— Никогда бы не подумала, что настанет тот день, когда у Адама Эвереста и Джоэля Гиббона появятся серьезные отношения, — размышляет вслух Дженни, и, несмотря на то что я не девушка Джоэля — я не исправляю ее.

— Ты тоже училась с ними в старшей школе? — интересуюсь я, закрывая крышкой шейкер. Я начинаю смешивать Маргариту, и Дженни кивает.

— Да. Я всю свою жизнь ходила в одну с ними школу.

— Какими они были?

Налив себе, ставлю стакан для Дженни.

— Адам даже в начальной школе был сердцеедом.

Она берет предложенный мной стакан и смеется про себя.

— Мы посещали один предмет в третьем классе, и помню, что его коробка для валентинок была переполнена в День Святого Валентина. Он выбрал девочку, которая к валентинке приложила наибольшее количество конфет, и она на неделю стала его маленькой подружкой. Думаю, это была его единственная девушка, пока не появилась она.

Дженни кивает в сторону Роуэн, и маленькая улыбочка появляется на моем лице.

— Шон и Адам практически всегда были вместе, но они были такими разными. Адам большинство обедов просидел наказанным за прогулы занятий или за то, что дурачился под трибунами. В то время как Шон всегда был лучшим учеником класса.

— Серьезно? — заинтересованно произношу я несмотря на то, что в это не так уж сложно поверить.

— Ага. Он чудно сочетал в себе качества хорошего парня и бунтаря. Шон всегда выглядел как плохой парень, но учителя любили его, потому что он был круглым отличником.

Она хихикает, а затем добавляет:

— В то время у меня была подруга, которая была влюблена в него. Ну, многие девушки были влюблены в него, но она просто сходила по нему с ума. Думаю, она сейчас тоже играет в группе.

Дженни замолкает, задумавшись о подруге, а я задаю вопрос:

— Что насчет Майка?

— Ничего не помню о нем до средней школы, но даже тогда он держался сам по себе. Я играла на кларнете, и помню, он присоединился к группе на... месяц. Потом он просто как-то ушел с репетиции и больше не вернулся.

— Это оказалось слишком легко! — кричит Майк с дивана, поражая нас своим сверхчеловеческим слухом.

Дженни смеется.

— Думаю, вскоре после этого они с Адамом и Шоном основали группу. Большую часть обучения в старшей школе он встречался с девушкой, — она понижает голос до шепота, — но она была последней сукой.

— А Джоэль? — интересуюсь я.

— По-моему он переехал в город в середине нашего первого учебного года. Тогда у него еще не было ирокеза. У него была копна грязных белокурых волос, и девочкам это нравилось. У него был образ гранжевого плохого парня.

Мне интересно, знает ли она о маме Джоэля, и что он, скорее всего, имел такой вид не по своему желанию, но не спрашиваю.

— Все занятия он проводил за рисованием в блокноте, вместо того чтобы внимательно слушать. Несколько учителей по-настоящему взялись за него, потому что считали, что он растрачивает свой потенциал, но мне кажется, он всегда знал, что хочет получить от жизни, понимаешь? Все часы для самоподготовки, проведенные в музыкальном классе, в конечном итоге стоили того.

Вечером прошлого вторника он пришел ко мне с гитарой, так как, по его словам, он работал над песней, но хотел увидеть меня. Мы провели вечер, сидя в моей гостиной, Джоэль бренчал на гитаре и работал над нотами, а я готовилась к экзамену по английскому, борясь с желанием заняться с Джоэлем сексом. Что-то было в том, как он играл на гитаре — с такой глубокой концентрацией, от чего я извивалась в кресле. Когда он наконец-то отложил гитару, я в считанные секунды оказалась у него на коленях, стащила с него футболку и безрассудно поцеловала его.

Я витаю в воспоминаниях, когда заходит Джоэль, и делаю большой глоток Маргариты, чтобы привести мысли в порядок.

— Вы очень мило смотритесь вместе, — произносит Дженни, похлопывает меня по руке и уходит.

— О чем болтали? — спрашивает Джоэль, занимая ее место.

— О тебе, — насмехаюсь я.

Пьяная ухмылка расцветает на его лице.

— О том насколько я секси?

Я смеюсь и отвечаю:

— Нет. О том, каким ботаником ты был в старшей школе.

Он следует за мной в гостиную, без устали возмущаясь.

— Я не был ботаником. Если что, это Шон был ботаником.

— Эй! — выкрикивает Шон, и вся толпа смеется. — Я не был ботаником.

— Ты отчасти был ботаном, — отвечает Майк, и Шон сверкает взглядом в ответ.

— Разве не ты давал Адаму списывать все домашние задания? — спрашивает парень Дженни, и Шон скалится.

— Что мне оставалось делать? Позволить ему завалить все?

— Ты хороший друг, — произносит Адам, похлопывая Шона по плечу.

Шон смеется и отбивает руку Адама.

— Да ну тебя. Ты все еще торчишь мне тридцать баксов за работу по истории для мистера Вейта.

— Джоэль все еще торчит мне тридцать басков за то, что я взял на себя вину, когда он сделал вмятину скейтбордом на машине моей мамы, — возражает Адам.

Парни начинают спорить, кто кому должен, а я завершаю их разборки тем, что приношу Джоэлю один из подарков.

— Этот от Блейка и Дженни.

