Спасибо хоть мотоцикл перестал прыгать. Даже когда Дэймон переключал скорость, он двигался плавно. Как только ей удалось расслабиться, почти слившись с телом Дэймона, что-то изменилось. Теперь она чувствовала его движения еще до того, как он делал их, заранее предугадывая повороты. Тея закрыла глаза — зрение ей стало не нужно.

Страх превратился в чувство беспредельной свободы. Она, Дэймон и эта машина слились в единое целое. Даже оглушительный рев мотора, казалось, только помогает им отрешиться от остального мира.

Когда Дэймон снизил скорость, Тея была поражена, услышав собственный голос:

— Не останавливайся.

— Здесь знак «стоп», Преббл.

Само собой, она не могла посоветовать: «Плюнь на него». Она никогда бы не сказала такого.

Но, очевидно, Дэймон услышал неизреченный совет, потому что мотоцикл ринулся вперед мимо знака. Скорость, которая совсем недавно до смерти пугала Тею, теперь только гнала приятное возбуждение по ее венам. Она крепче обхватила талию Дэймона, на этот раз от удовольствия. Ей хотелось откинуть голову и пронзительно закричать, но желание не прерывать контакт с его телом победило.

Когда они начали приближаться к нужному им повороту, Тея напряглась. Ей не хотелось возвращаться домой, но и злоупотреблять любезностью Дэймона не годилось — он и так, оказывая ей услугу, потратил много времени.

Наверное, Дэймон почувствовал ее настрой, потому что прибавил газу и проскочил поворот. По мере удаления от города вверх по склону холма он ехал быстрее и быстрее. Тея никогда не переживала такой остроты ощущений.

Чем выше они поднимались, тем прохладнее становился воздух. Она слегка продрогла, но по-прежнему не хотела останавливаться. Никогда. Теперь она понимала, почему отец и Челси всегда категорически запрещали ей кататься на мотоцикле. Это чувство свободы вызывало желание удрать ото всех, нарушить все правила и никогда больше не подчиняться им. Случалось ли это со всеми, или она опять стала жертвой злополучных генов всего женского рода Пребблов? Интересно, Дора когда-нибудь ездила на мотоцикле? Если да, то, несомненно, ей это нравилось.

Прогремел гром, и облака разверзлись. Огромные капли дождя били Тею по рукам и ногам, как холодные пули. Если бы она не была защищена широкой спиной Дэймона, то просто промокла бы насквозь.

— Брр, — проговорила Тея.

— Мягко сказано, — отозвался Дэймон.

Она почувствовала, что он замедляет ход.

— Поехали дальше, в-в-все чудесно.

— Ну конечно, — не согласился Дэймон, останавливая мотоцикл на смотровой площадке почти на вершине холма. Дождевые облака давали рассмотреть что-либо внизу. — Догадываюсь, что ты совсем не замерзла. Передай-ка мне кожаную сумку из багажника.

Чтобы выполнить его просьбу, ей пришлось отодвинуться на край сиденья, и она тут же почувствовала озноб, ей явно не хватало тепла его тела. Он вынул из сумки кожаную куртку и помог ей всунуть руки в рукава и застегнуться.

— Н-не жарко, — простучала она зубами.

Дэймон поднес руку к ее голове и, проведя пальцами сквозь промокшие волосы, заметил с усмешкой:

— От твоего учительского пучка ничего не осталось. Слава Богу. — Он поднес к ее глазам один длинный локон. — У тебя кудряшки, как в детстве. Так гораздо лучше.

— Только не н-надо опять называть меня сироткой Энни.

— Большие никогда. «Преббл» подходит тебе гораздо больше.

— Б-больше? В каком это с-смысле?

Дэймон изогнул бровь.

— Тебе понравилась поездка, Преббл?

— О-очень.

Он кивнул.

— Вот и ответ. А теперь садись, лучше доставлю тебя домой, пока ты окончательно не заледенела.

— Г-горячий душ, — пробормотала она.

— Ты приглашаешь меня присоединиться к тебе? — Он продемонстрировал свою коронную дьявольскую улыбку, но сейчас в ней не было обычной издевки.

Промокнув до нитки, она не сумела достойно ответить на его предложение, что Челси посчитала бы обязательным. Замороженными губами достойно не ответишь, а вот улыбнуться — можно.

Кроме того, она не собиралась спорить в этот момент. Единственное, чего ей сейчас хотелось, так это поскорее прижаться к теплому Дэймону.

Не колеблясь, она забралась на сиденье и крепко обняла его.

Глава седьмая

Дэймон постарался припарковаться как можно ближе к крыльцу, но ветер заносил капли даже под навес. Обхватив Тею за талию, он помог ей слезть с мотоцикла. Они взбежали по ступенькам, и, обернувшись, увидели, как проливной дождь стучит по земле и мотоциклу.

Тея непроизвольно прижалась к Дэймону, наслаждаясь прикосновением теплой руки к ее талии, силой мужского тела. Но очень скоро она вернулась в обычное свое состояние. Чувство свободы не могло долго владеть ею здесь, на крыльце тетиного дома.

Вздохнув, Тея отодвинулась от Дэймона, уже тоскуя по их дикой поездке и вместе с тем понимая, что острые ощущения хороши в меру. Кроме того, было слишком холодно.

Дэймон повернулся, чтобы открыть дверь.

