Агата Лель - Будешь моей!

Вадиму всего лишь сорок пять — отличный возраст, чтобы осознанно создать семью. И претенденток на его свободное сердце вкупе с жилплощадью будет хоть отбавляй, более чем уверена.

И я не могу отрицать, что мне он тоже в какой-то степени симпатичен и пора уже делать шаги… И я вроде бы даже практически настроилась уже на эту встречу, но всё-таки ужасно обрадовалась, когда позвонила ему десять минут назад, а он не взял трубку. Он не знает, что я освободилась раньше, поэтому наверняка ещё не выезжал из дома. И это тоже хорошо — лучше доберусь до него на такси — будут лишние двадцать минут ещё раз собраться с мыслями… и выбросить из них того, кого в них быть не должно.

Миную подсобное помещение и двигаюсь по затемнённому коридору чёрного хода.

Всё будет хорошо! Иначе и быть не может. Главное, перестать зажиматься. Нужно просто элементарно расслабиться. Вкусный ужин, вино, приятная музыка… Да, непременно всё получится. Должно получиться! Я должна дать ему шанс. Нам шанс.

В сумочке жужжит телефон, и я на ощупь достаю аппарат, стараясь при этом не навернуться со скользких ступенек.

— Извини, пожалуйста. У меня там утка немного подгорела — маскировал следы бедствия и не слышал твой звонок.

— Утка?

— Ну, да. С апельсинами и лаймом, — я не вижу, но слышу через трубку его улыбку. — Не привык себя хвалить, но… это пища богов.

— Даже не сомневаюсь, — улыбаюсь тоже и на ощупь набираю короткий четырёхначный код. — Жду не дождусь, когда продегустирую. Фуагра пробовала, чёрную икру пробовала — пищу богов пока нет, — толкаю дверь и выбираюсь в тёплый осенний вечер. Хотя какой вечер — двенадцатый час. Ночь. Нужно прямо сейчас вызвать такси, хотя до метро тоже всего два шага, так что…

Застываю и едва не роняю телефон.

— Ладно, прекращаем болтать — у тебя смена вот-вот закончится. Я сейчас быстро одеваюсь и пулей к тебе… Мне неудобно просить, но если я опоздаю на пять-десять минут — не сердись, ладно? — Вадим говорит и говорит, но я не слышу, что именно. Вернее, слышу отдельные слова, но мозг отказывается складывать их в связные предложения и обременять смыслом.

Совсем рядом, в каких-то нескольких метрах от меня стоит Марк, прислонившись бедром к капоту чёрной спортивной машины…

И сам весь в чёрном: свитер с высоким "горлом", кожаная куртка, чёрные узкие джинсы с прорезями на коленях.

Он что, ездил домой переодеваться?

И вообще — что он здесь потерял? В этот час, да и вообще…

— … договорись? — выхватываю последнее брошенное Вадимом слово и, не сводя глаз с мужчины напротив, роняю в трубку:

— Извини, мне пора возвращаться в зал. Клиенты, — и, не дожидаясь ответа, сбрасываю вызов. — Что ты здесь делаешь? — уже Марку.

— Честно? Не уверен, что знаю. Жду тебя, как видишь.

— И зачем? — переставляю одеревеневшие ступни. — Разве ты не должен быть сейчас дома? С женой?

— Должен, наверное, — отлипает от автомобиля и, заложив ладони в карманы брюк, тоже делает несколько шагов мне навстречу. — Но как ты уже успела заметить — я всё-таки здесь.

— Какой-то ты робкий стал, Шелест, куда только делась твоя хвалёная уверенность? "Наверное… не знаю", — произношу и не понимаю, откуда вдруг нарисовалась моя. Даже не уверенность — наглость. — Или твоя уверенность ограничивается соблазнением молодых неопытных девочек?

— А ты изменилась, — улыбается. — Раньше ты такой не была.

— А какой я была? Глупой доверчивой студенткой?

— Ну тут я бы поспорил — ума тебе было не занимать. Так ловко играть на два фронта…

— Это ты сейчас о себе? — горделиво задираю подбородок. И как только совести хватило перевести стрелки. — В общем, прости, я бы с тобой поболтала, но мне правда пора бежать. Важная встреча, — разворачиваюсь и собираюсь пойти в сторону метро, как вдруг ощущаю на своём предплечье его ладонь.

— Я тебя отвезу.

— Не стоит утруждаться. Ты же, наверное, торопишься. Жена ждёт.

— Ты слишком часто говоришь о моей жене.

— Ну она же у тебя есть! — неохотно выдёргиваю руку и прямо вижу, как ярость моего взгляда прожигает в его холёном лице пылающую дыру. Но его, кажется, это не слишком-то и трогает.

— А ты? Свободна?

— А вот это уже не твоё дело! Извини, но мне правда пора.

… и снова его рука на моём предплечье.

— Да брось, время позднее. Поехали. Ну какое ещё метро в такой час?

Не надо меня касаться! Пожалуйста, просто не трогай!

— Зачем ты приехал? — медленно закипаю. — Если у тебя остались какие-то вопросы, мог бы задать их сразу, там, в ресторане.

— И подставить тебя тем самым перед начальством? Ты же сама сказала, что вам запрещено разговаривать с посетителями о личном. Не хочу, чтобы ты из-за меня потеряла работу.

А вот об этом я совершенно не подумала!.. Я решила, что он просто удрал.

