— Выпьешь что-нибудь, дорогой? — спрашивает Далия, все еще свисая — или, скорее, стекая — с Херба.

«Выпьешь что-нибудь»? Разве ему не пора брать в руки шприц? Надеюсь, Американская медицинская ассоциация предъявляет к своим членам не менее строгие требования, чем профсоюз работников гражданской авиации, — никакого алкоголя за шесть часов до выхода на работу.

Далия делает знак официанту, и Херб покорно отдает тому пустой бокал и берет с подноса полный. Слава Богу, это всего лишь сельтерская вода.

— До дна, — заявляет Далия, подняв бокал с вином и чокаясь со своим почетным гостем. — Как только будешь готов, приступай. На ботокс записались шесть человек. Не беспокойся, они уже купили твою книгу, так что тебе остается лишь дать им автограф и сделать инъекцию.

Херб допивает сельтерскую и ввиду отсутствия поблизости раковины с умывальником вытирает руки прямо о штаны. Потом проходит в центр бального зала, садится за белый с позолотой стол в стиле Людовика XVI и раскладывает на нем полдюжины шприцов, похожих на шариковые ручки, и такое же количество игл для подкожных инъекций.

Женщина в белой униформе — по всей видимости, сестра — подходит к группе ожидающих своей очереди дам.

— Леди, кому эмлу? Кому-нибудь нужна эмла? — громко спрашивает она.

— Это анестезирующий крем, — переводит мне Люси.

Большинство женщин принимают предложение. Сестра по очереди мажет им лоб жирной мазью и накладывает на намазанное место кусочек марли.

— Прямо как в военном госпитале, — замечаю я. — А что будет после укола?

— Останется небольшой синяк. — Люси пожимает плечами. — Это совершенно нормально. Хотя один раз, когда мне делали инъекции коллагена, остались следы, как от пуль.

— Потрясающе! Может, потом поставим пьесу о войне тысяча восемьсот двенадцатого года?

Судя по всему, я действительно единственная новенькая в этом зале, потому что никто, кроме меня, не обращает никакого внимания на сеанс иглоукалывания, происходящий в разгар вечеринки. Я же не могу оторвать взгляда от доктора — надеюсь, действительно хорошего, — который в этот момент как раз натягивает резиновые перчатки и берет в руки огромную иглу. Первая пациентка с готовностью делает шаг ему навстречу.

— Итак, самая красивая женщина решается первой, — галантно произносит Херб. Я давно заметила, что хорошие манеры и немного лести производят более сильное впечатление, чем диплом Гарвардской медицинской школы. В особенности если перед вами стоит задача привлечь в свою клинику всех богатых женщин Нью-Йорка. — Наморщите свой хорошенький лобик, и я посмотрю, стоит ли с ним вообще что-либо делать.

Дама хмурит брови, и доктор одобрительно кивает.

— Сейчас мы быстренько решим эту небольшую проблему, — заявляет он и делает уколы в видимую только ему морщинку. Три, четыре, пять, шесть быстрых инъекций — после седьмой я перестаю считать. — Готово, — сообщает он улыбаясь и просит сестру принести лед. — Вы будете неотразимы. Но необходимо выполнять меры предосторожности, чтобы ботокс не растекся. Поэтому в следующие четыре часа не наклоняйтесь и не ложитесь.

— Вот еще одна причина, по которой мне это противопоказано, — говорю я Люси, провожая взглядом первую пациентку, которая уходит, прижимая ко лбу мешочек со льдом. — Разве я смогу прожить четыре часа без секса и наклонов?

— Сексом вполне можно заниматься стоя, — возражает подруга.

— Знаю, — мрачно соглашаюсь я. — Проделывала эти штуки в Вермонте.

— Что ж, значит, нет ничего, что помешало бы тебе получить свою порцию ботокса, — заключает Люси, легонько подталкивая меня вперед. — Можешь пройти передо мной.

— Заманчивое предложение. — Мне удается схватить последний ролл с беконом с подноса у проходящего мимо официанта. — Но для начала я попробую заполнить морщины жиром. Хотя обычно он откладывается у меня не на лбу, а на бедрах.

— В этом есть и свои плюсы, — смеется Люси. — Херб отсосет у тебя жир с бедер и введет его тебе под кожу лица. Убьешь сразу двух зайцев.

Костлявая, словно изображение на рентгеновском снимке, женщина лет восьмидесяти возбужденно машет палкой.

— Я делала это три раза, — скрипучим голосом заявляет она. — И не стоит волноваться, даже если у вас не так много собственного жира, потому что Херб подберет вам донора.

Донор жира! Вот работа, для которой у меня есть все необходимые данные. Я похлопываю себя по крепким бедрам. Кто бы мог подумать, что эти два упитанных окорочка откроют для меня новые карьерные возможности!

Одна за другой дамы подходят к доктору Парнеллу и морщат лоб, а он делает им инъекции. Когда наступает очередь Люси, она протягивает ему свой экземпляр «Иглы молодости». Доктор быстро пишет на титуле «На красоту уповаем» и возвращает книгу владелице.

— Что будем делать сегодня? — интересуется он, тут же переходя к делу. — Я не вижу у вас особых проблем, но все же наморщите лоб.

Люси старается изо всех сил — об этом свидетельствуют ее раздувшиеся ноздри и полузакрытые глаза, — но безуспешно. Ее лоб абсолютно морщиноустойчив.

