Распахнув дверцу машины, Шаталов запихнул Карину в салон и пообещал:

— Выбежишь, снова догоню и снова усажу обратно.

После чего обошёл Порш и, устроившись за рулём, на всякий случай заблокировал все двери.

— Я признаю — виноват. И прошу за это прощения. Но виноват лишь в том, что не захотел тебя пачкать о таких, как они.

«И о таких, как я», — мрачно подумал он, но вслух этого произносить не стал.

— Вообще дурацкая идея эта с клубом была, — признал он, выруливая на оживлённую трассу. — А сейчас давай спокойно вернёмся в Рязань и больше никаких подобных поездок, обещаю.


Она злилась.

Ровно до того момента, как Шаталов извинился. То есть сделал нечто, что, по ее ощущениям, ему было не слишком свойственно.

Совершенно обычные слова, но от них внутри что-то екнуло. Наверное, это была идиотская надежда, что он все же не настолько испорчен и безнадежен, как она успела для себя решить.

И все же Карина не собиралась сдаваться так быстро. Она успела слишком сильно себя накрутить, чтобы теперь успокоиться после пары извинений. И ей, откровенно говоря, до чертиков надоело, что этот человек навязывал и диктовал ей свои правила. Сначала эти истории с рестораном и планшетом, а теперь вообще запихнул ее в машину, как какую-то вещь. Свою вещь. И ее мнение и желания его явно не волновали.

— Спокойно? Извини, спокойно уже не получится, — сказала она язвительно. — Потому что у меня, Шаталов, созрело для тебя несколько новостей. Первое — даже после ста грамм трезвым ты считаться не можешь, а я, к твоему сведению, хочу жить. Второе — на меня не действуют твои тиранские замашки и мне надоела фраза "это не обсуждается". Ты, конечно же, привык, что такие как эта… крашеная мымра охотно под тебя прогибаются и выгибаются, но я — не тот случай. И третье… — Карина резко прервалась, потому что внезапно в легких кончился воздух. А вместе с ним — и мысли. Словно выплеснула все на одном дыхании и обнаружила, что ничего больше не осталось. И желание говорить что-либо еще пропало тоже. Но все же она добавила после паузы, только уже иным — усталым и невыразительным — тоном:

— Думаю, лучше нам с тобой впредь пересекаться по минимуму. А то вдруг… запачкаюсь.


Не о том ли он сам думал несколько минут назад? О том же. Только не хотел слышать от неё это слово. «Запачкаюсь». Потому что слепо надеялся, что рядом с Кариной он становится другим. Выходит, надеялся зря.

Влада хватило ровно на десять мину, которые он, казалось, отсчитывал про себя, чтобы не сорваться. И понимал с каждой секундой, что долго не вытерпит.

Шелест шин пожирал километры дороги, а Шаталова пожирала изнутри даже не ярость — какое-то чувство, которому он не мог дать точного определения. Никогда ещё ни одной бабе он не позволял вести себя с собой так. Разговор, в случае, если всё простиралось долее, чем на пару ночей, сворачивался сразу, едва ему начинали полоскать мозг. Так какого хера он позволяет это делать Ангеловой? Ведь совсем не из-за пари.

Да, чёрт бы побрал этот спор, Карину и Муринского впридачу, благодаря которому он ввязался в такой блудняк.

Вывернув на обочину, едва они выехали за пределы Москвы и трасса стала менее оживлённой, Влад ударил по тормозам и, не глядя на Ангелову, вышел из Порша. Он ещё надеялся, что глоток стылого осеннего воздуха отрезвит и поможет взглянуть на всё иначе, но когда жадно вдохнул в себя кислорода, понял, что ему уже ничто не поможет.

Вытащив Карину из машины, Шаталов вжал её в металл дверцы собой и процедил, наклоняясь к её губам:

— Значит, боишься мной запачкаться?

Не давая ответить — впился в губы поцелуем, больше похожим на желание сделать больно. Язык ворвался в её рот, который всё ещё хранил привкус коктейля, но Влад тут же отстранился.

— Так боишься ещё сильнее?

Кажется, она пыталась его оттолкнуть, что только разжигало внутри него возбуждение, смешанное со злостью. До белых точек перед глазами, когда неважно, как, лишь бы взять своё. Лишь бы увидеть, что она солгала ему, желая больнее ударить словом.

— А так?

Рука Шаталова, преодолевая сопротивление, задрала подол платья Карины, нырнула в трусики, и Влад едва сдержал рык удовлетворения. Втиснув колено между ног Ангеловой, он раздвинул их шире, проникая пальцами в лоно — сначала одним, потом вторым. Обвёл клитор, начиная двигаться — сначала неспешно, но ускоряясь с каждым мгновением. Снова впился в рот Карины губами, проталкивая язык, прикусывая её губы и пальцами чувствуя, как она становится влажной от его движений.

— Ну… скажи сейчас… ты хочешь, чтобы я остановился и будем делать вид, что и ты, и я хотим держаться друг от друга на расстоянии? Или продолжим и позволишь мне окончательно запачкать тебя собой?


— Валяй, — выдохнула она. — Полагаю, после этого ты быстро потеряешь ко мне интерес.

