— Нет-нет! Я не могу этого сделать. Я обещал. Да ты не волнуйся за меня. Я справлюсь. Сконцентрируюсь на светлых воспоминаниях, постараюсь отвлечь внимание от свершившейся трагедии.

Лаура взглянула на часы. Была половина третьего, до начала службы оставалось тридцать минут.

— Еще рано. Не хотите присесть и собраться с мыслями?

— Нет. Давай лучше прогуляемся. — Фредди открыл дверцу. — Разомнем ноги. Глотнем свежего воздуха. Это поможет мне успокоиться.

Не мог же он, в самом деле, сказать, что это поможет ему протрезветь. А Лауре вовсе не хотелось, чтобы Фредди мямлил свою надгробную речь, точно зомби, минуту назад оживленный Шивой. В июне у Лауры умер отец, и она всем сердцем соболезновала семье Холлистера.

Кроме того, у нее была дурная привычка заботиться о тех, кто ни в малой степени этого не заслуживал. Например, о Фредди или о своем бывшем муже Алане. Сама Лаура считала, что в этом виновата наследственность. Она определенно унаследовала ген материнской ответственности от яркой представительницы их еврейского рода — своей матери Дотти. И этот ген, точно Амок, снедал ее изнутри.

Лаура и Фредди вышли из машины. Постепенно прибывали приглашенные, к началу церемонии должно было собраться немало народу. Будучи активистом Общества юристов, Холлистер преуспевал в сфере создания новых фондов, а его супруга, как и жена Фредди, принадлежала знатному роду.

Они прогуливались по парку, и Фредди периодически кивал, встречая знакомые лица. Лаура узнала дилера по торговле автомобилями, бизнесмена и профессионального спортсмена. Все трое были приятелями и персональными клиентами Фредди. Она знала это, потому что в ее обязанности входило следить за своевременной выплатой страховых премий.

Спортсмен, ни много ни мало — первый нападающий «Сакраменто Кингс», узнал Лауру и улыбнулся ей. Она была польщена. Это был самый свежий и самый привлекательный игрок из всей команды.

Лаура улыбнулась ему в ответ и обратилась к Фредди:

— Что это здесь понадобилось Ройалу Пейну?

— Он был приятелем Джимми по «Атлетическому клубу», — объяснил Фредди. — Ройал околачивается в клубе с утра до вечера: то гоняет в баскетбол, то палит в воздух. Чертовски классный чувак.

«Атлетический клуб» располагался в сред ней части Сакраменто, в десяти минутах ходьбы от агентства Фредди. Сам он посещал клуб трижды в неделю. Но поскольку со стороны не наблюдалось никакого улучшения его спортивной формы, Лаура подозревала, что Фредди ходит туда, чтобы поглядеть на других, а также в поисках новых клиентов. Клуб был доступен простым смертным — Алан тоже был его членом, — но его нередко посещали и богатые, влиятельные жители города.

— Вы хотите сказать, что судья Холлистер поигрывал в баскетбол с Ройалом Пейном? — спросила Лаура. Холлистер был довольно высок и строен, но ему уже перевалило за пятьдесят.

— Только когда не хватало игрока в команде. А вообще-то, они оба знали толк в игре. Оба выпускники Дюка. И оба делали броски из-под корзины, будучи игроками студенческой команды.

Фредди кивнул человеку, подъехавшему на серебристом «порше»:

— Эй, Майк! Как жизнь?

— Не жалуюсь, Фредди, — обернулся тот. — Какое несчастье все-таки случилось с Джимми. Еще на прошлой неделе мы с ним играли в баскетбол. Он был старше меня лет на пятнадцать, а ведь вымотал из меня всю душу. Был парень что надо. Трудно поверить, что его уже с нами нет.

— И мне, — печально покачал головой Фредди. — Он был не такой, как мы. Он умел следить за собой. Готовился прожить до ста лет. Вот что я скажу тебе: мне будет его недоставать всю оставшуюся жизнь.

Майк кивнул:

— Я знаю. Я слыхал, что вы были друзья — не разлей вода. Мне очень жаль.

— Спасибо. А мне остается надеяться… — Фредди сделал паузу, на лицо набежала тень, — …надеяться, что они еще засадят того ублюдка, который убил его. Вот что.

Лаура бросила на него удивленный взгляд и подумала, что Фредди, видно, был расстроен гораздо больше, чем она предполагала.

— Вы, наверное, узнали Лауру, — сказал Фредди. — Она мой секретарь.

Они пожали друг другу руки, и Майк улыбнулся:

— Конечно. Рад встрече, миссис Миллер.

Лаура попыталась вспомнить, где они могли видеться. Зацепиться было не за что, но дело стоило того. Большинство мужчин, с которыми она встречалась, были далеки от образца Майка — Как-Его-Там. Высокий рост, интересное лицо, мягкие темные волосы, светло-голубые глаза и превосходные зубы. Деньги у него водились, об этом свидетельствовали «порше» и его внешний вид: белоснежная рубашка, галстук с рисунком пейсли и итальянский костюм. Он явно принадлежал к сливкам общества, а не к средним обывателям Сакраменто.

— Я тоже рада, — ответила Лаура. — Сожалею только об обстоятельствах нашей встречи.

