— У меня проект.

— С каких это пор тебя волнуют проекты? — недоверчиво хмурится Роуэн.

— С тех пор, как я пообещала отцу подтянуть оценки.

У меня есть проект, и я пообещала.

Шон отталкивается от стены и вручает Адаму упаковку с чипсами.

— Что за проект?

— По маркетингу, — объясняю я. — Я должна найти местную фирму и придумать для них рекламный материал, а затем исследовать, как реклама влияет на бизнес. Это проект на весь семестр и до конца прошлой недели нужно было приготовить план, но я так и не приступила к выполнению.

Я избегаю хмурого взгляда Роуэн. Я пообещала ей заняться проектом на прошлых выходных, но... все так закрутилось.

— Оценка за проект составляет большую часть промежуточного балла.

Повисает неловкое молчание, а затем Адам нарушает тишину с полным ртом шоколадных чипсов:

— А как насчет группы?

— А?

— Как насчет того, чтобы сделать проект для группы, вместо фирмы?

Он изо всех сил пытается проглотить шоколадные чипсы, и кажется осторожным, когда добавляет:

— Нам нужно найти нового гитариста…

Верно. Потому что я испортила отношения с последним.

Сопротивляясь чувству вины, сжимающему свои ледяные пальцы вокруг моего горла, произношу:

— Почему бы просто не вернуть Коди?

Трое парней уставились на меня так, словно я предложила им слизать тесто для печенья с пола.

Резкий звонок духовки пугает меня, и Роуэн, чрезмерно улыбаясь, носится по кухне. Она вытирает руки о джинсы и выдает:

— Думаю, проект для группы звучит здорово. Ты могла бы придумать флаеры, онлайн рекламу и тому подобное. А исследование влияния будет легким, потому что, если они найдут гитариста, значит, сработало, — уголки ее рта поднимаются в торжествующей улыбке, а я начинаю рисовать в воображении флаеры.

— Я могла бы рекламировать вас на фестивале, — размышляю вслух. Это был бы легкий проект, и меньшее, что я могла бы сделать для ребят после всего того, что они сделали для меня.

— Значит, ты идешь? — спрашивает Джоэль, разворачивая меня за плечи, чтобы наградить обнадеживающей улыбкой, перед которой невозможно устоять.

Я вырываю билет из его руки, ворую у Адама шоколадные чипсы и плюхаюсь на диван, чтобы написать запоздалый план проекта.



Глава 10


Неделя, предшествующая фестивалю, проходит в тумане увольнения с работы, посещения занятий, наконец-то отремонтированной ребятами двери и снах о Коди. Каждую ночь, начиная с субботы, за исключением одной, когда мне приснилась мама, я просыпалась в холодном поту с лицом Коди перед глазами. Он всегда смотрит на меня так, будто хочет заживо съесть, говорит, какая я сексуальная, и как сильно он меня хочет. Собираясь каждое утро на занятия, я боролась с искушением надеть штаны для йоги и толстовку — мешковатую одежду, которая могла бы скрыть мои формы и не дать кому-либо неправильный сигнал.

Но вместо этого я носила короткие юбки, высокие каблуки и самую яркую улыбку. Я не позволю ему заставлять меня прятаться, даже если облегающая одежда стала мне свободной, потому что я не могу есть, спать и чувствую себя меньше, чем есть на самом деле. Постепенно исчезающие синяки на моих запястьях — постоянное напоминание, что это было больше, чем просто ночной кошмар, и я прикрыла их браслетами, кольцами и милыми митенками. Каждый день я относилась к жизни как к подиуму, расхаживала по ней с уверенностью, которую надеюсь когда-нибудь вновь ощутить.

В пятницу мы с Роуэн стоим в единственной приватной комнате гастрольного автобуса группы, глядя на одежду, в которую она меня вырядила. Безразмерная фиолетовая майка — я могу смириться с ней. Обрезанные джинсовые шорты — тоже неплохо. Но черно-белые Чак Тейлорс на моих ногах?

— Должно быть, ты шутишь.

Роуэн хохочет. Мы припарковались на музыкальном фестивале, готовимся к нашему первому дню выступлений и абсолютного хаоса, а она слишком сильно этим наслаждается. Обычно я одеваю ее, а не наоборот.

Она превратила меня в своего собственного сценического Барби-ребенка.

Должно быть, именно так и выглядит ад.

— Мне тоже нужно собрать волосы в неряшливый пучок? — скалюсь я, шевеля пальцами в самых плоских в мире ботинках. Они могли бы быть милыми, если бы у них была танкетка или что-то в этом роде, но ребята настояли, что у меня отвалятся ноги, если я не надену обувь на плоском ходу. Это привело к долгой пугающей беседе об ампутации, которая, вероятно, будет сниться мне в кошмарах в течение нескольких недель.

— На самом деле, наверное, да, — произносит Роуэн, протягивая мне резинку для волос. — Там жарко, как в пекле.

Я тычу в нее наманикюренным пальцем так, словно защищаюсь от Цербера. Даже несмотря на то, что мы находимся в центре какого-то безбожного пекла, в середине мартовской жары в крокодиловом государстве Джорджии, я не собираюсь тусоваться с прической университетского гика в стиле Роуэн.

