Завидев нас, Вячеслав серьезнеет и тоже напрягается. Смотрит на Илью. Я мгновенно догадываюсь, что они виделись после воскресенья, о чем-то говорили. Илья не рассказывал.

— Пожалуйста, давай просто уйдем, — прошу я, понимая, что Илья продолжает смотреть в сторону бывшего друга. — Илюш, пожалуйста. Мне неудобно. Я хочу уйти.

Илья сомневается, но потом кивает и, не прекращая меня обнимать, уводит из кинотеатра. Мое сердце колотится на разрыв, пульс стучит в висках. Вот так встреча! Обидное совпадение.

За эти дни мы с Ильей говорили обо всем на свете! Созванивались перед сном и обсуждали личное — его переезд из Европы, мои детские обиды. Маму… Разные темы.

Но мы ни разу не возвращались к событиям того воскресенья. Кажется, у обоих будто не было на это ресурса. У меня — точно не было, но и Ветров не поднимал неприятную тему. Я знала, что разговор еще предстоит, но осознанно откладывала его. Мы просто проводили время друг с другом. Иногда он меня обнимал. Целовал губы или руки. Четыре коротких вечера, чтобы прийти в себя и все обдумать.


По тому, как быстро Илья собрался и напрягся, словно приготовился к атаке, хотя до этого мы смеялись и шутили, я понимаю, насколько для него важна моя верность. Вот так просто, не подумав, я сильно его обидела. Нет, не то слово. Ранила. Он приехал на праздник Насти раненым зверем. Приехал ко мне, потому что ему было плохо и он надеялся, что я успокою, поддержу, полечу там, где болит. Я вспоминаю, как он обнимал меня на кухне, как просил все ему объяснить… Картинка складывается. Если бы он меня возненавидел, разлюбил, начал презирать — он бы попросту не приехал. Я ничего не поняла в тот момент. Не хватило опыта.

Осмыслив все это сейчас, я внезапно понимаю, как легко можно потерять свое счастье. Бездумный поступок, ненужный, абсурдный — и столько боли.

Я быстро оглядываюсь и еще раз смотрю на Славу. Он нормальный симпатичный молодой мужчина, интересный, умный. Таких много. Но тахикардии рядом с ним у меня нет и никогда не будет. Илья напрягает руку, заставляя меня вновь вернуть взгляд к дороге.

В тот момент я впервые думаю о том, что Илья будет моим единственным. Если мы продолжим так же любить друг друга, зачем нам кто-то еще? Либо быть с ним на сто процентов, либо не быть вовсе.

Он держит меня крепко. Моя рука тоже на его талии. Ни один мужчина больше не скажет ему, что поимел его девушку. Я не дам поводов.

Мы выходим из торгового центра, садимся в его машину, Илья заводит двигатель. Я погружена в свои мысли и не сразу понимаю, что он свернул с привычного маршрута.

— Куда мы едем? — спрашиваю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Домой к тебе, объезжаем заторы.

— До твоего дома ближе.

— Намного, — кивает он и бросает на меня взгляд.

Я облизываю губы и решаюсь.

Глава 49

Полина

В его квартире все именно так, как я оставила в воскресенье утром, когда думала, что он прилетит в понедельник. В моей сумочке ключ от этой самой квартиры. Я достаю его сразу после того, как снимаю пуховик и обувь, и протягиваю Илье.

— Твой ключ. Все забываю отдать.

— Я поменял замки, положи пока на комод. Дам тебе новый.

— Зачем? — приподнимаю брови. Сама по коридору иду. Вокруг все знакомое. Кровать, в которой мы спали месяц назад. Ванная, в которой он обрабатывал мне колени. Холодильник, который я забивала едой к его приезду…

— Чтобы ты всегда могла сюда приехать. — Он идет за мной по пятам. Облокачивается на дверной косяк и наблюдает за тем, как я ставлю чайник, заглядываю в холодильник, прикидывая, есть ли чем перекусить.

Мне остро хочется закурить или выпить вина, но алкоголя у него дома нет. А сигареты я достать не решаюсь. Его взгляд скользит по моему телу, я спиной стою, но кожей чувствую, как он меня рассматривает. Наливаю в стакан воды, делаю пару глотков, а когда Илья подходит, срываюсь с места, наклоняюсь и пробегаю у него под мышкой.

— Я сейчас! Две минуты! — говорю быстро уже из ванной, закрываюсь на защелку, не давая ему и слова сказать.

Включаю воду, умываюсь. Мия всегда называла меня смелой и бесстрашной, сейчас она бы умерла от смеха, наблюдая, как я прячусь в ванной от любимого мужчины.

Зачем прячусь? Сама не знаю. Боюсь. Не Илью боюсь, а того, что у нас ничего не получится в постели. Будет так же ужасно, как в первый раз. Он расстроится, я испугаюсь. Как, наверное, обидно, когда двоим людям так хорошо вместе, а в сексе у них не складывается. С другой стороны, месяц назад он ласкал меня и все было прекрасно. Смогу ли я расслабиться?

Илья негромко стучит в дверь.

— Поля, у тебя все нормально? — спрашивает.

— Да, сейчас выйду.

