– Конечно, можешь. Но полгода выбрасывать из стажа… В общем, хозяин – барин… Иной раз, я знаю, людям по две недели не хватало для определенного стажа, и это существенно отражалось на размере пенсии… Правда, такое случалось раньше. Сейчас, говорят, и пенсии по-другому рассчитывают… Не знаю, чего я в эти рассуждения полез.

– Пенсии? Неужели в моем возрасте уже пора о ней думать?

– Думать нужно в любом возрасте. Я имею в виду, мало ли…

– Спасибо за совет… Тебе кажется, я думаю редко?

– Ну что ты ко мне сегодня цепляешься? Кто кого принял на работу? Никакого уважения к авторитетам… Больше ты ничего спросить не хочешь?

– А кроме тебя здесь ещё кто-то работает?

– Есть ещё Мария Степановна. Ветеринар. Она уже на пенсии, но работает с удовольствием. Охотно в ночь остается дежурить, хотя скорость у неё уже не та…

– Зачем ей скорость, – не выдержав, спросила Юля. – Она что, за собаками гоняется?

Борис опять фыркнул.

– Скорость в принятии решений, я имею в виду… Так-то она всё делает, как положено, а нужна…

– Творческая инициатива.

– Ладно, обо всём ты узнаешь по ходу дела. А то, как ребенок. Дурачишься, глупые вопросы задаёшь. Для меня это не шутки.

– Но я же просто волнуюсь, – смутилась Юля, – вот и болтаю… А тебе трудно было вникать в тонкости собаководства?

– Да уж не легко! – он улыбнулся. – Вот в таких случаях помощь Марии Степановны трудно переоценить… Представь, я только что купил накануне Брунгильду. Ещё подростком. Стал кормить, она поела с аппетитом. Вроде, всё нормально, и вдруг у неёрвота открылась. Я думаю, ну всё, собака погибает. Такие деньги заплатил – коту под хвост! Оказалось, никакая это не рвота, отрыжка. Хорошо, я уже в ту пору Марию Степановну на работу принял. Поехал за нею домой, привёз. То-то смеху было. Собака ведь может, оказывается, съесть гораздо больше, чем нужно её организму…

– Ну, человек тоже частенько это делает.

– Человек избыток не срыгивает, а собака, как выяснилось… К примеру, траву пожует. Или кость большую сгрызёт. Для желудка вредную…

– Только не надо показывать, как она это делает, – засмеялась Юля, заметив, что Борис двигает кадыком.

Он смутился.

– Я так проникаюсь проблемами моих питомцев, что, кажется, сам начинаю то же чувствовать. Ветеринариястанет моим вторым образованием, коллега. Да-да, через год я получу диплом. Так что, со временем мы оба будем дипломированными специалистами…

– Если я хорошо сдам экзамены, – буркнула Юля. Всё-таки, говорить себе и окружающим, что она непременно поступит… язык не поворачивается. Как шутит обычно папа, не хвались едучи на рать!

– Если бы не Мария Степановна, не знаю, что бы я и делал, – продолжал рассказывать Борис. – Правда, операция пока мне не по зубам.

– Операция? – переспросила Юля упавшим голосом. – А что, и операции мне надо будет делать?

– Думаю, когда начнем выращивать доберманов, на первых порах придётся приглашать ветеринара-хирурга. Для купирования ушной раковины. Ты разве не слышала?

– Слышала.

– То-то же. И тебя это пугает?

Её это не пугало, но беспокоило: слишком мало Юля знала. Она к этому не привыкла. Приступать к работе без необходимых знаний. Это значит, что придётся всё время бегать к той же Марии Степановне и спрашивать, что да как? И на первых порах работы у Маргариты Юля даже обижалась, что не может в работе использовать все свои знания. Там она ощущала себя специалистом.

В питомнике, возможно, всё получится с точностью до наоборот. Нет, Юле не улыбалось присутствовать при таких операциях бессловесным и неумелым болванчиком.

– Но я всё-таки боюсь, что знаю слишком мало.

– Ничего. Не бойся. Главное, чтобы ты хотела знать!

Он шутливо потрепал её по плечу.

Глава тридцать девятая

– Может, мы в машине поговорим? – предложила Рита, когда Лев, усадив её, тронул джип с места.

Он как раз выезжал на трассу, потому не сразу ей ответил.

– В машине мы говорить не будем. Этот разговор слишком серьезен, чтобы вести его на ходу. В машине! Скажешь тоже. Ты торопишься?

– Нет, но…

– Вот и приготовься, что придётся потратить время на то, что тебе и самой необходимо.

– Ты меня интригуешь.

– Брось. А то ты не догадываешься, в чём у нас с тобой могут быть общие интересы.

– Боюсь догадываться, – посерьезнела Маргарита и взглянула на него с надеждой.

– Подожди несколько минут, – усмехнулся Лев, – что ты уж совсем нетерпеливая стала.

– Нервная я стала.

– Хочешь сказать, я и в этом виноват.

– Зачем же тебя во всем обвинять? Кажется, в Библии говорится: кто из вас без греха, пусть бросит в меня камень.

– Рит, не надо, а? Что ты говоришь со мной, как будто с врагом.

И почувствовал, что она растерялась.

– Но я же ничего…

– Разве я не знаю тебя настолько, что вполне могу с тобой просто помолчать? Неужели я тебя так разозлил, такую вызвал ненависть…

– Прекрати! – теперь рассердилась она. – Конечно, я не слишком радовалась твоим действиям, но говорить о ненависти… Разве можно ненавидеть человека за то, что он пытается сохранить своё гнездо? Даже если не видит, что это уже бесполезно.

