Керриган Берн - Брачная ночь с горцем

Ну вот… Сбылось все, чего она просила у судьбы. Все, о чем мечтала с тех пор, как себя помнила. Сбылось то, что обещал ей Беннет, – но он-то не сдержал своих слов.

Дом у моря, окруженный непроходимой чащей. Жаркий камин, перед которым так приятно заниматься любовью, когда за окном гремит гром и сверкают молнии.

Вот только… любовью они не занимались. Гэвин Сент-Джеймс любви не признает. Просто спит с женщинами.

Во сне он еще крепче прижал ее к себе, и Саманта, улыбнувшись, почувствовала, как волоски у него на ногах колют ее ноги даже сквозь ночную сорочку.

«Что ж, ладно, – сказала она себе. – Он со мной просто переспал. Не так уж плохо, если вспомнить, что я его обманываю. Главное – что я сейчас в тепле, в безопасности, и оба мы друг другом довольны».

Пока хватит и этого.

«Наконец-то!» – думал Гэвин, проверяя на Деметрии седло и затягивая подпругу. Наконец-то он ступит на землю Эррадейла как хозяин!

Оглядев пустые конюшни, он заметил небрежно брошенную на пол сбрую и еще какие-то мелочи – свидетельство поспешного бегства из Эррадейла. Гэвин нанял в Страткарроне нескольких работников, и сегодня на рассвете он должен был встретиться на конюшне с ними и с Каллумом.

Он поморщился, затем широко улыбнулся. Рассвет наступил никак не меньше двух часов назад! И Каллум оставил ему записку – они, мол, устали ждать, а будить новобрачного после первой ночи никто не решился, так что они займутся делом без него.

Гэвин не знал, чему удивляться больше – тому, что он проспал, или же тому, что, проснувшись, обнаружил в своих объятиях милую женушку.

Всю жизнь он просыпался до рассвета. До сегодняшнего дня.

С чего же он вдруг проспал, да еще теперь, когда Эррадейл наконец-то перешел к нему?

Да и проснувшись, он непозволительно долго нежился в постели. Не хотел выпускать из объятий жену. Должно быть, потому, что где-то посреди ночи она, не просыпаясь, повернулась к нему лицом и прильнула к его груди так порывисто, что стало ясно: ее мучали кошмары.

Проснувшись, он обнаружил, что Сэм все еще его обнимала, а больную ногу закинула ему на бедро. Стоило пошевелиться – и она, по-прежнему не просыпаясь, вцепилась в него так отчаянно, что Гэвин понял: он скорее отгрызет себе руку или ногу, чем ее потревожит.

Во сне она наконец расслабилась и теперь выглядела на удивление юной. Сон разгладил тонкие морщинки на лбу и расслабил вечно сжатые губы. Веснушки ее в утреннем свете казались каким-то волшебным порошком, рассыпанным по лицу, и, как ни сентиментально и глупо это звучит, Гэвин готов был расцеловать каждую.

Но удержался. Ведь тогда она бы проснулась, и встать с постели ему стало бы намного, намного сложнее!

Возможно, он сегодня вообще бы не встал. Что тогда сказали бы работники?

Да ничего. Если хотят сохранить работу… и целые руки-ноги.

Пусть все понимают, что их брак – брак по расчету, но не значит же это, что двоих молодых и привлекательных людей совсем не тянет друг к другу! К тому же важнейшая их задача сейчас – произвести на свет наследника.

Эта мысль вызвала у него новую усмешку. Стоит продолжать в том же духе – и женушка забеременеет уже к Рождеству! А если нет, он с радостью удвоит усилия.

О боги, но он же никогда…

– Какого черта? Что тут происходит?

От этого грозного женского голоса тайная полуулыбка его превратилась в широкую ухмылку. Да что же с ним такое творится?! Надо немедленно прекратить! Будет и дальше ходить, ухмыляясь, как идиот, – люди, чего доброго, решат, что…

Что он и в самом деле в нее влюблен.

– Доброе утро, бонни! – приветствовал он ее. – Наконец-то проснулась!

Она стояла в дверях конюшни, и за всплеском радости от того, что он ее видит, вдруг последовала неожиданная и жаркая волна желания.

– Ты чертовски прав. Я проснулась, хоть и не ты меня разбудил!

Гэвин подозревал: если бы не было необходимости опираться на трость, она бы сейчас стояла, уперев руки в бока. Одевалась Сэм явно второпях: на ней были простенькая блузка, темная шерстяная юбка и тот же широкий пояс, что и вчера. Сверху она накинула огромное пальто, невесть откуда взявшееся, в нем она просто тонула. Растрепанная коса с выбившимися прядями свидетельствовала о том, что Сэм даже в зеркало не посмотрела, спеша догнать мужа. Но даже в скудном сереньком свете зимнего утра выглядела она необычайно свежей – как июньский цветок.

– Ты меня не разбудил! – гневно продолжала она. – Хорошо хоть записку оставил!

– Не сердись, милая, – просиял Гэвин. – Согласись, немногие новобрачные так внимательны к женам. Думай я лишь о своих желаниях – ты бы проснулась, ощутив меня в себе!

Секунду Сэм в замешательстве моргала, затем, видимо, решила пропустить его слова мимо ушей. Однако от Гэвина не ускользнуло, что она залилась краской до самого ворота этого дурацкого пальто.

– Здесь написано, – она гневно помахала листком бумаги, – что ты собрался в Эррадейл. Без меня!

