрь. Я бы хотел насадить ее на член до предела, глубоко кончить и начать заново: трахать эту невозможную женщину не вынимая член ни на минуту.

Опустив руку вниз, я сжал пах, чтобы хоть немного унять адскую жажду обладания. Один минет — это слишком мало. Хватит ходить вокруг да около.

Третья скорость, и я начинаю слышать тихое жужжание игрушки. Вика закусывает губу, закрывает глаза и стонет, откидывая голову на подголовник кресла.

— Вика, что ж такое? Неужели ты отказываешься работать, — хрипло произнес я. — Как твой начальник, как твой босс, я должен это пресечь. Посмотри на меня.

Она открывает глаза, и я вижу ее темный взгляд. Зрачки затопили радужку, и это просто восхитительно. Она похожа на воплощение моих фантазий, моих потаенных желаний.

— Ты плохо работаешь, Вика, и заслуживаешь наказания, — негромко стукнул кулаком по столешнице. — Ко мне!

Доведенная почти до оргазма, она даже не стала упираться. Как миленькая встала со стула и пошла. Но вижу: опьянена эмоциями, на пределе, ее даже на повороте занесло.

Едва дошла до стола, притянул за руку к себе, развернул спиной и просто жестко нагнул раком.

Длинное платье мешало, отвлекало, и ткань затрещала под моими нетерпеливыми руками. Давно хотел это сделать.

Уткнутая лицом в бумаги Вика выгнула спинку и ждала. Даже забыла как дышать.

— Плохая девочка! — прорычал я, хлопнул ее по ягодице и, раздвинув головкой влажные, блестящие складки, ворвался членом в истекающее желанием, горящее лоно.

— Да-а! — громко застонала Вика, остервенено подавшись ко мне, чтобы глубже насадиться на меня, и… забилась в оргазме.

После такого я и сам потерял голову. Как девственник, впервые добравшийся до бабы, вбивался по самые яйца, не забывая тянуть Вику на себя за волосы. И да, само собой, я как мальчишка кончил быстро, бурно и с криками.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да, Вика, да! — отпускать ее и доставать член не хотелось, но она хриплым, исполненным чувственности голоском взмолилась:

— Отключи!

Бля! Забыл! Бедная девочка!

Сразу вырубил бабочку и, не обращая внимание на усталость, принялся торопливо стягивать с нее ремешки.

Викуля устало дышала и послушно продолжала стоять, облокачиваясь грудью на столешницу.

— Иди ко мне, — увлек ее на кожаный диван. Конечно, лучше огромная кровать в спальне, но не хотелось терять ощущение близости, что появилась между нами.

Ее покорность, не деланная, а самая настоящая, удовлетворенной женщины, окончательно покорила меня. Другие сразу после оргазма, начинали тупо трындеть, изображая, как им казалось, милых глупышек, что подразумевало лишь одно: «милый, как круто ты кончил — не хочешь отблагодарить?» И смотрят коровьими глазами, ожидая подачки. И ясен пень, что жаждут не оргазма, а бабла. А Вика… Вика лежит бревнышком, положив голову на мою грудь (и то, потому что сам притянул) с закрытыми глазами и просто слушает тишину. Кажется, она даже языком шевельнуть не может.

— Викуль? — тихо тронул ее за плечо — может, выпить хочет. А она приоткрыла сонные глазки и промурчала:

— М-м?!

— Спи, малыш, — прогладил ее еще влажные, разметавшиеся волосы. Викуся выложилась на все сто, искренно и не желая ничего взамен. Хотя…

Невольно задумался о краже в офисе, весь с этого же все завертелось.

Не верю, что это она взяла деньги. Конечно, докопаться до истины — раз плюнуть, но теперь уже плевать. Взяла — значит, ей были нужны бабки. Не взяла — позже спрошу, и если скажет, что не брала — значит, не брала. Не такая уж и большая сумма. Но девкам из офиса доверять нехрен.

Однако… если все же Викуся взяла — то лучше бы призналась. Не хочется привязываться к человеку, которому не можешь всецело довериться. Как твердил папаня, пусть земля ему пухом, доверять никому нельзя, но блядь, так и импотентом можно стать, если подозревать, что к тебе в штаны все лезут только из-за бабок.

Неожиданно поймал себя на мысли, что не хочу полного расследования, чтобы не разочароваться. Потому-то и не отдал приказа — рыть носом землю. Если найдутся совершенно неопровержимые доказательства ее вины, а она, глядя в глаза, борзо заявит, что это не она — по сути, окажется, что все, что только что было — ложь, и она очередная соска, вытянувшая куш…

Настроение испортилось. Сонливость прошла.

Повернул голову и пригляделся к сонному, такому спокойному, безмятежному лицу Вики — скромница ни дать, ни взять. Хмыкнул, вспомнив, что выделывали по дороге домой. И снова вернулся к размышлениям: хотелось верить ей, найти алиби и успокоиться.

На счета Вики никаких сумм не поступало, если не считать зарплаты. На счет ее отца тоже. Других близких родственников нет. В комнате, что снимает, тоже ничего не нашли… Так может, это и не она?

Схватился за надежду, как за соломинку. Ладно, поживем — увидим, загадывать не буду. А если ошибся — женюсь только на ровне: нахрен всех гребанных Золушек, жаждущих члена побогаче…

Вика спала долго и безмятежно. Во сне вертелась, пытаясь удобно пристроить голову (без подушки все же неудобно), но меня из объятий не отпускала.

Черт возьми, приятно.

Притянув ее к себе крепче, тоже закрыл глаза и отбросил все мысли прочь.

К черту все, по меньшей мере до утра.


‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Вика