Лев выехал на стоянку ресторана и распахнул перед нею дверцу машины.

Швейцар с ними поздоровался не как с обычными посетителями, а как с завсегдатаями.

– Лев Владимирыч, купил я ту машину, как вы и советовали. Класс! Не сбоит, не стучит – всё работает. Но ежели что, можно мне к вам подъехать?

– Пожалуйста, Пал Палыч, обращайтесь, если будет нужда.

Швейцар поклонился Маргарите.

– А вы, Маргарита Сергеевна, всё хорошеете? Уж не решили завести ещё одного ребёночка.

Рита испуганно оглянулась на мужа.

«Что такое? – пронеслось у него в голове. – Решила со своим Насекомовым, как говорится, не отходя от кассы ребенка родить? А ведь пару лет назад я говорил, что неплохо бы второго. Вроде бы, одного за другим рожать – легче… По крайней мере, так говорят».

Но лицо его осталось бесстрастным. В зале знакомый метрдотель привёл их к столику, Лев усадил жену.

Официант принёс меню.

– Поужинаем? – Лев коротко взглянул на Риту.

– Давай, – согласилась она, не отводя от него глаз.

Что-то в его поведении смущало; она догадывалось, скорее всего, это означает перемены в её жизни, но всё ещё не осмеливалась в них верить.

Не то, чтобы она так уж боялась Льва. Её вообще трудно напугать, но ей не хотелось войны. Война – значит, потери. А Маргарите было, что терять. От того, каковы отношения между нею и Львом, зависит жизнь не только Риты, но и её сына.

– Когда человек сыт, он гораздо добрее, – хмыкнул Лев. – Я закажу?

– Давай, ты всё знаешь.

– Вот видишь, а ты этого не ценишь.

– Я ценила, пока могла…

Заказали котлеты по-киевски. Здесь они были на редкость вкусны. И несколько салатов. Двести граммов сухого вина для Риты. Лев не пил за рулем ни при каких обстоятельствах, и Маргарита уважала в нём эту его несгибаемость. Многие их знакомые мужчины себе «позволяли». Льва уговорить было невозможно.

Едва принесли заказ, он приступил к трапезе, а у Маргариты вдруг пропал аппетит. Она смотрела, как супруг ест, тянула по каплям вино, и мрачно размышляла о том, что некоторый моральный садизм всегда был ему присущ. Вот чего, спрашивается, тянуть кота за хвост?! Неужели нельзя и жевать, и говорить?

– Ну вот, я так и знал, – протянул он нарочито жалобно, – что поесть, как следует, всё равно мне не дадут. Умеешь ты, Марго, не мытьем так катаньем своего добиваться.

– Правда? А я как раз то же самое подумала о тебе. Мне казалось, что для нас главное всё-таки не еда, – заметила она желчно.

– Ладно! – он промокнул губы салфеткой. – Раз тебе так не терпится… Но пообещай мне, что заказанное мы всё-таки съедим!

– Обещаю!

– Во-первых, я хочу узнать, кто из нас будет подавать на развод?

Он насладился в полной мере растерянностью на её лице. Как она ни была готова к такому разговору, а сказать вот так, сразу в лоб, было, несомненно, его находкой. Моральный садист, и в самом деле!

– Я не знаю, – протянула она.

– Думаю, лучше это сделать тебе. Женщины всё-таки имеют куда больше терпения: ходить по кабинетам, возиться с бумагами. А там ведь понадобятся всякие справки…

Она не сводила с него недоверчивых глаз. Помнила его ярость, когда она впервые обмолвилась о разводе.

– Но самое главное, ты… ты согласен?

– А как ты считаешь?

Не может он не выделываться. Но поскольку мстить женщине – не к лицу мужчине, остается лишь вот так, по мелочам длить паузу, действуя ей на нервы.

– Я уже и не знаю, что считать после твоих категорических высказываний. Ты пошёл на принцип, но что-то случилось, и ты переменил свое мнение?

– Переменил. Ладно, больше не буду. Прости.

– За что?

– За вредность.

– Ты позвал меня для этого?

– Конечно. Мне по всем этим бракоразводным делам бегать некогда, у меня объект на днях сдается… А тебе, похоже, не терпится… Хотите из страны сдернуть?

– Откуда ты знаешь?

Маргарита даже испугалась. Она уже давно с ним не откровенничала, и про отъезд ничего не говорила. Только Юлии. Может, это она проболталась? Рита не доверяла его показному спокойствию и показной демократичности, вдруг проявившейся в муже.

– Но, а на развод-то ты придёшь?

– Полдня уделить для такого дела обязуюсь… В связи с этим у нас ещё один вопрос возникает: что из нашей общей собственности ты хочешь оставить себе?

Она опять удивилась.

– Если ты так добр… Можно, я оставлю себе «Мазду» и половину счета на моей кредитной карте?

Маргарита не стала объяснять, почему. Казалось, и так все ясно. Когда они с Аркадием поженятся, неправильно будет, если все станут жить только за его счет.

– Можно. А половина счета… Я вовсе не для себя берег, для нас, на черный день. Ты же видишь, какая у нас жизнь непредсказуемая… Теперь думаю, как глупо. Пытаться всё предусмотреть. Если бы мы знали, куда сыпать соломку, кто бы больно падал?