По бокам от траектории нашего полета растут огромные деревья - без листьев, да на такой бешеной скорости не разобрать, что это такое. Мне видно, что туда, к деревьям, сейчас убегают Инга с Матвеем, Снежана и Коля. В голове успевает мелькнуть мысль - почему туда, почему не на наш холм обратно? И я даже успеваю подумать, что они, наверное, просто хотят нас подождать, чтобы вместе наверх подниматься.

     И именно в этот момент, когда я придумала логическое объяснение, когда до завершения спуска оставалось всего-ничего, за спиной раздалось пугающее:

     - Бля-ядь! Что это такое?

      Что? Куда смотреть? Хотелось спросить. Я бешено замотала головой, пытаясь разглядеть, о чем сейчас идет речь Но, чтобы понять, что смогло испугать Дениса, было достаточно просто поднять глаза, просто посмотреть вперед. Там, на огромное горе, которая была во много раз больше той, с которой мы только что съехали, с которой мы все еще продолжали съезжать, что-то огромное, необъятное, серое, в сумерках двигалось вниз, ползло, вздыхая, и от вздохов этих, как мне казалось, то и дело вздымалось вверх, а потом опадало вниз, прижимаясь к склону горы!

      ОНО было медленным. Медленне, чем мы. Но двигалось вниз и было тяжелым, поэтому быстро набирало скорость. А мы неслись навстречу. В небольшую долинку между горами, где обязательно должны были встретиться...

    - Что это, Денис? - прокричала я, чувствуя, как от ужаса немеет лицо, как глаза становятся огромными, как блюдца и не имея сил оторвать взгляд от ЭТОГО.

     - Лавина, - выдохнул он с таким же ужасом, который и в моем голосе был слышен. Но, видимо, прийдя в себя раньше, начав соображать задолго до того, как я смогла хотя бы осознать, что он сейчас вообще сказал, он напружинился, подобрался весь и скомандовал. - Сейчас нужно остановиться. На счет три заваливаемся на правый бок. Раз! Два!

    - Подожди!

    - Три!

    Он резко качнулся вправо и я, хоть и не собиралась этого делать, последовала за ним. Мы свалились в снег, а ватрушка покатилась дальше вниз по склону холма.

     Пока я барахталась в снегу - здесь, внизу, его, естественно, никто не чистил, - Денис поднялся и, оглядевшись, ухватил меня за руку, вытаскивая из сугроба.

     Теперь мне был слышен гул, который нарастал, приближался, двигался в нашу сторону. Вдалеке я различала крики остальных, уже успевших взобраться из долины, из самой нижней точки, докуда почти докатились мы, примерно на треть холма со стороны леса.

    - Взобраться на гору не успеем, - твердо сказал Плетнёв, таща меня, совершенно дезориентированную, куда-то.

    Я была к такому абсолютно не готова! Я такое и не видела никогда! Даже не читала о лавинах, не интересовалась! А сейчас вот эта огромная глыба снега просто завалит нас с Денисом, и в темноте, под толщей снега я медленно умру от удушья! Нет!

    Я рванулась, изо всех сил ускорилась, очень надеясь, что Денис понимает, куда меня тащит, что он знает, что в таких вот случаях делать нужно, полностью полагаясь на мужчину.

     И, конечно, мне совершенно не нужно было смотреть в сторону лавины. Мне нужно было бежать за Плетневым со всех ног. А я обернулась. И окаменела от страха. Застыла на месте, запрокинув голову вверх и глядя на огромную массу снега, теперь уже быстро несущуюся на нас, гудящую, склоняющую деревья! Ноги подогнулись, и я упала на колени, обессилев, лишившись в один момент надежды - нам не успеть! У нас нет шансов! Она на нас идет! Точно в нашу сторону!

    - Наташа! Ты что? Давай! Давай! Немного осталось! Она по бокам меньше, снега не столько, сколько в центре! Чем ближе мы к краю будем, тем больше шансов! Давай! Соберись!

      Я попыталась подняться, опираясь на него, плача, понимая отлично, что сейчас своим бессилием гублю и себя и его! Что нужно хотя бы попытаться!

     Зашагала, с трудом выдергивая из снега ноги, уже чувствуя, что буквально в нескольких метрах сбоку приближается оглушающая, страшная своей мощью, снежная громада. Уже по ногам, по телу шла волна - то ли чудилось, то ли лавина такой эффект создавала - словно ветром обдувало.

     - Как только в снег попадем, пытайся плыть по нему. Он будет пропускать тебя вбок ровно до того момента, пока лавина идет. Как только она остановится, снег сразу смерзнется, плотным станет, не сможешь ни рукой, ни ногой двинуть. Если с головой уйдешь, постарайся руку одну у лица оставить - сделай лунку себе побольше, чтобы воздух был и неспеша, не паникуя, рой вверх. И учти ты можешь вниз головой попасть. Верх там, куда пар изо рта идет! Или плюнуть попытайся - земля там, куда слюна упадет... Наташка, нас откопают. Ребята далеко, их не...


‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

46 глава. Наталья

     Меня накрыло как-то быстро, я толком и "проплыть", как учил Денис, не успела - так пару движений в том же направлении, в котором мы с ним двигались, в огромной массе снега сделала. Мне казалось, что лавина ударит, собьет с ног, что я упаду на снег, а она подхватит и понесет, как щепку. Но все было иначе. В какой-то момент я поняла, что я уже не иду - я лечу, подхваченная невероятной силой, которая оторвала от меня Дениса и увлекла его куда-то вбок. В память отчетливо врезалось последнее, что он успел крикнуть мне:

     - Снежной пылью старайся не дышать!

