Приют сестры Ветрова. Оптимальное решение, очень подходит моему отцу. Если уж Александр Барсуков вознамерился причинить кому-то добро, то он это сделает. Хоть вырывайся, хоть нет. Должным себя отец теперь не чувствует, галочка поставлена.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Пожалуйста, — отвечаю я. — Очень рада, что мы с отцом сделали что-то хорошее.

— Еще какое хорошее! — кивает она. — Вы замечательные люди! Редко кто готов так щедро помогать животным, обычно нам жертвуют по сто-двести рублей. И это тоже помощь, а тут такая сумма! Признаюсь, мы месяц не притрагивались к этим деньгам, все ждали, что кто-то придет, заявит, что допустили ошибку, и потребует вернуть их назад.

Глава 25

Полина

— Папа, получается, ты перевел деньги в приют для животных? — хрущу я хлопьями за завтраком. Говорю бодро, изо всех сил скрывая эмоции.

— В какой еще приют? — не понимает он.

Со второго этажа доносятся вопли Нины, отец бросает взгляд на часы, прикидывает, как скоро сможет убраться из дома и не слышать всего этого кошмара.

— Под названием «Друг». Весной ты сделал крупное пожертвование. Не помнишь? Меня вчера благодарили, когда я привезла Газировку лечиться, — объясняю я.

— Саша, вот это да! — брови Насти летят вверх, она поспешно вытирает салфеткой губы и пораженно моргает.

Папа непонимающе качает головой, после чего я начинаю забрасывать его наводящими вопросами.

— А, вспомнил. Да, было дело, — он хмурится, подумав о чем-то неприятном. — Сумасшедшие денечки, все смешалось в кучу — работа, семья, еще врач этот борзый. Я уж и забыл о нем.

— Просто ты мне написал, что Ветров взял деньги, а, оказывается, ты их перевел в приют. А это немного разные вещи, — бросаю жалобный взгляд на Настю, она начинает нервничать.

— Так с моего счета-то они списались, какая разница, куда я их перевел.

— Большая! Илья отказался от вознаграждения, а ты…

— Он не отказался, а распорядился им как посчитал нужным. Не будь наивной, тебе это несвойственно, Полина. Ты ведь моя дочь! Все, мне пора, девочки, опаздываю. — Отец поднимается из-за стола, целует Настю, протягивает мне яблоко и спешит к выходу. — До вечера. Не бросайте Мию.

Не будь наивной, Полина.

— Полин, хочешь поговорить? — Настя пытается сгладить ситуацию. — Я не знала о приюте, честное слово.

— Позже, спасибо.

Откусив кусочек сочного яблока, я иду на террасу, чтобы подышать свежим воздухом и посмотреть на зеленый газон.

Для каждого из нас забота означает что-то свое. Папа даже не понял, что, отписавшись в тот раз скупым «взял деньги», разбил мой мир вдребезги. Для него было важно, что с его счета сумма списалась. Он не заметил, что с того дня я два месяца собирала себя по кусочкам. Кое-как склеила во что-то невнятное, и вот оно снова. Отец будто не знает, как сложно мне доверять людям, особенно мужчинам, да и женщинам тоже! Любой может предать и подставить, с самого детства мне вдалбливали, что все продается за деньги.

А Илья… он особенный. Ему не вдалбливали. Я видела его глаза, когда он спасал Мию. Не забыла, как он курил из моих рук после. И целовал меня так, что у самого дыхание рвалось и сбивалось. К себе прижимал до боли в ребрах! Больше ничего себе не позволял, только прижимал. Между нами слои одежды были, казалось, что еще немного, и они воспламенятся от жара. Я хочу снова до боли в ребрах. Я хочу с ним. Только с ним.


— Полина, пожалуйста! — кричит Мия со второго этажа. Я вздрагиваю, возвращаясь с небес в наш дурдом. Нину опять что-то бесит, она кричит об этом на всю округу. Господи, присоединиться к ней, что ли? — Поля, хоть на пятнадцать минут!! Сжалься!

— Иду! — вздыхаю я.

Пока гуляю с Ниной возле дома, сестра наспех принимает душ. Нина кайфует под русский рэп, и я кручу несколько песен по кругу на телефоне. Кому не нравится мой плейлист, те могут воспитывать своего ребенка без моей помощи. Вообще ничего не имею против.

Наконец Нина засыпает. Я укладываю ее в коляску и сдаю матери. Возвращаюсь в свою комнату и тщательно забинтовываю зеленый палец.

«Мне плохо было, почти не спала ночью», — пишу своему лечащему врачу и не лгу. Ворочалась, думала, крутила в голове бесконечные монологи.

После того телефонного разговора с моим отцом Илья писал мне сообщения. Избавился от денег и хотел встретиться. Я же повела себя в клубе как полная дрянь.

«Приезжай к десяти, посмотрим, как можно тебе помочь», — отвечает Ветров.

Шорты, топ с объемными рукавами. Кое-как втискиваю раненую ногу в босоножку — и я готова. Сорок минут в пути, после чего дядя Гоша паркуется недалеко от госпиталя и открывает мне дверь.

Некоторое время медлю. Я бы хотела поговорить с Ильей искренне и начистоту. Поделиться своей болью, своими чувствами. Но я так не умею, поэтому игра продолжается.

