— Слышал, что это из-за девушки, — произносит какой-то парень, игнорируя объяснение Шона. Я чувствую, как Джоэль напрягается позади меня.

— Кто тебе сказал? — спрашивает он.

— Коди, — отвечает парень. — Он сказал, что какая-то психованная фанатка не давала ему покоя, но потом начала говорить, что он пытался изнасиловать ее или что-то в этом роде, а вы, ребята, купились на это.

Все обращают взгляд на нас с Джоэлем, и мне приходится приложить колоссальные усилия, чтобы сердцебиение в моей груди не отразилось на лице.

— Коди — ебаный лжец, — рявкает Джоэль, выражая голосом борьбу, которой больше не осталось во мне.

Коди лжет о некоторых вещах, но не обо всем.

— Он просто не хочет признаваться, что он дерьмовый гитарист, — отвечает Шон.

— Моя умершая бабуля сыграла бы лучше него, — добавляет Майк, и Шон одобрительно кивает.

— Ему повезло, что мы так долго его продержали.

Я люблю ребят за то, что они лгут ради меня. Но ненавижу себя за то, что ставлю их в такое положение.

— Ты на самом деле избил его? — тот же неизвестный парень спрашивает у Джоэля, и я больше не могу слушать. Каждый вопрос оживляет в памяти воспоминания. В эти выходные на фестивале было легко притвориться, что произошедшее с Коди было целую вечность назад, что это случилось в другом месте, с другой девушкой.

Но я не другая девушка. Я — та психованная фанатка, заманившая гитариста в автобус, которая была уверена, что соблазнит его там, где нас найдет его товарищ по группе. Я — та ревнивая, эгоистичная, глупая девушка. Девушка, начавшая битву, которую не смогла завершить. Игравшая в игру и признавшая поражение.

— Я иду спать, — перебиваю я, встаю и слабо улыбаюсь присутствующим. Знаю, что все они, вероятно, догадались, что я — та девушка, о которой идет речь. Это читается по моим пустым глазам, вынужденной улыбке и надломленному голосу. Я ничего не могу с этим поделать, кроме как спрятаться до следующего утра и надеяться, что больше никогда не увижу их.

Мне не удается уйти далеко в темноту, когда пальцы Джоэля надежно и участливо переплетаются с моими.

Я не отстраняюсь, но хочу.

В автобусе я забираюсь на темный второй этаж и скидываю рядом с койкой шорты и обувь. Затем забираюсь под одеяло и пытаюсь исчезнуть.

— Подвинься, — говорит Джоэль. Он начинает залезать ко мне в постель, не оставляя выбора. Я двигаюсь к стене, слишком подавленная, чтобы спорить.

Он сказал, что какая-то психованная фанатка не давала ему покоя, но потом начала говорить, что он пытался изнасиловать ее.

— Эти парни не знали, о чем говорят, — произносит Джоэль, положив руку мне на талию. Мы лежим друг к другу лицом на расстоянии целого мира, но кажется, что это все равно очень близко.

— Видела, как ты сегодня отшил девушку, — говорю я. Это звучит как обвинение, и так оно и есть. Когда я увидела, как он отшил ее, я ощутила прилив гордости в груди. Теперь же это чувство омрачено чем-то другим. Чем-то тяжелым.

— Не знал, что ты наблюдаешь.

— Почему ты сделал это?

— Потому что я здесь с тобой.

Он так просто говорит это. Но неделю назад Джоэль не был тем типом парней, которые дарят девушкам осмысленные подарки или уезжают с ними на выходные. И он определенно не их тех парней, которые отказывают симпатичной девушке, независимо от того, где он или с кем он. Ничто из этого не просто.

— Джоэль, в прошлую субботу с Коди... Я пыталась заставить тебя ревновать.

— Знаю.

Если бы он действительно знал, он бы не отрицал, что я «психованная фанатка», как сказал Коди. Он бы сейчас не лежал со мной в постели. Он бы не пытался помочь мне почувствовать себя лучше.

— Я попросила его пойти со мной в автобус, — продолжаю я, — потому что знала, что ты скоро придешь туда. Он хотел отвести меня наверх, но я настояла на том, чтобы остаться внизу. Знаешь почему?

Тишина.

— Потому что знала, что ты нас там застукаешь. Я знала: ты увидишь, как мы целуемся, и надеялась, что от этого сильно заревнуешь и поймешь, что хочешь меня больше, чем кого-либо другого.

Как только слова покидают мой рот, я осознаю весь ужас ситуации и невесело усмехаюсь.

— И знаешь, что? Это сработало. Ты взял меня на фестиваль, уделил мне все свое внимание и отшил девушку, когда даже не догадывался, что я наблюдаю. Это именно то, чего я хотела, Джоэль. Разве ты не понимаешь? Вот, блять, насколько я сумасшедшая. Коди прав в этом.

Рука Джоэля остается неподвижной и лежит мертвым грузом на моем боку. Когда, в конце концов, он убирает ее, я подготавливаюсь к пустоте, которую почувствую, когда он уйдет.

— Знаешь, что самое сумасшедшее? — мягко спрашивает Джоэль, и я подготавливаюсь к его ответу. Он убирает волосы мне за ухо и произносит:

— Мне потребовалось все это, чтобы понять, что я всегда хотел тебя больше, чем кого-либо другого.

