— ДА! — выкрикиваю я, понимая, что он не будет достаточно долго молчать, чтобы дать мне хоть немного приблизиться к оргазму.

Что означает, что мне придется притвориться или пережить муки огромного количества коровьего языка, щенячьих лобызаний и муравьедо-бурений.

— О-о-о, — стону я, одновременно извиваясь и закатывая глаза. — О Боже.

Я устраиваю достойное порнофильма выступление и притягиваю парня к своему лицу. Когда он вновь начинает опускаться, чтобы поцеловать меня, я поспешно давлю на его плечи и переворачиваю на спину. Если он еще раз засунет свой язык в мой рот, не сомневаюсь, что я задохнусь и умру. А учитывая то, как проходит эта ночь, это звучит не так уж и страшно.

Я сажусь верхом на парня и опускаюсь, он стонет достаточно громко, чтобы разбудить всех соседей. Замечательно. Уже сейчас могу сказать, что, если я не потороплюсь, он кончит раньше меня, и потом мне придется самой позаботиться о себе.

Я упираюсь руками в его грудь, чтобы начать двигаться вверх-вниз, но, тогда как тело Джоэля худое и подтянутое, тело Эйдена — мягкое. Скольжу руками вдоль его шеи и задерживаюсь на ней, но он влажный от пота, и от этого мне кажется, что я ласкаю измазанную маслом морскую свинку. Так что я вытираю руки о его подушку и откидываюсь назад. Так как мне некуда деть свои руки, я запускаю их в собственные волосы. Мне лишь полтора раза удается подняться и опуститься, после чего Эйден стонет и кончает в меня, а я осознаю допущенную ошибку. Я опускаю руки, неуверенная, быть ли мне польщенной тем, что для его оргазма было достаточно одного моего взгляда, или возмущенной до такой степени, чтобы задушить его, прежде чем собрать свои вещички и сбежать.

— Это было потрясающе, — выдыхает парень, а я слезаю с него и перекатываюсь на бок. Он обнимает меня, и я терплю это лишь потому, что действительно не хочу оставаться сегодня одна.

— Ты удивительная, — говорит он мне, и мне хотелось бы выдавить из себя улыбку или хотя бы поверить ему, но я не могу.

Я просыпаюсь, когда на улице еще темно и нет ничего, кроме абсолютной тишины. Меня обнимает тяжелая рука, я ощущаю лицо, уткнувшееся в мои волосы, но не слышу храпа, и от этой печальной мысли крепко зажмуриваюсь и кусаю губу. Тяжело вздохнув, выскальзываю из-под его руки, подбираю свою одежду с пола и надеваю ее. Я не заморачиваюсь тем, чтобы оглянуться на незнакомца, вырубившегося на кровати, и на цыпочках пересекаю его комнату. Искусству сбегать из дома я обучилась в возрасте тринадцати лет, когда отец впервые посадил меня под домашний арест. К моменту получения удостоверения личности я стала экспертом в этом деле.

Я поворачиваю дверную ручку в квартиру Эйдена так осторожно, словно обезвреживаю бомбу. Затем аккуратно открываю дверь, выхожу на переднее крыльцо и закрываю ее за собой. Не отпускаю ручку, пока дверь полностью не закрывается, после чего очень медленно отпускаю, позволяя вернуться в обычное положение.

Оказавшись на стоянке, упираюсь лбом в руль, жалея, что подцепила парня на работе, а не в баре. По крайней мере, тогда я могла бы вдрызг напиться и по-прежнему быть в отключке. Вместо этого я трезвая и бодрая, еще и с кучей мыслей в голове.

Вопреки здравому смыслу еду домой, принимаю душ и переодеваюсь, затем покупаю кофе и еду к Адаму. На мне сногсшибательный топ и юбка в сочетании с высокими каблуками. Своим нарядом я намереваюсь заставить Джоэля сожалеть о том, что он не позвонил мне прошлой ночью. Но сидя на парковке и созерцая свое отражение в зеркале заднего вида, все, что я вижу — фиолетовые круги под глазами и бледную кожу. Я похожа на свою мать. Поворчав вместо того, чтобы подняться в квартиру, пишу Роуэн сообщение.

Сегодня отвезу тебя на занятия. На парковке. Поторопись.

Дожидаясь Роуэн, наношу еще больше макияжа на лицо и, глядя в зеркало, кривлюсь, пытаясь найти отличия между собой и женщиной, изменившей отцу и бросившей его в полном раздрае. У меня ее карие глаза, темные волосы и оливковая кожа. Целый комплект боевого оружия. Она использовала свою красоту, чтобы пленить сердце моего отца, а после разбить его. Я же использую свою, дабы убедиться, что никто и никогда не поступит так со мной. Мне не придется полагаться на одного человека из-за любви или привязанности, потому что я могу получить это от кого угодно.

Ну, или почти от кого угодно.

Пятнадцать минут спустя, я сижу, уткнувшись лбом в окно, и напеваю девчачью песенку, когда Роуэн проскальзывает на пассажирское сиденье. Я выключаю музыку, и она вопросительно смотрит на меня, но у меня нет желания отвечать подруге.

— Хочешь поговорить об этом? — интересуется Роу, пристегивая ремень безопасности, пока я сдаю назад.

— Поговорить о чем?

— Почему ты забираешь меня в четверг утром?

— Потому что я рано встала.

— Значит, давай поговорим о том, почему ты не поднялась в квартиру?