— Поехали… — и взгляд уже совсем другой, и тембр голоса. Он сделал всё, чтобы лишить меня выбора, Он знает, как сделать…

Нервно кусаю губу, не зная, как же поступить.

Нельзя соглашаться! Совершенно точно нельзя! Нужно гордо уйти и больше никогда с ним не разговаривать, не контактировать и оходить десятой дорогой. Вот это точно будет правильно!

Меня ждёт дома Вадим, он так грезил этим свиданием. Приготовил утку с апельсинами…

Нельзя соглашаться, но…

Отвернувшись, достаю из сумочки телефон и нажимаю на последний вызов.

— Я уже спускаюсь, буду у тебя через пятнадцать-двадцать минут. Пробок сейчас нет, так что…

— Вадим, я… — воровато оборачиваюсь на Марка: он стоит у открытой двери автомобиля и выжидающе на меня смотрит. Снова отворачиваюсь и шепчу в трубку: — Извини, мне придётся задержаться. В банкетном зале какие-то шишки отмечают юбилей и расходиться, видимо, не планируют. Скорее всего будут гудеть до утра, так что…

— То есть уйти никак? — в голосе отчётливо слышится расстройство, и мне безумно стыдно, очень! Но… там меня ждёт Марк. Отец моего ребёнка, мужчина, о котором я думала все эти долгие четыре года! Он прав — нам есть, что сказать друг другу. Нам нужно это друг другу сказать. Сказать и уже точно навсегда разбежаться.

— Прости… — выдыхаю, мысленно проклиная себя за ложь. — Возьми завтра утку на дачу, я обязательно попробую.

— То есть, дача в силе?

— Конечно! — отвечаю слишком поспешно и снова оборачиваюсь: не уехал. Ждёт.

Ждёт и наблюдает.

— Ну, ладно. Работа, я всё понимаю. Тогда до завтра… — Вадим на секунду замолкает и тут же с воодушевлением: — Может, я заберу тебя, когда освободишься? Три утра, пять… Мне всё равно!

— Боюсь, я не назову точное время, сам понимаешь — в этом случае до последнего клиента… Не волнуйся, я доберусь до дома на такси. Ну всё, пока, — отключаюсь и бросаю телефон обратно в сумку. Поправив на плече ремешок, возвращаюсь к машине и, намеренно не дожидаясь помощи Марка, забираюсь в салон.

— Так и быть, поехали.

Если бы я только знала, чем именно обернётся для меня эта невинная поездка…

***

Я еду на переднем сидении автомобиля Марка и не могу поверить, что всё это происходит в реальности.

Я и Марк едем в одной машине, и я не реву, не теряюсь и не обкладываю его на чём свет стоит. А обложить есть за что, но я почему-то молчу, упорно разглядывая за окном мигающие разноцветными огнями вывески.

Волнительно, очень. Близость мужчины, от которого когда-то напрочь сносило крышу, кажется сейчас вопиюще интимной. Непозволительно близко! Мысли наскакивают одна на другую, путаются, теряют связующую нить… но я упорно продолжаю делать вид, что для меня эта поездка ровным счётом ничего не значит.

— Это был твой парень? — он первый нарушает тишину. — Ну, которому ты звонила.

Прекращаю глазеть в окно и поворачиваю голову на Марка. Дорогой мужчина в кричаще дорогом автомобиле. Даже не верится, что когда-то мы, пусть недолго, но были вместе…

— Нет, он не мой парень, — отрезаю и теперь смотрю вперёд.

— Муж?

— Я не замужем, — выходит чересчур резко. — Здесь поверни.

Автомобиль какое-то время петляет по запутанному лабиринту спального района, растягивая последние минуты нашего неизбежного расставания. Мы так ни о чём и не поговорили…

Я садилась в его машину в полной уверенности, что выскажу если не всё, что о нём думаю, то многое, но находясь так близко уверенность куда-то иссякла. Даже не уверенность — желание что-то выяснять. Вот так — набегу, нахрапом. Словно рассказать о четырёхлетней обиде можно за какие-то несчастные двадцать минут по дороге до дома стоя в пробке… Нет, нельзя. Когда сердце стучит так сильно, заходясь от его бессовестной близости — нельзя!

Всё оказалось сложнее, чем я думала. И мне противно от этого накатившего вдруг малодушия.

— Сюда?

Молча киваю, стараясь не смотреть на его лежащую на руле правую руку, а вернее — на поблёскивающее в свете тусклых фонарей обручальное кольцо.

Чужой! Чужой! Он — чужой! Слепящим неоном. Лезвием по оголившимся вдруг нервам.

Да и плевать! И на него самого и на его несчастное кольцо. Пусть катится… И нет, мне не больно!

Хотя какое к чертям собачьим — не больно…

Автомобиль подъезжает к сонному подъезду и, спустя мгновение, Марк глушит мотор.

Я молчу, он тоже, но я слышу, как громко ворочаются наши мысли.

— Спасибо, что подвёз. Мне пора, — отстёгиваю ремень безопасности и этот щелчок кажется сейчас тоже оглушительным.

— Тебя проводить?

Оборачиваюсь на него и не могу понять — он шутит? Три метра до подъезда.

— Сама дойду, — ещё один щелчок уже дверного замка — и я на улице. И почему-то совсем не удивлена, когда слышу за спиной хлопок водительской двери.