Наверное, это было логичное решение. И завершение — всего. Истории, которая и начаться-то толком не успела, но закончиться должна была — Карина это отчетливо сейчас понимала — именно так. И ни к чему тянуть время, ни к чему все эти расшаркивания и ломания, потому что все было достаточно просто — он хотел ее трахнуть и сейчас, когда грубо имел пальцами, прекрасно понимал, что она хочет того же. И Карина в данный момент уже чувствовала себя именно такой, как он говорил — грязной. Но самое ужасное, что именно это ощущение и возбуждало ее до предела.

Вот только то, что сама сказала Шаталову, отравляло все, потому что от собственных слов сделалось вдруг как-то горько. Это прогорклое чувство сосредоточилось где-то слева в груди, проступило на кончике языка, и, чтобы от него избавиться, Карина сама поцеловала Шаталова. Провела языком по его губам, на которых еще оставался привкус виски, скользнула по его языку своим. Представила, как выглядит сейчас, должно быть, со стороны — с задранным платьем, с разведенными ногами… Это действительно было грязно. И позже она наверняка возненавидит сама себя. Но это будет позже.

Ноги дрожали и подгибались, и, словно боясь упасть, хотя Шаталов крепко прижимал ее к дверце, Карина обняла его. Впилась, причиняя боль, острыми ногтями в широкие мужские плечи, прикусила его губу и прошептала сипло:

— Ну? Будешь доказывать, какой ты мачо прямо тут или отвезешь куда-то?


С ней всё было не так. Начиная от первого знакомства, заканчивая тем, до чего она умудрилась его довести за какие-то считанные минуты. Даже если Карина целовала его, чтобы отделаться как можно скорее, Владу хотелось поверить в то, что она действительно его хочет. И дело было вовсе не в реакции её тела. Он нуждался в том, чтобы она его желала — так же жадно, до одури, как и он её. Желала не просто секса с ним, а его всего — со всеми его грёбаными недостатками и не самым чудесным характером.

— А ты знаешь толк в извращениях, Ангелова. На трассе я ещё никого… не имел.

Он убрал руку и прислонился лбом возле плеча Карины, пытаясь совладать со сбившимся дыханием. Желание выжигало вены, разрывало изнутри, но он не собирался ему поддаваться. По крайней мере, не сейчас.

Усадив Ангелову обратно в машину, Влад снова устроился за рулём и, включив музыку громче, выехал на дорогу.

Мимо пролетали унылые и однообразные пейзажи. Чем больше они отдалялись от Москвы, тем чаще попадались старые лачуги за покосившимися заборами, которые выхватывал из темноты свет фар. Не хотелось ничего говорить, а вот курить — очень даже. И Шаталов уничтожал одну сигарету за другой, чтобы хоть как-то перебить странный привкус во рту.

Он всё делал не так. Прежде всего потому, что до сих пор не послал пари и Муринского ко всем чертям и не уехал из Рязани, Заборья и прочих мест лишения собственной свободы. И знал, что не сможет уехать.

Добравшись до дома Карины, Влад вышел из машины и, открыв для Ангеловой дверцу, протянул ей руку, прикрывая идиотской галантностью потребность касаться её вновь.

— Коле и бабушке привет передавай, — улыбнулся он и добавил: — До встречи на работе. Спасибо за компанию. Эта поездка была… незабываемой.

Прыгнув обратно за руль, с визгом шин выехал со двора. Теперь нужно было вспомнить, есть ли дома спиртное. Впрочем, сегодня он дошёл до того, что ему не хотелось даже выпить.

Глава 9

Покинув машину Шаталова, Карина некоторое время стояла у дома, не входя внутрь. Куталась зябко в тонкий плащ, почти не защищавший от ночной прохлады, подставляла лицо под начавший накрапывать дождь. Хотелось очистить голову, выкинуть, как ненужный мусор, непрошеные мысли. Их было слишком много. Как и эмоций, что смешались внутри в диком танце, так, что уже не разобрать, какое из чувств превалирует.

Думая о том, что произошло между ней и Владом по дороге, Карина испытывала, наверное, в первую очередь — стыд. За то, на что была готова прямо там. За то, что он этого не захотел. Не взял то, что она, по сути, сама предлагала. И его поведение сбивало ее с толку.

Отношения с мужчинами для нее никогда не были чем-то простым. Она не встречалась и не влюблялась так же легко, как подруги. Не шла на контакт исключительно развлечения ради. Ждала и верила, что того самого человека непременно почувствует на каком-то внутреннем уровне. И просто не хотела разменивать время на ерунду, растрачивать чувства на случайности, растравливать душу разочарованиями.

Когда в ее жизни появился Леша — уже во время учёбы на третьем курсе института — Карине показалось, что вот теперь сбылось все то, чего она так ждала. Что вот теперь — пришла любовь и именно такая, как ей всегда хотелось.

Он давал ей главное — ощущение, что нуждается в ней. Каждый день, каждую минуту, каждую секунду. Даже когда был не рядом — постоянно писал милые смс-ки. Говорил именно то, что ей важно было слышать. Красиво ухаживал, был чуток и внимателен…