Я смотрю ей в глаза, тем самым исключая возможность недопонимания.

— Нет.

Роуэн вздыхает и откидывается в кресле. Она молча смотрит в окно, пока я еду, но мне не удается усидеть молча и минуты.

— Он хотя бы был там? — спрашиваю я.

Нет нужды спрашивать, о ком идет речь, и Роуэн отрицательно качает головой, даже не взглянув на меня.

— Я практически не видела его на этой неделе.

Она бросает взгляд в мою сторону и, уловив хмурое выражение моего лица, быстро добавляет:

— Впрочем, вчера он спрашивал о тебе.

— Что он спрашивал?

— Он интересовался, чем ты занималась прошлым вечером. Я сказала, что ты работаешь.

Работала? Больше походило на едва сдерживаемое желание удушить посетителей приветственными хлебными палочками.

— Хочешь, чтобы я сказала, что ему следует позвонить тебе? — предлагает Роу, и я едва не слетаю в кювет.

— НЕТ! — Я смотрю на подругу так, словно она выжила из ума. — Ни за что в жизни, ты спятила что ли?!

Роу хмурится и сжимает ремень безопасности.

— В таком случае, ты должна ему позвонить. Позвони или забудь его, Ди, потому что ты становишься слегка сумасшедшей.

Преуменьшение века. У меня такое чувство, будто какая-то чокнутая от гормонов девушка вторгается в мое тело каждый раз, когда сногсшибательное лицо Джоэля возникает в моем воображении. И от этого у меня возникает желание бить себя по голове, пока она не покинет мое тело, или я не потеряю сознание.

— Ты хотя бы сдала вчера план проекта по маркетингу? — интересуется Роуэн, но по ее тону можно понять, что она уже знает ответ.

Короткий ответ — нет. Длинный ответ — оправдание перед профессором, включающее умершего дедушку и осиротевшего кота.

— Я предупредила профессора, что сдам позже.

Роуэн хмурится на меня.

— Этот проект значит очень много для того, чтобы успешно закончить обучение, Ди. Ты не можешь вот так сачковать, иначе тебя выгонят. Возможно, если бы ты тратила свои силы на увлечение учебой, а не Джоэлем…

Я предупреждающе смотрю на нее, и Роу тут же прекращает свою лекцию.

— Сделаю на выходных.

— На этих выходных мы идем в Mayhem.

Ребята снова выступают, и мы еще ни разу не пропустили ни одно из их местных шоу.

— Сделаю в воскресенье.

После занятий подбрасываю Роуэн к Адаму и возвращаюсь в свою квартиру, чтобы переодеться в рабочую форму. Приезжаю с опозданием, уклоняюсь от попыток босса сделать мне выговор и большую часть моей пятичасовой смены раздумываю о том, что, черт возьми, я хочу делать со своей жизнью.

Я определенно не хочу работать в подобном месте, когда мне стукнет тридцать, и иметь дело с такими посетителями, как мисс Гэйбл, посетителями, которые считают официанта синонимом слова «раб».

Сегодня она на полном серьезе попросила принести ей салат из одного лишь рамэна, а не как обычно из микса различной зелени. Когда я пожаловалась на это коллеге, он сказал, что обычно выковыривает рамэн и приносит ей все остальное. Я изумленно посмотрела ему вслед, а затем приступила к разбору блюда мисс Гэйбл и принесла одни лишь листья. Ей я сообщила, что у нас закончился рамэн, и пообещала в качестве утешения шоколад, тем самым одним махом обманув и посетителя, и заведение. Я по-прежнему получаю шикарные чаевые, но они с трудом компенсируют приставания пожилых мужчин и неуверенность девушек, заставляющих своих парней оставлять мне копейки на чай за то, что они слишком долго пялились на меня.

Никто никогда не заявил бы, что я просто создана для работы в сфере обслуживания. Но проблема в том, что и для учебы в колледже я тоже не создана. Когда я думала о колледже, в моих мыслях возникали парни и вечеринки, и еще больше парней и вечеринок. Я не думала об учебе, домашних заданиях, экзаменах или об изучении чего-то конкретного. Прошлый семестр я с трудом закрыла на тройки. Почти уверена, что этот семестр уже завалила. Промежуточные экзамены на следующей неделе, и мой отец не будет счастлив, когда узнает мои оценки.

Сомневаюсь, что он когда-нибудь лишит меня материальной поддержки, но я ненавижу его разочаровывать. Не то чтобы это меня останавливало в прошлом... Но я всегда чувствую себя отвратительно после этого.

Мой отец просто слишком сильно любит. Он продолжал любить мою маму даже после того, как она ушла от него, и, полагаю, по-прежнему любит ее. Папа винит себя в ее уходе, и от этого у меня возникает желание разбить ее голову камнем. Когда мне было одиннадцать, у мамы была интрижка с неудачником-одноклассником, и в конечном итоге она сбежала с ним в Вегас. С тех пор с ее стороны самой большой попыткой пообщаться со мной был запрос на добавление в друзья в Facebook, который я незамедлительно отклонила, прежде чем заблокировать ее.

Она недостаточно сильно любила моего отца, но я ненавижу ее не по этой причине, а потому, что она лишь делала вид, что любит его. Мать не сдержала свои клятвы и оставила отца растить меня в одиночку. Иногда я задаюсь вопросом, любит ли он меня так сильно по той причине, что я — часть нее, и каждый божий день беспокоюсь, что стану такой же как она.