Он открывает подарок за подарком, получая футболки, альбомы, подарочные карточки и дорогой алкоголь. Роуэн подарила ему именные гитарные медиаторы, Лэти — отпадную пару очков, а остальные ребята скинулись, чтобы подарить ему коллекционную гитару «Fender», вызвавшую всеобщие охи-ахи. Я последней дарю ему свои подарки, стараясь не ерзать, пока он открывает их.

Когда Джоэль снимает блестящую зеленую оберточную бумагу и обнаруживает набор графитных карандашей, он улыбается, глядя на коробку.

— Не хотела, чтобы у тебя была возможность отказаться от нашей сделки, — лишь отчасти шучу я.

— Какой сделки? — спрашивает Роуэн.

— Он нарисует что-то для меня на день рождения.

— Ты рисуешь? — спрашивает она у Джоэля, и он наконец награждает меня своей улыбкой.

— Было дело.

— Он и в самом деле был хорош, — добавляет Адам, и я вручаю Джоэлю следующий подарок, прежде чем кто-то еще задаст вопрос, на который он, возможно, не захочет отвечать.

— Еще один? — спрашивает он, осторожно откладывая в сторону набор карандашей, после чего берет в руки коробку, которую я вручаю ему, и трясет ее рядом с ухом.

— Просто открой ее.

Джоэль одним быстрым движением разрывает оберточную бумагу и обнаруживает гоночный трек «Hot Wheels Dragon», похожий на тот, который он получил на день рождения, когда был ребенком, и который впоследствии его мама продала, чтобы профинансировать свою алкогольную зависимость.

Адам и Шон, предаваясь детским воспоминаниям, начинают фонтанировать о треке, но все это лишь белый шум, окружающий пустое выражение лица Джоэля. Мое сердце опускается, когда он неподвижно и без тени улыбки смотрит на подарок.

Я открываю рот, чтобы произнести что-то. Извиниться. Но затем он поднимает на меня взгляд, его глаза блестящие и стеклянные. Мне едва хватает времени, чтобы заметить слезы в его глазах, после чего Джоэль откладывает подарок в сторону, направляется ко мне и, не останавливаясь, подхватывает на руки. Он несет меня по коридору в мою комнату, закрывает за нами дверь, после чего мы просто стоим там: я в полуметре от земли и он, зарывшись лицом в мою шею.

— Джоэль, — произношу я, приготовившись извиняться, но его тело начинает дрожать от всхлипываний, и я больше не знаю, что сказать. Крепче обнимаю его и прижимаюсь щекой к виску. — Эй, — шепчу я и глажу колючие волосы рядом с ирокезом. Я целую Джоэля в голову и позволяю ему обнимать меня.

Джоэль качает головой, и я интересуюсь, что не так. Он лишь вновь качает головой, а затем тянет меня к кровати и садится на нее, продолжая меня обнимать. Я стою перед ним, а он крепко обнимает меня. Джоэль прижимается щекой к моему животу, его тело содрогается от едва слышимых рыданий, от чего слезы скатываются по моим щекам и падают ему на спину.

— Эй, — снова произношу я, поглаживая его широкие плечи. — Давай, прекращай. Ты испортишь мне макияж.

Джоэль хихикает, прижавшись к моему животу, а я улыбаюсь и поднимаю руку, чтобы вытереть слезы.

Парень делает глубокий судорожный вдох и встает, чтобы взять в руки мое лицо. Он мгновение смотрит в мои слезящиеся глаза, после чего нежно целует.

— Спасибо, — шепчет он.

Я хочу сказать, что это лишь игрушка и не за что меня благодарить. Но я знаю, что для него это много значит, так что вместо того, чтобы что-то сказать, вытираю ему слезы. И когда он большими пальцами гладит мои щеки, я позволяю ему вытереть и мои.



Глава 16


— Не отвечай, — стонет Джоэль следующим утром после дня рождения, но я уползаю от его теплого тела, чтобы взять с тумбочки звонящий телефон.

— Алло?

Мой отец смеется в трубку.

— Доброе утро, соня.

Я падаю на матрас и стону.

— Который час?

— Почти полдень. Тусовалась всю ночь в клубе?

Я отвечаю ему изумленным смешком.

— Папа, что ты знаешь о клубах?

— А чем, по-твоему, я занимался все время, с тех пор как ты съехала?

Я смеюсь и тем самым вновь бужу Джоэля. Он поворачивается ко мне лицом и бурчит:

— Кто это?

— Это парень? — спрашивает папа.

— Мой друг-гей, папа, — быстро отвечаю я, подчеркивая последнее слово для Джоэля. — Он остался на ночевку после вечеринки по поводу дня рождения.

— Друг-гей? — спрашивает папа.

— Друг-гей? — шевелит губами Джоэль.

— Лэти, помнишь?

— А, да. А чей это был день рождения?

— Моего друга Джоэля, — отвечаю я, и тот в свою очередь удивленно вздымает брови.

— Парня?

— Да, парня, в анатомическом смысле, — отвечаю я и отодвигаюсь от Джоэля, уставившись на край кровати. Он убирает волосы с моей шеи, а затем я чувствую его теплое дыхание и изо всех сил пытаюсь слушать отца.

— ...Просто хотел узнать, когда ты приедешь домой на Пасху, — произносит он, и Джоэль проводит языком за моим ухом. Я от наслаждения закрываю глаза и прикусываю губу.