Улыбка стала шире, взгляд потеплел, в голосе послышались радостные нотки:

— Вы, наверное, ломаете голову, пытаясь вспомнить, кто я такой?

Плюс ко всему, не лишен некоторого шарма, подумала Лаура. Несколько месяцев назад она не обратила бы на это внимания, но сейчас постепенно начинала возвращаться к жизни.

Она снова улыбнулась.

— Ну, раз уж вы догадались…

— Меня зовут Майк Клементе. Мы встречались в «Павильонс». — «Павильонс» был самым новомодным торговым центром в Сакраменто. — Вы прогуливались с Фредди в фойе. Это было где-то за месяц до Рождества. Вы еще показали мне пару футболок из Банановой республики, которые купили для детей. Я не смог удержаться, чтобы не купить такую же своему сорванцу.

Лаура вспомнила тот день. Это был понедельник накануне Дня Благодарения, день, когда она целиком была погружена в развод и боялась даже на секунду представить, что ее ожидает в будущем. У нее холодело сердце, когда она думала о предстоящих праздничных днях — ужасающих провалах в рабочем расписании. Ее тревожило, как справятся с потрясением дети. И она была уверена, что опустошенность и боль останутся с ней навсегда.

Фредди наткнулся в офисе на свою рыдающую секретаршу и чуть не силком заставил Лауру поехать в «Павильоне» для поднятия жизненного тонуса. Он был необыкновенно заботлив в тот день, заказал в «Мейсе» роскошный обед, к которому она едва притронулась, и без умолку рассказывал смешные истории, над которыми она даже пару раз улыбнулась. Потом Фредди затащил Лауру в пару-тройку магазинов, попутно вовлекая ее в процесс подборки рождественских подарков для членов его семьи. Футболки продавались по сниженной цене, и Лаура купила по штуке для Сита и Сары.

По пути они встретили нескольких знакомых Фредди, и Майк, вероятно, оказался одним из них.

— Вспомнила, — сказала Лаура, — это был один из черных дней в моей жизни. Фредди старался отвлечь меня от моих проблем. Я была как в тумане.

Майк улыбнулся с таким выражением, точно превосходно понимал, о какого рода переживаниях идет речь.

— У меня тоже бывали такие денечки, особенно в дни развода.

— У всех они бывают, — согласился Фредди. — И в трудную минуту мы должны помогать друг другу, а иначе чего бы мы стоили?

Он направился к церкви, Лаура и Майк шли по обе стороны от него. К центральному входу вела дорожка, пересекающая прямоугольный внутренний двор.

— Мы, по крайней мере, еще живы-здоровы — продолжал Фредди. — Все-таки у нас есть будущее. В отличие от Джимми. И такого классного парня застрелила какая-то скотина. Кому это было нужно?

— Ты знал его лучше, чем кто-либо другой, — сказал Майк. — Что ты сам об этом думаешь?

— Скорее всего, это один из его бывших подсудимых. Кто-то, кто поклялся отомстить ему после выхода на волю.

— Возможно, но у нас, юристов, есть присказка: опасайся своих клиентов. Преступник не обижается на полицейского. Ведь он делает свою работу. И на судью тоже. Но защитнику следует остерегаться клиента, особенно если он осужден. Потому что во всех бедах будет виноват именно он.

Итак, Клементе — юрист, отметила Лаура и спросила:

— Даже если обвиняемый на самом деле виновен?

— Особенно если он виновен. Если бы он не был виновен, зачем тогда адвокат? Преступник ожидает положительного результата. Иначе зачем тратить деньги на защиту?

Фредди был заинтригован.

— Перестань нас дурачить, Майк. Скажи, к тебе хоть раз врывались разъяренные клиенты?

— Нет, но ведь я не веду уголовных дел. Я занимаюсь проблемами Общества юристов. Все, что я должен делать, так это выдерживать букву закона в контрактах, а мой шеф считает меня вторым Кларенсом Дэрроу.

Лауре нравились мужчины, умеющие посмеяться над самими собой.

— Значит, вы больше не практикуете?

— И да, и нет. Я лоббист. Одно время занимался чисто юридической практикой. А сейчас стал ближе к правительственным кругам. Моя фирма представляет интересы крупных корпораций.

Майк упомянул несколько названий — это были крупные медицинские и сельскохозяйственные предприятия по производству спиртного и табака.

Лаура почувствовала легкое разочарование. Разговоры об интересах крупных компаний… как это скучно. Все лоббисты вроде Клементе, имена которых можно было найти в ее записной книжке, были обыкновенными преданными шкурами, готовыми за мзду говорить все, что нужно клиенту, и беспардонно раздающими взятки, которые деликатно назывались взносами на предвыборные кампании.

Тем временем они приблизились к полукруглому церковному двору, сплошняком заставленному автомобилями. Несколько высоких широких ступеней вели к центральному входу, который располагался по левую руку от них. В дверях стоял человек, скорбно приветствовавший вновь прибывших.

Он был знаком Лауре по вечеринкам у Фелпсов. Это был Чарлз, сын усопшего, студент юридического колледжа Макджорджа в Сакраменто. Несколькими ступеньками ниже маячили две фигуры в темных очках и дурного покроя костюмах, бесстрастно взирающие на прибывших на похороны.