– Совершенно верно. – И Гэвин демонстративно склонился над седлом. – Так что поцелуй мужа на прощание и жди меня к ужину.

Он пригнулся – и очень вовремя, в голову ему полетела скомканная записка.

– Если ты думаешь, что я буду сидеть дома и ждать, лучше подумай еще раз! Эррадейл все еще мой. Так что оседлай мне лошадь, и поехали.

Стуча тростью по деревянному настилу, Саманта захромала к стойлам, чтобы взглянуть на немногих оставшихся лошадей.

– Бонни, день сегодня холодный. В любой момент снова может начаться гроза. А ты еще не можешь ездить верхом, – добавил Гэвин.

Она молниеносно развернулась к нему, едва не потеряв равновесие. Но в последний момент все же сумела опереться на трость.

– Только не воображай, что раз мы женаты, то ты теперь вправе мне указывать, что я могу, а чего не могу! Или не заметил, что твой брат, когда брал с меня клятву, пропустил слово «повиноваться»?

Гэвин мысленно улыбнулся. Господи, как же ему по душе этот гневный огонь в ее лазурных глазах!

– Да ну?.. – протянул он, почесав утреннюю щетину. – Какое упущение с его стороны! Что ж, докажи, что можешь скакать верхом – тогда поедешь со мной.

– И докажу! – Сэм сверкнула улыбкой. – Пожалуй, вот эта кобыла подойдет.

– Милая, это просто очаровательно… – протянул Гэвин, придвигаясь к ней ближе. Он уже чувствовал огонь в чреслах.

– Что очаровательно? – Она попыталась отпрянуть, но не успела.

– Думаешь, я заставлю тебя скакать на лошади? – Он обвил рукой ее талию и привлек к себе – так, чтобы даже сквозь плотную юбку она ощутила его восставшее естество.

– Отпусти меня, бычара ты этакий! – завопила Сэм, хотя лукавые огоньки в ее глазах свидетельствовали о том, что не так уж она и сердилась. – Если я начну скакать на тебе, это докажет только одно – докажет, что ты лентяй!

– Ладно, злоязыкая банши, уговорила. Лучше я на тебе поскачу!

Протесты жены он остановил поцелуем – и преисполнился чисто мужского восторга, ощутив, как гнев ее мгновенно переплавился в нечто совсем иное.

Нет, она не сдалась – его бонни никогда не сдается. Просто перешла на его сторону.

И в тот же миг он почувствовал, что не может ждать ни минуты, что должен войти в нее немедленно, сейчас же! Воспоминания о шелковистой плоти, сжимающей его плоть, струились по жилам, превращая все его существо в твердую сталь и расплавленную лаву желания.

Язык скользнул меж ее губ, а руки тем временем отбросили в сторону ее трость, сорвали с нее пальто, бросив на копну сена, и опрокинули и жену туда же. В следующее мгновение Гэвин навалился сверху. Все еще не прерывая поцелуя, он раздвинул коленом ее ноги и устроился между ними, прижимаясь к ней возбужденным естеством и даже через несколько слоев одежды ощущая призывный жар ее тела.

Гэвин старался дышать спокойно и размеренно, старался замедлить стук сердца, несущегося вскачь. Черт побери, ведь даже сотни искусных надушенных шлюх не смогли бы вызвать у него такое мгновенное и яростное возбуждение, какое вызвала эта женщина – хромая, растрепанная, одетая бог знает во что. И она – его жена.

Впрочем, об этом он подумает позже. Когда снова сможет думать.

В какой-то миг взгляды их встретились, в синих ее глазах бушевала буря, когда она заявила:

– Я могу скакать верхом и сейчас это докажу. Я заезжу тебя до полусмерти, Гэвин Сент-Джеймс!

Гэвин думал, что возбудиться сильнее просто невозможно, но после этих ее слов тотчас же понял, как сильно ошибался.

– Тогда начинай! – прорычал он.

Снова впившись в ее губы и обхватив ее руками и ногами, он мгновенно перекатился на спину таким образом, что теперь она оказалась на нем. Обе руки он запустил жене под юбку и принялся поглаживать и ощупывать ее шелковистые бедра. Обнаружив мягкий кустик волос меж ее ног, он раздвинул нежные складки и нашел потаенный вход в ее тело – уже влажный, уже готовый для него.

Оба шумно перевели дух, после чего Гэвин пробормотал:

– Рад отметить, что нижнего белья на тебе по-прежнему нет.

– Придержи язык! – крикнула Сэм по-шотландски (с кошмарным акцентом, конечно же); в этот момент она возилась с на застежкой его брюках.

Когда же пальцы ее сжали пульсирующий ствол, высвобождая его из плена, Гэвин едва не задохнулся.

«Пресвятая Матерь Божья!» – мысленно воскликнул он. А она тем временем приподнялась, затем начала медленно опускаться. У нее долго не получалось сесть на него надлежащим образом, и она энергично вращала бедрами, стараясь найти позу поудобнее. Причем каждое ее движение заставляло Гэвина содрогаться от неведомого ему прежде наслаждения. Наконец, не выдержав, он поднес руку ко рту, облизнул кончики пальцев и, сунув руку между ними, – туда, где они стали одним целым, – начал увлажнять ее и себя. Затем нащупал крохотный бутончик и принялся его ласкать, наслаждаясь тем, как Сэм со стонами опускалась все ниже.