Ковыляю к некогда красивому, ныне обшарпанному зданию. Вот бы привести госпиталь в порядок, мог бы получиться архитектурный памятник! Как жаль, что столь уникальная постройка никому не нужна и, вместо того чтобы гордо украшать город, постепенно, год за годом, ветшает и разваливается.

Прошлым вечером на первом этаже госпиталя практически никого не было, меня встретил Чернов — врач, через которого получилось попасть на прием к Ветрову. Он взял меня под руку и проводил до кабинета, при этом четырежды предложив проследовать к нему и послать Ветрова куда подальше. Странный мужик.

Сегодня же в холле яблоку некуда упасть! Так много парней в форме я не видела никогда в жизни. Все молодые, горластые, болтают, хохочут. Может, у них медосмотр или что-то в этом роде?

Иду по длинному коридору, чувствуя, что оказалась в центре внимания. Парни не стесняясь пялятся на мои ноги, присвистывают. Забавно, наверное, работать в военном госпитале. Все мужики тебе рады, и дело не в том, что я какая-то особенно красивая, просто… я здесь практически единственная девушка. Забывшись, я даже хромать ненадолго перестаю, потом спохватываюсь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


К Илье небольшая очередь, я стучусь в дверь, после чего заглядываю в кабинет. Мой врач на месте. Фух! Кивает проходить и возвращается к своим обожаемым карточкам, быстро что-то пишет.

Я захлопываю за собой дверь и прижимаюсь к ней спиной. Делаю вид, будто к нам ломятся, а я из последних сил держу оборону.

— Что происходит? — усмехается он. — За тобой гонятся? А знаешь, я даже не удивлен.

— Думала, меня съедят твои пациенты, — улыбаюсь по возможности мило.

Он смеется! Я глазам своим не верю! Вслух, запрокинув голову.

— Они все без записи. Подождут еще пару минут.

— Та-ак посмотрели, будто я их ограбила! — делаю шажочек в его сторону.

— На той неделе меня не хотели пускать в мой кабинет. Я был без халата, подошел к двери, начали возмущаться, куда лезу. Дословная цитата: «Охамевшая молодежь!» Бывает, — Илья смотрит на меня. — Проходи, садись, — кивает в сторону операционной.

Я охотно плюхаюсь на знакомую кушетку и жду своего доктора. На этот раз он руки моет без дополнительных просьб, приближается и начинает развязывать бинт.

— Вау, как быстро все зажило, — безэмоционально восхищается он.

Я шевелю пальцами и улыбаюсь.

— Как новенькие! Волшебная зеленка? — притворяюсь дурочкой.

На секунду наши глаза встречаются, напряжение возрастает. Искрит так, что кожу покалывает. Мы здесь вдвоем. Больше никого нет.

— Ага, и наговор шаманский, — соглашается Ветров.

— Я думаю, все дело в потрясающем докторе, — улыбаюсь я. — Илья, я бы хотела извиниться. Не присядешь рядом? — двигаюсь на кушетке.

— Нет, — говорит. — Примета плохая.

Тогда я спрыгиваю на пол, и мы оказываемся в полуметре друг от друга. Здесь нет Жени, здесь больше никого нет. Его пациенты за дверью, они уверены, что идет перевязка, и не ломятся.

Он выше меня на полторы головы. Смотрит сверху вниз.

— Думаю, мне тоже есть за что извиниться, — произносит медленно. — Тебе удалось меня разозлить.

— И ты испортил мне педикюр.

— Сделаешь новый.

— Я не хочу новый. Я хочу тебя, — говорю ему шепотом.

Он кладет ладони на мою талию.

— Маленькая взбалмошная девчонка, — чеканит слова. — Упрямая. Вижу, что отступать ты не собираешься. Вот что мне с тобой делать?

Пожимаю плечами, чувствуя, как по щекам разливается румянец. Но глаз не опускаю. Сердце снова колотится где-то под горлом.

— Ты обещал мне, — я обхватываю его руки чуть выше локтей, словно проверяя мышцы на твердость. На грудь положить ладони не решаюсь, хотя хочу.

— У меня девушка появилась. Я вроде как в отношениях, Полина.

Я держусь за него сильнее. Илья совершает глубокий вдох-выдох сквозь сжатые зубы.

— Ты понимаешь, что творишь? Толкаешь меня на левак, — при этом хватка его рук становится крепче.

— До твоей девушки мне нет никакого дела, — быстро облизываю губы, игнорируя уколы ревности. — Я появилась у тебя раньше, между прочим.

Его взгляд опускается на мои губы, которые я опять облизываю. Затем на подбородок, шею. Возвращается к глазам. И снова ползет вниз.

Тяжелый, прожигающий взгляд. Под ним кожа горит, сердце плавится.

— Ты ведь видишь, какая я, — говорю полушепотом, сбивчиво. — Я никогда тебя не предам, я все выдержу. Любое испытание. Хочешь, и правда мне ноготь удали. Только объясни, что нужно делать, чтобы быть с тобой. Чтобы тебе нравиться.

Он молчит.

— Я думала, ты взял деньги отца, и разочаровалась. Поэтому некрасиво себя повела. Приют животных — не считается. Ты не брал, ты… просто оказался рядом, когда был нужен. Я накосячила и готова расплатиться за это.