Дана Стар - Буйный

Во рту стало очень сухо.

– Чтобы с тобой приключилась беда.

И вдруг случилось то, чего я никак не мог от неё ожидать. Она чуть ли не с разбега бросилась на меня всем своим хрупким тельцем, обвила спину нежными, маленькими ручками и сжала в крепких, несмотря на своё хрустальное телосложение, объятиях.

Мысли вместе с мозгами вмиг превратились в розовую вату.

Забылось все. Абсолютно. Когда я с невообразимой жадностью обнял Дюймовочку в ответ и зарылся носом в её ароматные, гладкие, как шёлк, косы.

Ох, малышка.

Какая же ты удивительная.

* * *

На душе моментально полегчало. Меня отпустило. Впервые вот так расслабило за каких-то там пару секунд. Никакой тебе выпивки, никаких боёв без правил или сверхмощных транквилизаторов. Она. Она моя таблетка успокоительного.

Поцеловал крошку в макушку, невольно улыбнулся и прислушался к тому, с каким неугомонным грохотом бьется в груди собственное сердце, когда кожа впитывает в себя её запах, её прикосновения, её лакомую и такую тёплую энергетику.

– Голоден? – голос, как звон колокольчика. – Идём накормлю.

– Очень. Настолько голоден, что готов сожрать… тебя.

Последнее слово я прошипел очень тихо. Возможно, детка не услышала.

Да. Конечно, я был голоден. Но не столько от жажды пищи, сколько хотел ВЗЯТЬ ЕЁ. Физически. Своим огромным ненасытным членом. Но лишь тогда, когда она сама попросит. И когда будет полностью готова. Ибо я примерно понимал, через что пришлось пройти малышке. Теперь уже да, я понимал, почему она такая плаксивая и пугливая. В уме тотчас же всплыли эти долбанные драники. Вот я дебил редкостный. Надо бы извиниться. И за «драники», и за «купание в реке», и за прочую пошлую хрень, что я ляпал ей своим бесхребетным языком, не осознавая, что мог задеть за живое, напугать, обидеть малышку.

Мы завтракали молча. Алька постоянно ерзала на стуле. Поглядывала на меня исподлобья, краснела, как румяное яблочко на солнце. Я умял две тарелки каши, еще и её порцию проглотил. А она съела всего пару ложек. Всё ковырялась да ковырялась ложкой в манке, пока вдруг не выдохнула, не стукнула ладошкой по столу, не вскочила на ноги и не встала передо мной в полный рост, гордо расправив плечи.

– Аля, что с тобой? – нахмурился.

Ох, не нравится мне её поведение. Ну, и что ты задумала, девочка?

Чего топчешься-то на месте?

– Прости, ты всем рискуешь ради меня. Еще и с шайкой этой связался. А я тебя как следует не отблагодарила, – говорила это хоть и серьёзно, но всё равно краснела и потела, как будто заработала ожог последней степени. – Слушай, я это… В общем… – мямлила, теребя поясок сарафана. – Так и не отблагодарила тебя за спасение. Если бы не ты… Они… Они очень нехорошие ребята, – сглотнула.

– Ладно, забей. Не продолжай. Все понимаю, что было бы дальше. Не младенец.

Я откинулся назад, прижался спиной к стене. Сложив руки в замок, уставился в потолок, который был от и до размалеван узорами из плесени.

Кстати, про сон я Але так ничего и не рассказал. Ну, что, мол, я её успокаивал, когда ей кошмар приснился, а она мне во всём призналась. Помнит или нет? Пока без понятия. Думаю, что нет. Раз до сих пор не подняла эту тему.

– Что мне для тебя сделать? А? – продолжала загадочно краснеть, заикаться, топтаться на месте.

О-о-о, вот, значит, как заговорили?

Ах-ах, ништяк!

Трусики снимай и попкой ко мне становись. Дырочки твои хочу заценить.

– Денег у меня нет. А едой сыт ниже пояса не будешь. Так что… – мялась с одной ноги на другую, как перед стартом в марафоне «Беги или умри». Красная вся, как печка внутри. Хоть сейчас оладьи стряпай на этих румяных миленьких щечках, которые… Блять! На которые хотел несколько дней подряд кончать и кончать, используя сперму как средство от ожогов.

– Я понял. Я не против, детка. Всегда только за! Доставить друг другу удовольствие, – вскочил на ноги, быстро стянул футболку через голову, довольно усмехнулся.

А она вдруг ручками себя обхватила, на несколько шагов назад отступила.

– Нет. Ты не понял! Не секс… Не могу я, – кажется, будто сейчас заплачет.

Ох уж эти бабы.

Чуть что – слёзы, истерика.

Ну нельзя нормально сказать? Без долбанных загадок. Прямолинейно! В лоб.

– В чем дело, милая? – у меня уже глаз начал дергаться, потому что в штанах все горело. Я ведь уже настроился кайфануть. Грудь её пухленькую пожмякать, кисочку пощупать. А она… Что б её! В кусты. Издевается, засранка.

Вот возьму и не сдержусь – разложу на столе, как те два долбоящера.

Шучу, конечно. Никогда не посмею. Лопну от спермотоксикоза, но пальцем не трону, если сама не попросит.

– Минет сделаю. Только это! – выдала громко так, выразительно, и я подох*ел от радости.

Ну ничего себе!

Серьёзно? А мне, случайно, не послышалось?

