– Ты мало выпила.

– Я больше не хочу. – Я откидываюсь на изголовье кровати и закрываю глаза. – Мне не нравится напиваться. Предпочитаю состояние «слегка навеселе».

– А ты хоть раз-то напивалась? – с вызовом спрашивает Истон.

– Ага. А ты?

– Никогда, – невинным голосом отвечает он.

Я фыркаю.

– Ага, конечно. Ты стал алкоголиком лет в десять. – Как только эти слова слетают с языка, я вздыхаю.

– Что? – Истон смотрит на меня с любопытством. А он симпатичный, когда не хмурится или нахально ухмыляется.

– Ничего. Просто глупое воспоминание. – Лучше поменять тему – обычно я избегаю разговоров о моем прошлом – но это воспоминание никак не идет из головы, и я невольно начинаю смеяться. – А знаешь, так чудно́ получилось.

– Что ж, я заинтригован.

– Когда я впервые напилась, мне было десять лет, – признаюсь я.

Парень улыбается.

– Реально?

– Ага. Мама тогда встречалась с одним парнем, Лео. – И он был связан с мафией, но об этом я Истону не рассказываю. – Мы жили в Чикаго и как-то раз все вместе пошли на игру «Чикаго Кабс»[12]. Лео пил пиво, и я все умоляла и умоляла его дать мне попробовать хотя бы маленький глоточек. Мама, естественно, была против, но Лео удалось убедить ее, что от одного глотка ничего страшного не будет.

Я закрываю глаза, мысленно переносясь в тот теплый июньский день.

– И вот я попробовала пиво, которое на вкус оказалось омерзительным. Лео посчитал мою гримасу отвращения весьма забавной и, стоило маме отвернуться, протягивал мне бутылку снова и снова, а потом ржал над моим выражением лица. Вряд ли я выпила больше четверти той бутылки, но этого мне хватило, чтобы упиться в хлам.

Истон взрывается от хохота. И мне приходит в голову, что я впервые слышу искренний смех во дворце Ройалов.

– Твоя мама, наверное, взбесилась?

– О, еще как. Видел бы это: десятилетняя девочка, спотыкаясь, ходит вверх и вниз по проходу между рядами и с трудом, как пьяная, выговаривает: «Па-ачему ты не купишь мне хот-дог?»

Теперь мы уже оба хохочем, матрас под нами сотрясается. Мне хорошо. А все хорошее, как обычно, быстро заканчивается.

Внезапно Истон затихает, спустя мгновение он поворачивается ко мне и, глядя в глаза, спрашивает:

– Ты правда была стриптизершей?

Я тут же цепенею от его вопроса. «Нет» уже готово слететь с языка. Но какой сейчас в этом смысл? В школе все равно будут говорить, что я танцевала в стрип-клубе, правда это или нет.

Поэтому я киваю.

Кажется, на Истона это производит большое впечатление.

– Я думаю, это круто.

– Нет, совсем не круто.

Он двигается, его плечо касается моего. Не знаю, специально это или нет, но когда наши глаза снова встречаются, я понимаю, что контакт наших тел не остался для него незамеченным.

– Знаешь, а ты красивая, когда не щетинишься. – Его взгляд останавливается на моих губах.

Я застываю на месте, но мое сердце начинает колотиться не из-за страха. В темных глазах Истона отражается желание. В таких же темно-синих, как у Рида.

– Тебе пора. – Я сглатываю ком в горле. – Сейчас я действительно хочу спать.

– Нет, не хочешь.

Он прав. Не хочу. В голове все смешалось. Я думаю о Риде, о его волевом подбородке, идеальных чертах лица. У Истона точно такая же челюсть. Прежде чем я успеваю остановиться, моя рука поднимается к его лицу.

С его губ срывается хриплый звук. Он прижимается щекой к моим пальцам. Его щетина царапает мою нежную кожу.

Я с изумлением ощущаю прилив жара между ног.

– Тебе обязательно было появляться здесь и все портить, да? – бормочет он.

И тут его губы прижимаются к моим.

Мое сердце начинает биться еще быстрее, пульсирует бегущий по венам алкоголь. Пока поцелуй не затянулся, я, втянув в себя воздух, отстраняюсь.

Быстро выдохнув, я уже готова притвориться, будто сейчас ничего не было, но похоже, я недооценила сексуальную притягательность Истона Ройала. Он неотразим. Эти глаза, взирающие на меня из-под полуопущенных век, и этот волевой подбородок, такой же, как у его брата. Его идиотского брата. Ну почему Рид никак не идет из моей головы?

Истон погружает пальцы в мои волосы и снова притягивает меня к себе. Его губы на мгновение касаются моих, и он отстраняется. В его взгляде читается приглашение.

Я касаюсь его щеки и закрываю глаза. Мой ответ яснее ясного. Я даже не осознавала, как сильно изголодалась по человеческому прикосновению. По губам парня, целующего меня, по его рукам, которые гладят мои волосы. Пусть я девственница, но кое-какой опыт у меня уже имеется, и мое тело помнит, как это здорово. Я падаю на грудь Истона, когда наши рты встречаются вновь.

И вдруг он уже на мне, тяжесть его тела вжимает меня в матрас. Он двигает бедрами, и по мне прокатывается волна удовольствия, заставив дрожать от желания.

