Между ними с Кариной не было произнесено ни слова, хотя, чёрт побери, Шаталов был бы совсем не прочь обсудить всё, что стряслось за последнее время. Но раз уж Карина предпочитала молчать — он тоже не собирался нарушать тишину.

— Б*я! — выругался Влад, ударив по тормозам, когда прямо перед ними свет фар выхватил огромную лужу на песчаной дороге, ведущей через лесополосу. Машина резко дёрнулась и замерла.

— Что случилось?

— Ничего. Дорогу размыло. Дальше не проедем.

Он указал туда, где в ксеноновом серебристом пятне виднелась вода, уютно примостившаяся в огромной выбоине от обочины до обочины.

— Увязнем стопудово, на это Порша не хватит даже с полным приводом. Придётся пережидать в офисе.

— Не всё решают крутые тачки, правда?

На губах Карины появилась усмешка, и Влад едва удержался, чтобы не ответить ей в тон. Она была права — по сути. Но не в целом. Как, интересно, планировала добираться до дома в такую непогоду, если бы он не вернулся?

— Не всё. В данном конкретном случае, не решают ничего.

— Уверен?

— Абсолютно.

— А я — нет.

Интересно, на что она намекала? Что он лгал ей, и они спокойно переедут этот армагеддец местного масштаба? И если лгал — то зачем это делал? Чтобы трахнуть на одном из столов их чёртовых так называемых офисных комнатушек?

— Окей, — улыбнулся Влад и сделал то, на что никогда бы не решился, будь рядом не Ангелова. Потому что прекрасно понимал, чем это закончится.

Поставив автомат на режим драйв, даванул на педаль газа, и Порш буквально влетел в лужу. Шаталову даже показалось, что они проскочат этот резервуар топкой жижи. Машина проехала почти половину, когда передние колёса увязли, закапываясь в размытый песок, щедро сдобренный глиной. Джип повело юзом, после, в зеркале заднего вида показались фонтаны дерьма, который Порш выталкивал колёсами.

— Приехали, — мрачно констатировал Влад, снова ставя машину на режим парковки, хотя один чёрт ведает, какой силой его можно было сдвинуть с места.

— Прекрасно, — откликнулась Карина.

— Прекраснее не бывает. Если бы кто-то не истерил, развернулись бы и переночевали в офисе.

— Это я истерила?

— Ну не я же.

— Отлично. Тогда я доберусь сама. А ты жди здесь помощи. Уверена, тебя спасут раньше, чем я доберусь до шоссе.

Глава 11

И она взялась за ручку дверцы, намереваясь выйти, а Влад сделал то, на что его толкнули прежде всего инстинкты. Инстинкты не дать Ангеловой оказаться под дождём и промокнуть. Или исчезнуть в этой пелене падающей на землю влаги. Хотя, кому он врал? Он не желал позволять ей вообще выходить куда бы то ни было, желал оставить рядом, чего бы ему это ни стоило.

Как так вышло, что он дёрнул её на себя, и Карина оказалась на его коленях — Шаталов не знал. Просто сипло выдохнул через крепко стиснутые зубы, стоило ей поёрзать, устраиваясь удобнее. Грубо обхватил затылок ладонью, привлекая Ангелову к себе. Почувствовал сопротивление, и это возбудило так, что желание прошило до боли напряжённое тело.

— Хрен ты у меня теперь куда уйдёшь, — шепнул Влад, жадно впиваясь в рот Карины и проталкивая в него язык. И она ответила, сначала несмело, после — распаляясь всё больше.

А он действительно не собирался её никуда отпускать. Ни сейчас, ни когда бы то ни было.


Наверное, все это было предопределено заранее. Неизбежно, как рок. И этот дождь, и эта лужа, и то, в каком положении они теперь оказались.

Карина прекрасно понимала, что попытка дойти одной до шоссе посреди ночи в такую слякоть ничем хорошим окончиться не могла. И только желание выбраться из слишком тесного для двоих пространства машины — а вернее, упрямая убежденность в том, что следует избегать Шаталова любой ценой — заставило взяться ее за ручку дверцы. Взяться лишь для того, чтобы пару секунд спустя оказаться на его коленях и понять, что то, что должно было между ними произойти — попросту неотвратимо.

Сейчас, когда Шаталов целовал ее — грубо, собственнически, и она отвечала ему со страстью, которой в себе не подозревала, Карина не могла вспомнить ни одной из тех казавшихся ей весомыми причин, по которым не должна была всего этого допускать. Но все-таки допустила. И теперь хотела гораздо большего, чем уже знакомые ей поцелуи, что ловила жадно и возвращала Владу с неменьшим пылом. Губы Шаталова были прохладными, а рот хранил вкус сигарет, которые он, по-видимому, недавно курил. И все в нем возбуждало ее — этот табачный привкус, щетина, царапающая подбородок, ненавязчивый запах лёгкого, но, вероятно, дорогого парфюма…

Его одежда, которую она сминала в пальцах, была чуть влажной от дождя. Ей хотелось отбросить прочь эту холодную материю, чтобы добраться до тела. Ощутить под ладонями обнаженную кожу, почувствовать, как мощными толчками бьётся сердце о грудную клетку.

Она знала — он уже возбужден. Чувствовала, как член упирается ей между ног. И безумно хотела. Его. В себе.