Хоть что-то приятное в кои-то веки случилось за эти долбанные четыре года.

– Ну-у-у, минет так минет, – заулыбался, довольный, как полоумный придурок.

Во даёт девчонка! Есть в ней что-то такое… что цепляет. Некая изюминка, непредсказуемость. Именно поэтому я так быстро помешался. Думаю о малышке часами напролет. А она… так цепко в душонку запала, как назойливая заноза.

Впервые. Впервые, мать её, мысли о другом человеке отнимали столько времени. Мысли о девчонке… Обычно драл девок пачками, а на следующий день даже имени вспомнить не мог.

А эта… Златовласка. С ума сойти, как зацепила.

Опустилась передо мной на колени. Маленькие ручки потянулись к резинке штанов. Там уже вовсю выпирал огромный, набухший бугор, жаждущий этот маленький сладкий ротик.

– Только ты это… помоги мне. Скажи, что да как. Я вообще ни черта не знаю. И не пробовала никогда.

Дотронулся до её губок большим пальцем, ласково погладил и сипло рыкнул, пошатываясь от сильного головокружения:

– Просто сними штаны. И возьми его в ротик, Дюймовочка.

Маленькие ручки зацепились за прочный хлопок штанов. Шелест одежды. Я полностью обнажён. Потяжелевший от крови и семени член пружинил из трусов. Гордый, огромный и, как кусок титана, тяжёлый. Жадно раскачивался перед красным, нет, пунцовым личиком малышки, умоляя о наслаждении. Аля стояла передо мной на коленях. Её глаза широко распахнуты. Кончиком языка девушка облизнула пересохшие от паники губы, едва заметно дрожа.

Впечатляет?

Да я сам в ахуе.

Природа не поскупилась на огромной и толстый член. Моя гордость и гроза всех девок. Ах-ха! Возьми его, девочка. Ну же! Иначе я, к дьяволу, потеряю контроль и забрызгаю твоё хорошенькое личико раньше, чем бы хотелось.

– Ты такая миленькая, – голос хрипел от запредельного возбуждения. – Я от тебя сатанею, детка.

Положил ладонь на щеку Али. Ауч! Как же горячо.

Как бы там ни было, но её застенчивость возбуждала похлеще самых больших в мире силиконовых сисек. Что с тобой, мужик? Ты стал каким-то неправильным. Сломался?

– Поцелуй меня… там. Не бойся. Это приятно. Видишь, как он стоит? Как он на тебя смотрит? Как он тебя хочет? – девочка покраснела ещё пуще. Спрятала во взгляде смущение под своими длинными и пушистыми ресничками. – Малыш, это лишь означает, что ты мне очень сильно нравишься.

– Ч-что, что мне делать? – малютка нервничала.

– Закрой глаза. Представь, что перед тобой большой и сладкий леденец. Представила?

– Угу.

– Любишь сладенькое?

– Обожаю, – стон, глубокий вдох и прерывистый выдох. Следующий шаг дался ей нелегко. Она действовала через силу, преодолевая свой страх, свою слабость, свою неуверенность и глубокую внутреннюю травму. Дюймовочка подалась вперёд, закрыла глаза, губками насадилась на окаменевшую, пылающую жаром головку.

– Срань. Господня.

Запрокинул голову назад и, схватившись за голову до треска в корнях волос, завыл диким зверем в потолок от неописуемого, фантастического восторга.

Аля дёрнулась, испуганно пробормотала:

– Что? Что такое? Я… я что-то не так сделал? Тебе больно? Неприятно?

– Ш-ш-ш, – шлёпнул указательный палец на губки этой зеленоглазой куколки, заставляя их сомкнуться друг с другом. – Ооочень приятно. Это я от счастья завыл. Ха! Детка, в двух словах, ты – мой персональный космос. Молю, продолжай. Будь с ним посмелей. Не стесняйся.

Осторожно подтолкнул голову девушки к своему пульсирующему от нетерпения эклеру. Кивнула. Открыла ротик. Губами обхватила кончик полового органа, нежно втянула в себя. Теперь уже действовала более раскрепощенно.

– П-полижи его кончиком язычка. И уздечку т-тоже, – я не узнал собственный голос. Хрипел, как при острой ангине.

Алевтина попыталась выполнить мои пожелания. Умница! И вот маленький шаловливый язычок игриво теребит уздечку пениса.

– Вот так?

– Именно, – опустил взгляд на стоящую на коленях девчонку, улыбаясь до пляшущих чёртиков перед глазами. Широко, удовлетворенно. Надо же, мечты сбываются. Сколько раз я представлял себе эту восхитительную картину, когда наяривал в кустах вечерами и думал только ней, стоящей передо мной на коленях и с пунцовыми щеками взахлёб сосущей мою плоть. Пальцев на руках и ногах не хватит, чтобы сосчитать. – О, маленькая! Радость моя. Живое наслаждение. Ты только не останавливайся. Ласкай его. Не скромничай. Попробуй взять побольше. И, если можешь, пальчиками приласкай яички.

Я сам взял её хрупкую ручонку и с доминирующим напором положил на свои гирьки. Бляха, какие они тяжёлые. Там, небось, столько спермы скопилось, что хватит, чтобы удобрить всё женское население этой грёбанной деревушки.

М-м-м, как же в её ротике мокро, тесно, сладко и горячоооо.