Его слова проникают глубоко под кожу, и я молюсь, чтобы в темноте Джоэль не увидел слез, собирающихся в моих глазах. Я хочу безоговорочно принять то, что он сказал, но совершенно очевидно, что я рассказала далеко не все. Если бы рассказала, он бы уже не был рядом со мной.

— Знаешь, почему я хотела тебе понравиться? — продолжаю я. — Потому что все между нами было просто игрой, которую я хотела выиграть.

Переспать с Эйденом. Оставить Джоэля в продуктовом. Целоваться с Коди. Каждый купленный наряд, каждый накрашенный ноготь, каждый аромат духов, который я носила. Все это было игрой, глупой игрой, в которую играла глупая девушка, которая была ему не парой.

— На самом деле я не хотела привязать тебя к себе, — признаюсь я. — Я хотела отделаться от тебя.

— Это все еще игра? — тихо спрашивает Джоэль.

Он проводит большим пальцем по моему подбородку, и мне удается не уклониться.

— Нет.

— Хорошо, — мягко произносит он, — потому что я закончил играть.

Джоэль перекатывается на спину, просовывает руку под меня и притягивает к себе. И, быть может, я отличаюсь от девушки, которой была на прошлой неделе, потому что вместо того, чтобы сопротивляться ему, я прижимаюсь щекой к его груди и позволяю ему обнимать меня.

Мы долго лежим вот так вот, растягивая минуты, пока его голос не нарушает тишину.

— Моя мама — пьяница.

Я лежу неподвижно, размеренно дыша. Не знаю, почему он рассказывает мне это, но я знаю, что на это есть причина, и девушка, которой я становлюсь, хочет услышать это.

— Она всегда была такой. Моя бабушка вырастила меня, но у нее случился инсульт, когда я учился в старшей школе, и с того времени она в доме престарелых.

Он замирает, а затем избавляется от невысказанных мыслей.

— В любом случае, после этого мы с мамой съехались, и я начал ходить в школу с ребятами. Я слышал, что у них есть группа, так что заставил их послушать, как я играю на гитаре. Один из парней, с которым встречалась моя мама, играл, и когда они расстались, его гитара осталась у нас, и я научился на ней играть.

Еще одна пауза, еще больше воспоминаний.

— Большинство дней моя мама была пьяной и агрессивной, так что я оставался у Адама. Даже когда его не было дома, большинство ночей я спал у него на полу просто потому, что не хотел находиться в своем собственном доме. Я много рисовал в то время. Я стал лучше играть на гитаре. И знаешь что? Я был счастлив. Это были первые годы моей жизни, когда я действительно был счастлив.

Я никогда не задумывалась о том, как вырос Джоэль, как он познакомился с ребятами. Вообще никогда не думала о нем. Теперь он — все, о чем я могу думать, и я хочу знать все. Я хочу знать ответы на вопросы, которые еще даже не придумала.

— Может быть, именно поэтому у меня нет машины или квартиры, или чего-то еще, — продолжает он. — Мне нравится спать на диване Адама, потому что я делал это, когда впервые почувствовал, что у меня действительно есть семья. Ребята были моими братьями, а их мамы покупали мне одежду и готовили обеды... Когда я был маленьким, один из маминых бойфрендов купил мне подарки на день рождения, он даже купил мне этот потрясающий гоночный трек «Hot Wheels Dragon», который я очень хотел, но через неделю мама бросила этого парня и продала все подарки ради денег на выпивку.

Джоэль вздыхает, я чувствую, как опускается и поднимается его грудь. Я провожу рукой по его мягкой футболке, и он произносит:

— Думаю, я просто привык ничего не иметь.

Спустя долгое-долгое время я произношу:

— Джоэль... Зачем ты рассказал мне все это?

Когда Джоэль не отвечает, я думаю, что он уснул, но затем он тихо произносит:

— Потому что я хочу, чтобы ты знала.

Он крепче прижимает меня к себе и добавляет:

— И я начинаю думать, что ничего не иметь — не самая подходящая вещь, к которой следует привыкать.



Глава 14


Mayhem выглядит до удивительного маленьким без людей в нем. Потолок кажется немного выше, но в то же время стены кажутся значительно ближе, словно они оправились после растяжения от потока тел, заполняющих клуб практически каждые выходные. Сегодня суббота, ранний полдень — как минимум еще пару часов снаружи не будет толпы, очередь появится лишь в то время, когда фасад здания при помощи магии слишком ярких огней и слишком громкой музыки вернется к жизни.

Скрип машины для мытья полов раздается где-то позади меня.

— Следующий! — выкрикиваю я, и Лэти покидает комнату, чтобы привести следующего человека.

До настоящего времени большинство из них были пустоголовыми фанатками, желающими получить фото и автограф. Возможно, я могла бы потерять (или нет) свое самообладание на одной из них и угрожать засунуть ей канцелярский нож куда-нибудь, где никто не смог бы его найти.

Мы вшестером сидим за длинным раскладным столом напротив сцены. Джоэль слева от меня, затем Шон, Адам, Роуэн и Майк. До фестиваля я бы чувствовала себя не в своей тарелке за этим столом. Теперь я почти уверена, что мое место здесь.