Не разрывая поцелуя, Карина стянула с себя плащ и отбросила на соседнее сиденье. Чуть подрагивающими пальцами расстегнула пуговицы на пиджаке Влада, а полы рубашки нетерпеливо дернула в разные стороны. Треск ткани пробежался по нервам разрядом тока, и что-то внутри у нее полыхнуло, окончательно срывая тормоза.

Она скользнула ладонями по груди Шаталова, прошлась ласкающим движением сверху вниз и, впившись пальцами в его плечи, потерлась о напряжённый член. Было что-то особенно порочное и возбуждающее в том, чтобы дразнить его вот так, сквозь одежду, и слушать, как он приглушённо стонет, обхватывая горячими пальцами ее попку. Она удовлетворённо выдохнула, когда его руки пробрались под юбку, дёрнули вниз белье и коснулись обнаженной кожи, оставляя горящие следы там, где касались ее.

Карина снова поерзала, заставляя Шаталова сцепить зубы, но ей и самой совсем не хотелось затевать долгие игры. То, что она испытывала тогда, на дороге, в его объятиях, сейчас вернулось, нахлынув на нее с тройной силой. Пульсация внизу живота и желание на грани сумасшествия, чтобы Влад вошёл в нее немедленно, заполнив собой зудящую пустоту, заставили Карину требовательно потянуться к его ширинке.

Дёрнув вниз молнию, она погладила член сквозь ткань белья, наслаждаясь ощущением того, каким он был твёрдым. Склонившись к груди Шаталова, обвела поочередно языком его соски, чуть прикусывая их зубами и тут же зализывая укус, и, приспустив белье, обхватила рукой обнажившийся член. Ей нравилось касаться его — горячего, гладкого, пульсирующего. И ей хотелось узнать его на вкус. Что она и намерена была сделать, но — позже.

В данный же момент желание, чтобы Шаталов вошёл в нее, было эгоистичным и нестерпимым. Не выпуская член из руки, Карина приподнялась, направляя его в себя. Прикрыла глаза, когда он оказался внутри, прерывисто вздохнула и одним резким движением насадилась до упора. Замерла на несколько мгновений, и, глядя в глаза Шаталову, избавилась от блузки и бюстгальтера. Подалась к нему, словно предлагая себя, и, не отрывая взгляда от его лица, начала двигаться.

Стекла в машине запотели, капли дождя стучали в стекло, а Карина ощущала себя в объятиях Влада как в спасительном коконе, за пределами которого ничего не существовало. Обманчивое, лживое чувство, что позже рассеется без следа, сейчас оно было самым желанным и правильным.


Никогда и ни с кем ему не было так хорошо. Впрочем, и казалось, что этих самых других не было в жизни Влада тоже. Сколько огня и желания прятала внутри Карина, и как сладко было сейчас ощущать их, вырвавшиеся на свободу.

Он притянул её к себе, обхватив за затылок. Впился в губы поцелуем, будто одно это было способно вернуть ему способность жить дальше. Не существовать, как было раньше, а жить, дыша с Ангеловой одним кислородом. Сплетаться с ней языками, скользить ртом по покрытой испариной коже, чтобы прикусить её, до лёгкой боли, оставляя отметины принадлежности ему одному. И чувствовать влажный жар вокруг напряжённого до боли члена. Карина двигалась на нём, а Шаталов думал только о том, как бы не кончить раньше времени. Наслаждение захлёстывало с головой, билось пульсом в висках. Стоны Ангеловой — когда он обхватил губами сосок и прикусил его — звучали так распутно и так закономерно, что сводили с ума.

Влад открыл дверь машины, вместе с каплями зарядившего ливня впустив в салон порцию свежего кислорода, и хрипло шепнул:

— Подожди.

Развернулся на сидении и ссадил Карину с колен, прямо под прохладу дождя, чтобы выйти следом, развернуть Ангелову спиной к себе и войти сзади. Это отрезвило, дало шанс не закончить всё слишком поспешно. Шаталов начал двигаться, вбиваясь в податливое тело, снова сходя с ума от ощущения того, как плотно Карина обхватывает его член.

Они стояли в огромной луже едва ли не по колено перепачкавшись в грязи, с неба лились потоки воды, это было настоящим сумасшествием — заниматься сексом вот так, на дороге, где в любой момент их могли увидеть. Но это же и поджигало кровь, и этот пожар не мог затушить никакой ливень.

Влад обхватил ладонью грудь Карины, сжал пальцами напряжённый сосок. Потянул, слыша громкий стон.

— Ещё.

Только Ангелова могла произносить это слово так, то ли моля, то ли приказывая.

Продолжая вбиваться в неё, снова оттянул затвердевший сосок, и Карина закричала от пронзившего её наслаждения, в то время как Влад продолжал двигаться, продлевая её оргазм. И когда она стала затихать, кончил следом, едва сдерживаясь, чтобы не рычать от удовольствия. Такого слепящего и острого, что оно затмевало собой всё.

Дыхание сбивалось, не удавалось глотнуть кислорода, от чего голова кружилась. А может, вовсе не от этого, а от безумия, в которое погрузились оба. Шаталов никогда не делал ничего подобного, несмотря на свой довольно обширный сексуальный опыт. Но сейчас совсем не думалось ни о других, ни о том, чтобы сравнивать. С Кариной всё могло быть только так.