— Ни за что, блин. Если я вынуждена носить эту безобразную обувь, у меня по крайней мере будут распущены волосы.

Несколько часов спустя мои шоколадные пряди прилипли к задней части шеи, а я еле волочу ноги, прогуливаясь со своей лучшей подругой и четырьмя распаленными рок-звездами вдоль палаток. Когда ребята подчеркнули, что фестиваль будет проходить «на Юге», и будет «тепло», я и понятия не имела, что по ощущениям это будет походить на прием солнечных ванн на экваторе. Отдаленная музыка со стороны сцен дрейфует к моим покрытым испариной ушам, но в данный момент мы ищем еду.

— Могу я одолжить твою резинку для волос? — молю Роуэн. — Скажем... на час.

Она качает головой.

— Я же говорила тебе. Ты должна была взять свою.

Я вскидываю руки в воздух.

— И куда бы я ее нацепила? На моих запястьях порядка пятидесяти миллиардов браслетов!

Практически в каждой палатке с брендовой продукцией групп, возле которых мы останавливались, я покупала по браслету, потому что они прикрывают мои светлеющие синяки, помогают соответствовать обстановке и намного симпатичнее, чем я когда-либо добровольно признала бы.

Джоэль без предупреждения становится передо мной и перекидывает меня через свое здоровое плечо. Его другое плечо все еще болит, но вчера сняли швы с костяшек, так что теперь он выглядит менее кошмарно.

— Вот, — произносит он, пока я, как мокрая лапша, свисаю вверх ногами, — теперь твои волосы не прилипают к шее, а ноги не болят. Хватит ныть.

Адам, Шон и Майк смеются, но я слишком занята передышкой от ходьбы, чтобы обращать на это внимание.

— Спасибо тебе, Господи.

Джоэль хохочет и несет меня к барбекю, где опускает на ноги, и мы становимся в очередь. Я настаиваю, что ничего не хочу, но Джоэль все равно заказывает мне сэндвич. Группа рассчитывается, после чего мы занимаем длинный стол для пикника.

Сегодня я рассовала неоново-зеленые флаеры везде. Надеюсь, у нас будет хорошая явка на прослушивание на следующих выходных, учитывая листовки и объявления, которые я опубликовала онлайн. Я занимаюсь этим проектом и отношусь к группе настолько серьезно, как ни к чему другому в своей жизни — я собираюсь присутствовать на прослушиваниях, чтобы убедиться, что довела дело до конца. Чем раньше найдут замену Коди, тем скорее я смогу чувствовать, что он не просто пропал и не собирается появляться, чтобы завершить начатое.

— Ну что, вам весело? — спрашивает Адам у нас с Роуэн, затягиваясь сигаретой, и я вновь улыбаюсь, наблюдая, как он свободной рукой отвлекающе вытягивает пряди волос из неряшливого пучка Роуэн.

— Если не учитывать преследование, то да, — ворчит она, откидывая руку Адама, пока я хихикаю.

Дома большинство людей привыкли находиться рядом с парнями. Фаны просят сделать фото и пытаются затусить с ними, но обычно они не теряют разум и не занимаются странными вещами — такими как преследование. Здесь же ребята — одна из наименьших групп, но была парочка твердолобых фанатов, от которых было сложно избавиться, включая одну странную девочку в футболке The Last Ones to Know, которая кричала так громко, что я подумала, что она может потерять сознание.

Адам улыбается и наклоняется, чтобы поцеловать Роуэн в уголок рта, и делает это так медленно, что мои щеки заливаются краской точно так же, как и ее. Я отворачиваюсь и добавляю:

— Я лишь хочу, чтобы мы знали, где и когда выступают группы.

МаниФест — как Mayhem, в том смысле, что это организованный хаос. Изюминка в том, что организаторы не раскрывают график выступлений раньше времени. Концепция заключается в том, что посетители должны в случайном порядке выбрать сцену, чтобы открыть для себя новую музыку и стать фанатами новых групп — это прекрасно ровно до того момента, пока ты не пропустишь свою любимую группу, потому что понятия не имеешь, где и когда она будет выступать.

— Какую группу ты хочешь увидеть? — спрашивает Джоэль, глядя на меня из-под черных солнцезащитных очков. На нем черные джинсовые бриджи и ярко-голубая майка с излишне глубокими рукавными проймами. Майка свободно висит на его подтянутом теле, открывая взору татуировку на его боку, от чего парень выглядит восхитительно по-рокерски. Даже девушки, которые не знали, что он — рок-звезда, пялились на него, как на рок-звезду, но я притворилась, что не заметила этого.

— Cutting the Line, — не задумываясь, отвечаю я. — И, возможно, Lost Keys.

Обе группы очень популярны сейчас — настолько популярны, что я узнала бы практически всех участников, если бы увидела их поблизости. Я была начеку, но пока мне так и не повезло.

— Хорошо, — отвечает Джоэль, вытаскивая телефон, — у меня есть номера Фила. У кого есть номер Вэна?

Мои глаза расширяются, когда до меня доходит, что он пишет смс одному из гитаристов Lost Keys и только что спросил у ребят, кто знает номер солиста Cutting the Line. Вэн Эриксон сейчас Бог, а Cutting the Line — главная причина, по которой я хотела посетить фестиваль.