— Ты пиццу будешь? Хочу заказать.

— Да, конечно. Сырную!

— Понял.

Привожу себя в порядок и открываю дверь. Пока Илья занимает ванную, я заваливаюсь в кресло и читаю рецензии на фильм, который мы сегодня смотрели. Как только Ветров выходит, я сразу выдаю:

— Больше половины положительных отзывов, представляешь? Я просто в шоке! Как можно такую дичь еще и хвалить! Нет, понятно, что куча спецэффектов, вбухано бабло, но даже я вижу море нестыковок! — поднимаю глаза и замираю, впиваясь взглядом в его торс.

Мой Айболит в свободных спортивных штанах и… все. Больше на нем ничего нет. Босиком. Я понимаю, что впервые вижу его без майки. Жадно рассматриваю его тело, даже не пытаясь скрывать любопытство, пока он идет до шкафа, достает футболку, расправляет ее.

— Я тебе говорил, что реклама сработает, народ повалит толпой и мы с тобой со своими «фе» останемся в меньшинстве, — усмехается он.

Я быстро откладываю телефон, соскакиваю на ноги и подхожу к нему. Останавливаю движение — Илья хотел одеться. Разглядываю его грудь, живот.

Он отлично сложен, подтянут. Я это и так знала. Молодой, здоровый, активный мужчина. Мне нравилось трогать его твердые руки, гладить широкую спину, плоский живот, чувствовать его физическую силу. Но я не видела шрамы, которых на его теле, оказывается, море. И которые он, судя по всему, не любит демонстрировать. Слегка напрягается, отчего боковые мышцы обозначаются резче.

Молчит, позволяет рассмотреть себя. Я обхожу вокруг, словно он елка с игрушками.

— На спине в основном просто растяжки, — усмехается. — За год сильно вытянулся. — Снова начинает одеваться.

— Все тот же седьмой класс? — пораженно спрашиваю.

— Или восьмой, не помню уже.

— Постой. Расскажи мне, что и откуда. Не одевайся. Я хочу, чтобы так. — Кладу пальцы на его грудь, провожу по коротким волоскам. Веду вниз по широкой дорожке, потом вправо. Касаюсь выпуклого шрама.

— Подрался. Порезали стеклом, — говорит он.

Я веду влево, ощупываю большое пятно под сердцем, как после ожога. Овал неправильной формы, в диаметре примерно десять сантиметров.

— Подрался на турбазе, налетел на плиту. В кастрюле кипел какой-то суп. Это все ерунда, Полинка. Давно было.

Ожог внушительного размера, представляю, как это было больно.

— Из-за акцента? — спрашиваю.

— Я же сказал, что ненавижу его, — он мягко улыбается.

А я люблю. Все в тебе люблю. Мои пальцы пробегают по его спине, я нащупываю глубокие растяжки. Ему надо было очень быстро расти, чтобы выжить на родине. Что он и делал. Рос, выживал в своей красной кофте и в широких штанах, которые не выбрасывал из принципа, как рассказывала Даша.

— Ты много дрался, как вернулся в Россию?

— Да, постоянно. Я с года жил в Гамбурге и переезжать оттуда не планировал, все случилось спонтанно. А в России… я стал агрессивным. Если захочешь, можешь спросить потом у мамы, они со мной хлебнули горюшка. Было опасно, на учет не поставили только благодаря отцу и его другу Богомолову. Это был плохой период. Я обязан родителям за то, что каким-то невероятным образом они меня удержали и вытащили из всего этого. Помогли стать нормальным человеком, получить образование и найти свое место в жизни.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


Он касается моей щеки, просит поднять голову и посмотреть ему в глаза.

— Не печалься. Я просто хочу, чтобы ты знала обо мне побольше.

— Трудно вот так переехать в другую страну. Могу себе только представить, через что ты прошел. — А что еще сказать, не знаю. Мое сердце начинает учащенно биться. Страх куда-то уходит. Человек, переживший столько боли, знает ей цену. И не будет стремиться причинять ее другим людям. Зависящим от него.

— Я ведь еще не знал, что где-то поблизости уже родилась ты, — смущает он меня своим хриплым голосом, бесстыжим темным взглядом. Наглой, заигрывающей улыбкой.

— Уже училась разговаривать, вообще-то! — поддерживаю тему. Да, разница в возрасте — тот еще полигон для шуточек!

Вспоминаю фотографию, на которой мне два года, я стою с цветами и плохо понимаю, что вообще происходит и почему все радуются, но тоже смеюсь, потому что папа зацеловывает в щеку. Илья в это время зарабатывал свои шрамы. Какие разные у нас жизни! Как хорошо, что однажды мы встретились.

— Точно, — он улыбается.

Я касаюсь кончиками пальцев небольших шрамов на груди.

— Это уже недавние, когда служил по контракту. — Он накрывает мои ладони своими, сжимает. — Оказался не в том месте не в то время. Полежал немного в госпитале, обошлось. Но матери пообещал, что с приключениями заканчиваю.

Он прижимает мои пальцы к своим губам.

— Полиночка, ты прости меня за грубость. Иногда мне кажется, что мне вообще никто не нужен. Работы вполне хватит. Но это не так.