Керриган Берн - Брачная ночь с горцем

– Слава богу за благую весть! – воскликнула Элинор, ободряюще похлопав девушку по руке.

Саманта же радостно улыбнулась. Ничто не угнетало ее так, как беспомощность. Можешь ходить – значит, сможешь и убежать.

А что-то подсказывало ей, что бежать придется, и, быть может, очень скоро. Если ее и не настигнет разоблачение, то до нее доберутся братья Мастерсы. Да, она поверила Гэвину, когда тот обещал ей защиту, но ей не хотелось полагаться на него дольше, чем будет необходимо. Потому что… Ну, просто на всякий случай. Возможно, для того, чтобы новый ее брак с обаятельным красавцем не окончился так же, как предыдущий.

Однако Саманта тут же сказала себе: для мрачных размышлений сейчас не время. И она постаралась отвлечься, наблюдая за тем, как Имон пытался очаровать леди Элинор.

– Слышали ли вы новость, миледи? У Великого Скотта родился еще один жеребенок!

– Прекрасная новость! – вежливо откликнулась Элинор.

У Саманты создалось впечатление, что ее вежливость и безмятежность – всего лишь маска, ставшая привычной за долгие годы. Быть может, и за годы замужества за свирепым лэрдом Хеймишем Маккензи.

– Его назвали Призрак, – продолжал конюх. – Призрак Великого Скотта. Что вы об этом скажете?

– Остроумное имя, – отозвалась маркиза.

– Да, очень. И жеребенок просто замечательный! Послушный и ласковый. Шкурка же – мягче не бывает, словно те мягкие бархатные кресла, что я поставил вам в солярий несколько месяцев назад. Обожает яблоки и сахар. Не забудьте об этом, если во время дневной прогулки вы с Элис решите заглянуть на конюшню!

– На конюшне, мистер Монахан, мне давно уже делать нечего, – пробормотала леди Элинор.

Имон кивнул, шумно сглотнув. А крупные мясистые руки его тем временем быстро и умело перебинтовывали Саманте ногу.

– Хм, да… что ж… Знаете, я слышал, невеста вашего сына ездит верхом по-мужски!

Леди Элинор нахмурила брови.

– Сэм, это правда?

Саманта кивнула, чувствуя себя здесь безнадежно чужой.

– Может быть, это не совсем прилично, но так безопаснее, – объяснила она.

– Это верно, – согласился Имон. – Да и лошадью так управлять легче.

– А мне никогда не позволяли… – начала леди Элинор – и тут же умолкла.

– Но ведь теперь вы сама себе хозяйка, – мягко заметил Имон. – И можете делать, что пожелаете.

– Да, верно, – тихо – словно про себя – проговорила леди Элинор. И снова умолкла.

Тут Имон закончил свою работу и с улыбкой поднялся.

– Ну что ж, юная леди, скоро я поставлю вас на ноги!

– Поскорее бы! – ответила Саманта, улыбнувшись в ответ.

– На случай, если будет болеть, оставлю вот это снотворное. Примите его на ночь. И я слышал, вас можно поздравить! Кто бы мог подумать, что лорда Торна все-таки удастся заманить к алтарю?

– Никто его не заманивал. Мы просто… просто договорились, – твердо ответила Сэм.

– Что ж, все равно поздравляю. Если что-то понадобится, не стесняйтесь звать меня. Всего доброго, мисс Росс. – Ирландец крепко пожал девушке руку.

– Всего доброго, мистер Монахан.

Несколько мгновений конюх колебался, затем, решительно повернулся к леди Элинор.

– Миледи… – Тут Имон взял маркизу за руку и запечатлел поцелуй на хрупкой бледной кисти.

Леди Элинор ахнула, но не отдернула руку. Незрячие глаза ее округлились и стали огромными, как изумрудные блюдца.

А на лице Имона отразилась нескрываемая радость, поэтому Саманта решила еще немного ему помочь.

– Мистер Монахан, – заговорила она, – раз Элис внизу, то, может быть, вы проводите мою свекровь вниз по лестнице?

– Нет-нет! – Элинор вскочила на ноги. – Не хочу отнимать у мистера Монахана драгоценное время…

– Я с радостью, – заявил Имон. – Надо обязательно вам помочь.

– Он прав, мама. Лестницы здесь слишком длинные и крутые, – с невинным видом заметила Саманта. – И потом… Я проголодалась. Может быть, вы распорядитесь, чтобы мне принесли из кухни чего-нибудь перекусить?

– Да, но… Я могла бы подождать… – пробормотала Элинор, нервно сцепив руки.

Саманта заметила: ту руку, что поцеловал Имон, она прикрывала другой, но вовсе не для того, чтобы стереть поцелуй – скорее хотела подольше его сохранить.

Тут Имон – в крестьянской рубахе и потертом жилете, но галантный, как самый благовоспитанный джентльмен, – аккуратно продел ее нежную руку в изгиб своей и негромко проговорил:

– По-моему, вы и так слишком долго ждали.

На сей раз громко сглотнула Элинор. Но тут же овладев собой, она неуверенными шажками двинулась вперед. Длинноногий Имон подлаживался под ее шаг.

– Мистер Монахан! – позвала Саманта. – Спасибо вам за все!

У порога ирландец обернулся и взглянул на девушку так, словно она сотворила чудо.

– И вам спасибо, – тихо ответил он.