     Только как не дышать ею, если она теперь была везде, если тысячами мелких осколков впивалась в кожу лица, врезалась в белки глаз. Плыть нужно? Только меня всю растрепало, раскидало в сторону руки-ноги так, что не получалось подтянуть их ближе, к телу прижать, что уж там о каких-то плавательных движениях говорить!

    И если до спуска были сумерки, только темнело, но все-таки фонари на соседнем холме, в деревне, тонкая полоска уже появившегося на небе месяца, огоньки гирлянд, там, за спиной, на фасаде дома натянутых, освещали, делали видимым все вокруг, то теперь стало полностью темно. Я четко осознала тот момент, когда лавина остановилась. Она в какой-то момент приподняла меня, а затем осела. А я внутри. И непонятно, где верх, а где низ. Снег был текучим недолго, но мне хватило этого времени, чтобы подтянуть правую руку к лицу и как-то отодвинуть его, спрессовать чуть дальше, от лица отдалив, отодвинув.

     Снег был во рту, в носу, в волосах, в ушах даже... Шапки, похоже, на мне уже не было, во всяком случае я ее не ощущала, а проверить, потрогать голову, было нереально. Но это не казалось важным - мне не было холодно. Важным было другое - меня вдруг, в один страшный момент, как-то сжало, сдавило со всех сторон, и рыхлый снег моментально стал бетоном. Я больше не могла пошевелить ничем, только лицо, да кисть правой руки, оказавшиеся в небольшом углублении, которое я успела по какому-то наитию, благодаря подсказке Дениса, сделать, да где-то там, внизу, почему-то явственно ощущались пальцы ног - словно бы и ими я дергала тоже.

    Дышать было трудно - каждый раз, когда я пыталась вдохнуть, а мне казалось, что нужно непременно делать это носом, рёбра упирались в снежную стену. А ведь кислорода здесь мало! Он закончится быстро! Мамочка! Я же сейчас умру! Я же задохнусь здесь! Настя! Девочка моя, неужели я тебя больше никогда...

    Сердце сдавило, опалило болью - как же жить хочется! Как хочется просто жить! Как прежде! Я ведь была так счастлива - дочка, бабушка-старушка моя ненаглядная, хохотушка-Сашка, отец, живущий в Краснодаре и ждущий нас в очередной отпуск летом... Мои книжки любимые, походы с Настей в кино и кафе... Я ей обещала на зимних каникулах в аквапарк съездить... Как она одна жить будет? Кто в школу ее станет отвозить? Косички по утрам заплетать? Жи-ить! Жи-и-ить хочется!

     Постаравшись вдохнуть как можно глубже, я решила кричать. Но вдруг осенило, наотмашь мыслью ударило - пару раз крикну, и воздух закончится. Нужно дышать медленно, тратить кислорода, как можно меньше. И я стала задерживать дыхание, стараясь не паниковать, стараясь вслушиваться в мертвую тишину вокруг - а вдруг, вдруг меня уже ищут! Вдруг сейчас услышу голоса, звуки? Вдруг уже роют? Продержаться нужно! Как можно дольше продержаться!

     Только как они меня найдут? Темно уже снаружи. А если я глубоко, то и понять ведь невозможно, где именно! Что Денис говорил? Что он говорил? Рыть нужно. Только как рыть-то, если я пошевелить могу только пальцами руки, да губами? Собралась было просунуть руку в снег над лицом, туда, где по логике вещей был верх. Но вспомнила, что Плетнев сказал, что я могу вниз головой оказаться. А вдруг так и есть? Вдруг в снегу невозможно понять, как твое тело расположено?

    В голове шумело, и те мелкие глотки воздуха, которые я позволяла себе делать, отсчитывая до двадцати, уже не давали облегчения - видимо, кислород заканчивался. Быстрее! Делай уже хоть что-нибудь! Так. Понять, где верх... Пар? Как я его увижу? Постаралась медленно выдохнуть, но совершенно не поняла, куда пар этот идет - он просто окружал все лицо. Плюнуть? Ага, как плюнуть-то, я ж все равно не увижу, куда слюна полетела? Хотя, в такой тесноте, ей и лететь-то некуда, в снег только.

    Но все-таки плюнула, сначала даже не удивившись тому, что слюна скользнула по подбородку и тут же осела в окружающий шею снег. Не сразу дошло, что я все-таки не вверх головой нахожусь. Интересно, земля далеко? Хотя нет, не интересно вовсе. Интересно только одно - как далеко до воздуха? До поверхности как далеко?

    Поднять вверх, ко лбу руку не получалось - кисть была свободна, но остальное, вся рука  до плеча практически, сжата снегом, как тисками. Я попыталась справа от лица, докуда достаю пальцами сдвигать снег вниз. Он был твердый. А точнее, он уже мало напоминал снег - скорее, это был лед, влажный и скользкий! Сдвигать его было не так-то просто! Но я придумала себе занятие и не собиралась отступать! Ногтями впивалась в твердую корку и крошила ее, стесывая кожу, разрезая острыми краями кожу и стараясь не забывать о дыхании.