Истон снова целует меня. Неистово, ненасытно.

Его язык проникает в мой рот в тот самый момент, когда чей-то голос с изумлением произносит:

– Вы издеваетесь надо мной, мать вашу?

Мы с Истоном отрываемся друг от друга и поворачиваемся к открытой двери, в проеме которой стоит Рид и смотрит на нас так, словно глазам своим не верит.

– Рид… – начинает Истон, но его слова падают в пустоту, потому что его брат уже вышел из комнаты.

Звук его шагов звучит так же громко, как стук моего сердца.

Истон перекатывается на спину рядом со мной.

– Дерьмо, – шепчет он, глядя в потолок.

Глава 17

Проходит секунда. Вторая. Третья. И тут Истон соскакивает с кровати и бежит вслед за Ридом.

– Я напился! – доносятся до меня его объяснения.

Унижение – клянусь, еще никогда я не испытывала такого стыда – прожигает меня насквозь. Он целовал меня только потому, что был пьян.

– Да плевать, Ист. Ты делаешь только то, что хочешь. Так всегда. – В голосе Рида слышится усталость, и мое сердце – из-за голода и одиночества, поселившихся в нем, я позволила Истону целовать себя – наполняется состраданием.

– Да пошел ты, Рид. Ты хотел, чтобы я завязал с обезболивающими, и я завязал. Но сегодня в меня врезался стокилограммовый бычара, и теперь мои ребра чертовски болят. Либо пиво, либо таблетки. Выбирай.

Голос Истона затихает, и ответа Рида мне не слышно. Вопреки здравому смыслу, я подкрадываюсь к двери и выглядываю в коридор. Как раз в ту самую секунду, когда они оба исчезают в комнате Рида. На цыпочках, не издавая лишнего шума, я подбираюсь к уже закрытой двери.

– Почему ты ушел с вечеринки? После матча Эбби так и вилась около тебя, – говорит Истон. – Легкая добыча, чувак.

Рид фыркает.

– Поэтому я здесь. Не могу снова войти в эту реку.

– Тогда зачем ты вообще с ней встречался?

Я стараюсь не дышать, потому что мне и самой хочется узнать ответ на этот вопрос. Какие именно девушки нравятся Риду?

Раздается глухой удар, потом еще один, как будто что-то кидают в стену.

– Она… она напоминала мне маму. Нежная. Тихая. Не назойливая.

– Совсем как Элла. – Истон язвительно смеется. Еще один удар, но на этот раз еще более приглушенный. – Эй, ты чуть не сбил меня с ног этим мячом, придурок!

Они оба смеются. Смеются надо мной?

– Держись от нее подальше, Ист. Кто знает, с кем она спала, – предупреждает Рид – такое ощущение, что они просто перебрасываются мячом и, словно невзначай, обсуждают мое сексуальное прошлое.

– Она правда стриптизерша? – спустя какое-то время спрашивает Истон. – Она сама мне это подтвердила, но могла и соврать.

– Так сказала Брук. И это есть в отчете для папы.

Значит, Брук рассказала им, что я была стриптизершей? А я ей доверилась! И какой, черт побери, отчет на меня есть у Каллума?

– Я его не читал. Там есть фотографии?

Я закатываю глаза, услышав, как сразу оживился Истон.

– Да.

– Как она танцует стриптиз? – Он воодушевляется еще больше.

– Нет. Просто фотки из ее обычной жизни. – Рид умолкает. – Прошлым летом она работала в трех местах. Утром стояла за кассой в магазине на стоянке, днем работала официанткой, а поздно вечером танцевала стриптиз в том баре для педофилов.

– Черт. Это просто жесть. – Истон, кажется, впечатлен. Но, конечно же, не Рид. В его голосе звучало отвращение. – Интересно, как об этом узнала Джордан?

– Кто-то из близнецов проболтался, наверное, когда ему делали минет.

– Значит, Сойер. Он не может держать язык за зубами, когда какая-нибудь шалава ублажает его член.

– Что есть, то есть. – Громко закрывается ящик комода. – А знаешь, мы могли бы этим воспользоваться. Черт, раз ты ее привлекаешь, используй это. Будь все время рядом с ней. Узнай, что ей нужно на самом деле. Я по-прежнему уверен, что между ней и нашим отцом что-то есть.

– Она сказала, что не трахалась с ним.

– И ты поверил в это?

– Наверное. – Недоверие Рида передается и Истону. – Как думаешь, сколько парней у нее было?

– Кто знает. Охотницы за деньгами вроде нее раздвинут ноги перед любым, кто помашет парочкой купюр.

«Я не охотница за деньгами!», хочется закричать мне. И эти придурки ошибаются, считая, что у меня была активная «половая жизнь». Я даже минет ни разу не делала. По шкале сексуальности я скорее на отметке «монашка», но никак уж не «профи».

– Интересно, я бы мог у нее чему-нибудь научиться? – спрашивает Истон.

– Только если подцепить какую-нибудь заразу. Но если ты хочешь трахнуть ее, трахни. Мне все равно.

– Правда? Потому что ты с такой силой швырнул в меня мячом, как будто бы тебе очень даже не все равно.