Саманта откинулась на мягкие, как облако, подушки и, вдыхая запах мужчины, которому они принадлежали, прислушалась к доносившимся из-за двери голосам.

– Скажите, мистер Монахан, сын Великого Скотта такой же темно-соловой масти, как его отец? – светским тоном спрашивала вдовствующая маркиза. Как видно, хорошие манеры помогли ей преодолеть робость.

– Совершенно такой же, миледи, – отвечал басовитый голос, в котором слышалась нескрываемая радость. – Только в хвосте и в гриве у него немало серебристых волос.

– Поэтому его и назвали Призраком?

– Вы совершенно верно все поняли, миледи.

– Что ж, пожалуй, имя мне нравится…

Вскоре голоса затихли вдали, растворились в гулких холлах Инверторна.

Саманта огляделась вокруг. Так вот она какая – та спальня, куда легендарный граф Торн приводил легионы своих возлюбленных! Комната эта оказалась совсем не такой, какой ей представлялась. Ни драпировок, ни бархата, ни шелков. Ничего мягкого, красочного и соблазнительного.

Это была спальня мужчины – мужчины-охотника. Перед камином вместо ковра – несколько шкур. Холодные каменные стены лишь кое-где украшены пейзажами. На простых, но искусно сделанных столиках и полках вдоль стен расставлены странные фигурки, скульптуры и зарисовки. Откуда он все это привез – из Африки или, может быть, из Индии?

Невозможно было поверить, что здесь спит Гэвин Сент-Джеймс! От него Саманта ожидала спальни, достойной Казановы, Людовика Четырнадцатого или еще какого-нибудь прославленного жуира и покорителя сердец.

Но Инверторн оказался совершенно иным.

Как и его хозяин.

Разумеется, он бессовестный эгоист. Очаровательный и опасный повеса – особенно опасный для женщин. Прекрасный падший ангел.

Но еще он – просто мужчина. Мужчина с семьей, которая его любит.

И с разбитым сердцем.

Уже на следующее утро, проснувшись под шум дождя, Саманта решила, что свадьба ее станет катастрофой. Разве не дурная примета – выходить замуж в дождливый день?

Правда, в день, когда она подписала бумаги и обменялась брачными клятвами с Беннетом, светило солнце – так что эта теория себя не оправдала. Быть может, несчастье приносит не дождь – оно просто неотступно следовало за Самантой Мастерс. Да, похоже, что так…

После пробуждения ее осмотрел Имон, который объявил, что Саманта на пути к выздоровлению. И он вручил ей трость, чтобы она могла ходить. Тростью Саманта немедленно и воспользовалась – отправилась в уборную и там опустошила желудок как приличный человек.

Трость оказалась весьма удобным приобретением. По крайней мере, Сэм успешно дохромала до туалета, а потом до камина, где ее ждал поднос с завтраком. Она съела бутерброд с девонширскими сливками и вареньем, выпила целую кружку обжигающего чая, почистила зубы и лишь затем в изнеможении опустилась в кресло.

Господи, как же она радовалась, что не придется идти к алтарю!

Будущего мужа Саманта в глаза не видела – с тех пор, как вчера днем, вернувшись из Рейвенкрофта, он сообщил, что его брат маркиз Рейвенкрофт прибудет в Инверторн, дабы официально заключить между ними брак.

Саманта попробовала почитать у камина. Потом попробовала подремать – в последнее время она уставала быстрее обычного. Но через несколько часов неотступное беспокойство подняло ее на ноги.

Завернувшись в одеяло, словно в шаль, она дохромала до порога. Распахнула дверь, петли которой, похоже, нуждались в смазке еще во времена якобитского восстания. Осторожно выглянула наружу. В холле никого не было. Морщась от боли в ноге и от холода каменного пола, Саманта побрела босиком по коридору.

По счастью, она привыкла терпеть боль.

В западной башне Инверторна имелись лишь три комнаты и небольшой холл с винтовой лестницей, ведущей вниз. Спускаясь по лестнице, Саманта держалась за стену, чтобы не упасть, и не отрывала глаз от выщербленных древних камней у себя под ногами. И пол, и стены здесь были испещрены царапинами и выбоинами. Быть может, это – следы войн?

К тому времени, как она одолела три пролета, ладони ее вспотели, пот выступил и на верхней губе. В ногу же словно вцепились несколько скорпионов. Однако то, что увидела Саманта на нижнем этаже Инверторна, заставило ее врасти в пол – так врастает в землю столетнее дерево.

Гэвин стоял в арке главного входа, стоял боком к ней. И он был в таком дорогом и шикарном костюме, какого она никогда еще не видывала. При этом он неотрывно на что-то смотрел, на что именно – Саманте с ее места было не видно.

И тут ее осенило – она вдруг поняла, почему с утра льет дождь. Не иначе, ангелы плакали от его красоты! Темный костюм-тройка и сияющий белый галстук придавали Гэвину какой-то новый ореол. Он больше не казался диким необузданным шотландцем, теперь это был безупречный джентльмен… и от того еще более опасный.

Его сияющие золотом волосы были аккуратно подстрижены и уложены. К тому же исчезла вечная щетина, так что обнажилась совершенно убийственная ямочка у него на подбородке.

Ох, если бы Саманта не держалась за стену, при этом зрелище она едва ли устояла бы на ногах.