— Тебе сейчас нужно что-нибудь сухое и теплое.

— Теплое и мокрое, — поправила она его, — горячий душ, например. — Она еще раз посмотрела на улицу. — Тебе лучше зайти и обсохнуть, Дэймон. Не ехать же в такую погоду.

— Можно и не ехать, только сомневаюсь, что у тебя найдется что-нибудь сухое для меня.

Оглядев его широкие плечи, Тея вынуждена была согласиться.

— Как насчет полотенца?

— Пожалуй. — В холле он усадил ее на скамейку и стянул мокрые ботинки. Когда она уже поднималась по ступенькам, он направился в кухню.

— Кофе будешь? — предложил он.

— Звучит заманчиво. Знаешь, где все стоит?

Дэймон приподнял бровь.

— Даже лучше, чем ты.

Он явно чувствовал себя здесь дома. Почему-то это показалось ей таким же приятным и уютным, как урчание двигателя мотоцикла. Но в то же время возникло ощущение, что езда на мотоцикле, пожалуй, менее рискованна.

— Я принесу тебе полотенце. — И она поспешила наверх.

Тея выбрала самое большое и пушистое полотенце из тех, которые нашла в бельевом шкафу. Подойдя к перилам, чтобы сбросить его, она увидела, что Дэймон уже успел снять рубашку. У Теи даже дыхание перехватило, и она застыла с полотенцем в руке.

Мужчина, стоявший внизу в холле, был прекрасен. В тусклом освещении тени подчеркивали его грудные мышцы и плоский живот. Черные волосы и мокрые черные джинсы, прилипшие к длинным ногам, контрастировали с бронзовой кожей, казавшейся шелковистой. Тея почувствовала, как ее босые ноги сами собой приближаются к лестнице, словно спеша дать ей возможность проверить мягкость кожи Дэймона на ощупь.

Тряхнув головой, Тея отогнала от себя эти мысли и сбросила ему полотенце. Черт, что одна поездка на мотоцикле сделала с ее мозгами?

Она направилась в сторону Дориной комнаты и остановилась. Господи, ведь она не может войти туда. Да, сегодня весь день пошел наперекосяк.

— Дэймон, — позвала она, — ты не мог бы?..

Не попросить ли его надеть рубашку, прежде чем он поднимется к ней? Холодную, мокрую рубашку, которая стала такой только из-за того, что она, Тея, была в его куртке? Разумеется, нельзя даже заикаться об этом.

— Не мог бы я что? — отозвался снизу Дэймон.

— Мышь-то все еще там, — жалобно проговорила Тея.

Сначала раздался его смех и только потом звук шагов.

— А ты проверила? — спросил он, выйдя в холл.

— Проверила? — не поняла Тея.

— Я спрашиваю, проверила ли ты, может быть, ее там уже нет.

Он изогнул брови в манере Дракулы, очевидно, чтобы напугать ее. Но Тея почти не обратила на это внимание. Сейчас, когда он стоял так близко от нее, что можно было ощущать тепло его тела, она с трудом дышала. Возьми себя в руки, предостерегла она себя, делая шаг назад.

— Может, они покончили с ней после того, как ты ушла. Сожрали целиком это…

— Дэймон! — одернула она, а когда он повернулся к ней спиной, испустила крик изумления.

Спину его украшала выполненная различными оттенками черного огромная татуировка, изображавшая стоящего в свирепой позе медведя гризли. Передние лапы вытянуты, когти выпущены, зубы оскалены. Под рисунком было что-то написано, но такими мелкими буквами, что Tee пришлось наклониться, чтобы разобрать слова «Раннинг Бэа» note 3.

— Ой… это же твое имя.

— Одно из них. — Дэймон повернулся к ней лицом. Ее пальцы скользнули по буквам, только сейчас она осознала, что положила руку ему на спину.

— В крови моей матери течет кровь индейцев племени «черноногих».

— Значит, это ее имя? — Губы Теи вели почти светскую беседу, а все мысли были заняты желанием снова прикоснуться к теплой мужской коже.

— Разумеется, не могло же оно принадлежать отцу, — в его голосе всегда звучало презрение, когда он говорил об отце. — Имя — это единственное, что досталось мне от нее.

— Неправда, Дэймон. Она дала тебе… — Тея не могла противиться своему желанию и все-таки дотронулась до его груди. Мускул тут же напрягся под ее прикосновением, давая ей понять, что она творит. Тея резко отдернула руку. — Она дала тебе то, чем ты не можешь не гордиться.

— О, конечно, я горжусь, Преббл. Чертовски горжусь. — Он поднял ее подбородок, но прикосновение было столь нежным, что она почти не почувствовала мозолистой кожи. Только тепло. — Мои предки были такими же бунтарями, как я.

— Не по всякому же поводу бунтовать.

Он пожал бронзовым плечом.

— Это заложено во мне, Преббл, — он ухмыльнулся. — А раз ты не готова смириться с тем, что внутри меня, лучше убери руки с моей наружной оболочки. — Он наклонился и добавил ей прямо в ухо: — Если, конечно, сможешь.

— Уверяю тебя, Дэймон, для меня это не проблема. — При этом Тея спрятала руки за спиной жестом маленького ребенка, которому запрещают дотрагиваться до чего-то, что ему хочется. Поспешно разжав руки, подбоченилась.