Я хочу покоя и тихого счастья.

И сейчас, когда я распахиваю окна на кухне, чтобы впустить свежий воздух, я верю, что у нас всё получится.

Возможно, не сразу. Но со временем всё обязательно будет хорошо.

43. Демьян

Карина убиралась на кухне Лёхи. Я не стал путаться под ногами. Мне хотелось остаться и смотреть на неё, жадно впитывать каждый жест и слово. Но я заставил себя выйти.

В голове пульсировали разные мысли и эмоции. Всего было навалом. Больше всего досады на себя и чувства вины с привкусом горькой полыни.

Мысль, что я облажался по всем пунктам, заставляла чувствовать себя каким-то неполноценным и ущербным, поломанным и ненужным.

Давно я ощущал ничего подобного. Как же давно…

Как будто вернулся на несколько лет назад, и напополам сломало мыслью о предательстве любимой девушки и младшего брата. Это всё оказалось ложью, созданной руками моего Лёхи.

Я прогулялся по квартире, где брат сейчас жил один. Или, вернее сказать, выживал после разрыва с Кариной.

Мне до сих пор было сложно смотреть на единственного и самого близкого родного человека, не желая сдавить его шею до хруста.

Он же предал меня и Карину. Грязно подставил, а потом прибрал мою Рин к своим рукам. Отчаяние? Или просто желание вырвать победный флаг из моих пальцев?

Я смотрел на лицо младшего брата. В голове то пролистывались страницы из детства, то мелькали минуты, когда мы одновременно занимались сексом с Рин и жадно доказывали ей, что один лучше другого; то вспоминалось, каким Лёха был до гибели родителей…

Много всего навалено в одну кучу. Сейчас нужно научиться видеть среди прочего мусора чистые, правильные эмоции.

Это важно и необходимо. Но безумно тяжело.

Я не хочу видеть, как брат опускается на самое дно, тем более не хочу присутствовать на его похоронах. Мне и похорон родителей хватило на всю оставшуюся жизнь. Это на самом деле жутко, когда своими руками делаешь всё, чтобы отправить любимых в последний путь.

Внезапно стало душно и тесно в своём теле от мыслей.

— Я в душ, Рин. Не хочешь присоединиться? — отпустил привычную шутку, спрятав за ней свои мысли.

— Ты не меняешься, Демьян, — Рин улыбнулась и закатила глаза.

— Хочешь, чтобы я изменился?

— Кое в чём тебе просто необходимо измениться, — серьёзно ответила Рин и внезапно подошла ко мне.

Рин крепко обняла меня, как будто собиралась покинуть навсегда и задерживала на память последние крохи тепла.

— Иди в душ. Уже довольно позднее утро. Лёша скоро проснётся. Поговори с ним, как брат.

— А ты? Куда-то собралась? — нахмурился я.

— Я пока приготовлю на стол.

Карина вывернулась из моих рук и пошла на кухню. Внутри шевельнулось подозрение, но я же должен научиться доверять. Поэтому зашёл в ванную комнату. Старался не думать о том, часто ли Лёша занимался сексом с Кариной в ванной комнате.

Не видеть в брате соперника после всего, что было, очень сложно.

Ещё сложнее не чувствовать в нём врага…

Я отчаянно пытался это сделать. Карина сказала, что относится к Лёше совсем иначе. Она говорила о нём что относится к нему, как брату или как к другу.

Шутка только в том, что этот брат был её мужчиной. И по моей вине — тоже.

* * *

Выйдя из душа, я направился прямиком на кухню. Хотелось сказать Рин, что я уже слишком взрослый, чтобы гибко меняться. Могу только сломаться посередине и упасть кучей наломанных дров к её ногам. Я готов пойти на это, если только она простит всё, что было.

Но я сразу наткнулся взглядом на спину брата.

Лёха опёрся раскрытыми ладонями о столешницу и смотрел на что-то. Карины на кухне не было.

Я метнулся обратно в коридор. Её обувь пропала. Ушла…

Первой мыслью было броситься вдогонку. Но заставил себя притормозить.

Это её выбор — войти в жизнь моего младшего брата, навести там иллюзию порядка и уйти, предоставив возможность нам самим разбираться с давней враждой и стычкой интересов.

Я выматерился вслух и на ходу достал сигареты из кармана джинсов. Опёрся о стену в коридоре.

— Ты видел, как Рин ушла?

Лёха молчал.

— Эй!

Брат не отозвался, но отошёл к окну, держа что-то в руках.

— Я покурю у тебя в квартире, можно? — решил я начать разговор с братом хоть с чего-то.

— Дай и мне сигарету, — голос Лёхи был странно надломленным и скрипучим.

— Ты же не куришь.

— Не курю. Но сейчас хочется, — Лёха обернулся и подошёл к столу, положив на него лист бумаги. — Ты знал?

— О чём?

Я подошёл к брату, протянув ему пачку сигарет, и застыл с протянутой рукой. На столе лежал небольшой чёрно-белый снимок УЗИ.

— Карина оставила. Это снимок УЗИ. Ребёнок, понимаешь? — пояснил мне Лёша, словно умственно отсталому.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я бросил сигаретную пачку на стол, схватился за чёрно-белый снимок, словно он мог ответить на все вопросы.