— Я делала ботокс пять недель назад, — признается она. — Но подумала, что, может, пора повторить…

— Не думаю. Пока еще лоб не обрел подвижность, — заявляет доктор Парнелл. — Если только где-нибудь еще.

— Только осторожно, а то она умрет от передозировки, — предостерегаю я Херба.

Он вежливо смеется в ответ:

— От ботокса еще никто не умер. Совершенно верно. Ботокс — это не ботулизм. Всю свою жизнь я избегала вздувшихся консервных банок, и вот теперь мне предлагают стать одной из них.

— Кое-что меня действительно беспокоит, — говорит Люси, бросая взгляд на глубокий вырез своего платья.

Надеюсь, она не рассчитывает, что доктор Парнелл вставит ей имплантаты прямо здесь? К тому же зачем они ей? Очередная прихоть? Неужели ей мало «порше» и бойфренда?

— У меня появились морщины над грудью, — шепчет Люси тихо, как агент ЦРУ. — Некоторые уже очень заметны.

Доктор Парнелл проводит по ее груди воображаемую линию:

— Думаю, дело всего лишь в расщеплении клеток. Но если это вас беспокоит, считайте, что проблемы уже не существует.

— Как же вы?.. — начинает Люси.

Но доктору Парнеллу, по всей видимости, надоели пустые разговоры, и не успевает моя подруга сказать что-то еще, как он всаживает иглу ей в грудную клетку.

Люси вскрикивает и испуганно смотрит на него, слишком шокированная, чтобы произнести хоть слово.

Доктора Парнелл поднимает использованную иглу и горделиво улыбается:

— Обожаю ботокс. Чудодейственное средство, сродни пенициллину. Помогает при головной боли, болях в спине и морщинах. Так почему бы не использовать его еще и при расщеплении клеток? Всегда можно найти ему новое применение.

— Новое применение? — переспрашивает Люси, все еще дрожа от пережитого шока. И от известия о том, что в войне против старения ей отведена роль морской свинки.

— Морщина исчезает прямо у меня на глазах, — торжественно произносит доктор.

Морщина, которую он даже не видел.

Люси, ссутулившись и потирая место укола, уходит. Ее место занимает восьмидесятилетняя леди. Я отступаю назад, сочтя, что увидела уже вполне достаточно, но неожиданно рядом со мной словно из-под земли вырастает Далия. Я оглядываю ее с ног до головы, вспомнив, как на нашем первом и последнем свидании доктор Пауло говорил о том, что мы с ней очень похожи. Но очевидно, он все же сильно преувеличивал, поскольку, кроме того, что и у нее, и у меня по пять пальцев на руках и ногах, я не нахожу между нами особого сходства.

— Вы следующая? — спрашивает Далия тоном специалиста по телемаркетингу.

— Я не собираюсь это делать, — в тысячный раз повторяю я. — По крайней мере сегодня.

И тут же задумываюсь о причинах своего упорства. Женщины, использующие ботокс, выглядят очень хорошо — даже, можно сказать, потрясающе. И ничем не напоминают андроидов, которых я себе представляла. Никто из них не воспринимает инъекции как что-то неординарное. В наши дни ботокс — такая же обыденная вещь, как карточка «Американ экспресс», так почему бы мне не воспользоваться представившейся возможностью? Если раньше выглядеть естественно считалось достойным всяческого уважения, то теперь это просто неприлично. По мнению многих женщин, обходиться без инъекций по достижении определенного возраста — все равно что делать покупки у специалистов по телемаркетингу. Вообще-то это совсем не зазорно и к тому же очень удобно, но никто почему-то не хочет в этом признаваться.

— Я бы на вашем месте подумала дважды, прежде чем отказываться, — 1 говорит Далия. — Вижу, у вас нет обручального кольца. Значит, нужно использовать любую возможность, чтобы сохранить конкурентоспособность. — Она подмигивает мне и величественным жестом обводит танцевальный зал: — Думаете, я получила все это благодаря своей природной красоте? Ошибаетесь. Чтобы стать третьей женой мистера Хаммершмидта, мне пришлось здорово потрудиться.

Я почтительно молчу, гадая, что она имела в виду. ПВО — почесывание спинки, ботокс и оральный секс? Если принять во внимание размеры ее загородного дома, думаю, она задействовала и другие буквы алфавита.

Неожиданно к нам подходит Люси с бледным лицом и прижатой к груди рукой.

— Кажется… — с трудом произносит она, задыхаясь, — кажется, у меня сердечный приступ. Из-за ботокса. Наверное, парализовало сердечную мышцу. Я совсем не могу дышать.

— Это невозможно, — успокаиваю я Люси. Хотя кто знает? Что, если она наклонялась или занималась сексом, пока я беседовала с хозяйкой?

— Только не здесь! Только не здесь! Вы испортите нам всю вечеринку! — заявляет пигалица Далия, бросаясь к Люси и хватая ее за руку. С силой, которой можно было ожидать разве что от бойца отряда «морских львов», но никак не от такой хрупкой женщины, она вытаскивает Люси за дверь и бесцеремонно заталкивает ее в ванную комнату, размерами в два раза превосходящую мою гостиную. — Сидите здесь, — приказывает Далия, указывая на мягкий пуфик. Люси, очевидно, неправильно ее поняв, усаживается на биде.