— На обратной стороне, — подсказал Лёха.

«Это лучшее из того, что было в нас…» — написано от руки.

Я прокрутил эти слова в голове несколько раз.

— Карина беременна. Судя по всему, небольшой срок, да? — спросил брат, ероша пальцами светлые волосы. — Я могу быть отцом! — выпалил он радостно и тут же осёкся, усмехнувшись. — И ты тоже, конечно, можешь оказаться отцом этого ребёнка.

— Вот тут ты ошибаешься, Лёха, — выдавил из себя, потянувшись к сигаретам.

— Не понял.

— Вырастешь, поймёшь, — усмехнулся я, закуривая.

— Нормально ответить слабо? — спросил брат, чуть наклонив голову вперёд.

Светлая чёлка упала ему на глаза. Внезапно я снова увидел в нём не соперника, а всего лишь младшего брата, иногда слишком упёртого и шедшего наперекор всему. Как сейчас.

Я притянул Лёху за плечо, выпустив струю сигаретного дыма ему в лицо.

— Нравится?

Лёха вынырнул из-под моей руки, поморщившись. Он до сих пор не научился курить.

— Вижу, что не нравится. Поэтому не пытайся начать.

— Не заговаривай мне зубы. Что ты имел в виду, когда говорил, что я ошибаюсь насчёт отцовства?

Младший брат выжидающе смотрел мне в глаза. Лицо брата было припухшее и глаза покрасневшие из-за лопнувших капилляров.

Я мог бы послать его на хрен. После всего, что было, имел на это полное право. Мог бы не ответить или соврать.

Но, кажется, мы уже шли дорогой лжи. Она привела нас в тупик.

— Что я имел в виду? То и имел, Лёха. Я не могу быть отцом. Я стерилен.

Лёха хохотнул, подумав, что я шучу.

— Зря смеёшься. Я не шучу. Я не могу иметь детей.

— Ты чем-то болен?

— Нет. Я сделал это сам.

Глаза младшего брата округлились.

— Сам? Но зачем, Дёма?

Я усмехнулся.

— Да, сам. Сейчас понимаю, что я погорячился. Но в прошлом, когда я только занялся бизнесом родителей, со мной приключилось парочку мутных историй. Меня по-пьяни обвиняли едва ли не в изнасиловании и вешали авторство беременности. Кто-то просто хотел меня женить на дочери или сестре. Или сами девицы планировали залететь, чтобы потом сосать с меня деньги… Я не ставил тебя в известность о своих проблемах. Всё проходило мимо тебя. Но тогда я решил обезопасить себя. Стерилизация. Так что я не могу быть отцом ребёнка Карины.

— Ты… — Лёха не мог подобрать слов. — Ты лишил себя возможности завести семью!

— Ошибаешься. Я не лишил себя возможности завести детей, — усмехнулся я. — Всё, что надо, законсервировано. Хватит хоть на десяток детишек. Если я захочу создать семью, я её создам.

— Но почему ты не говорил об этом? — удивился младший брат.

— По-твоему я должен рассказывать о своих тараканах на каждом углу? Для тебя, Лёха, предать, как два пальца об асфальт ударить. Для меня это очень болезненный вопрос. Меня много раз пытались поиметь, выдавить из бизнеса, подставить, оболгать, обокрасть или привязать к себе путём обмана. Так что я предпочёл быть уверенным в себе даже в плане секса.

— Значит, я отец! — широко и счастливо улыбнулся Лёха, схватив снимок УЗИ.

— Ты смотришь так, словно что-то в этом понимаешь, — не мог не сыронизировать над счастливым лицом брата. — Думаешь, для тебя что-то изменилось?

44. Демьян

Младший брат разглядывал снимок с абсолютно счастливой, глупой улыбкой на лице. Как будто увидел на том конце радуги желанный горшочек с золотом.

— Я буду отцом. Разумеется, для меня изменилось всё! — уверенным тоном заявил Лёха и положил снимок на стол бережно, как хрупкую драгоценность.

Потом младший брат внезапно сжал кулаки, посмотрев на меня бешеным взглядом:

— Я не позволю тебе лишить Карину этого! — начал он.

— Не понял. О чём ты? — спросил я.

— Я не позволю тебе запудрить Карине мозги. Возможно, ты против этого ребёнка! Но я не позволю тебе вмешаться!

— Эй! — я хлопнул брата по щеке. Он вскинулся, как ядовитая кобра, бросившись на меня.

Я успел поставить подсечку и пробить кулаком по солнечному сплетению. Потом обхватил его за шею локтём, придавив к своему плечу лбом.

Слушал, как брат тяжело дышит и давится матами. Он пытался вырваться, но сейчас Лёха был не в лучшей форме, чтобы уложить меня на лопатки.

— Успокойся, дурень. Успокойся! — прикрикнул на брата. — С чего ты взял, что я собираюсь запрещать Карине что-то?

Лёха что-то невразумительно пробормотал в ответ.

— Ты читать умеешь, Лёха? Нет? Рин написала: «Это лучшее, что было в нас». Понял смысл, нет? Она хочет выносить этого ребёнка. И почему-то я уверен, что ей плевать,  кто биологический отец, ты или я… Карина не знает, что я смогу осчастливить её младенцем только искусственным путём.