Елена Сотникова - Быть ближе к тебе

Алена ждала меня в кафе в назначенный час.

Одна.

Я сразу узнала ее, вспомнив нашу встречу в ЗАГСе.

Журналист должен был подъехать с минуты на минуту, поэтому, пока мы ждали его появления, она ввела меня в курс дела, объясняя, что не нужно волноваться и нервничать, показала перечень вопросов и дала ознакомиться со списком ответов.

Я пробежала глазами по строчкам, вчитываясь в отдельные пункты, которые помощница выделила особо.

— Егор — сложный человек, но рядом с тобой он меняется, — внезапно улыбнулась она, неожиданно меняя тему разговора.

Я растерялась, не зная, как реагировать на ее слова.

Мне не было известно, насколько в курсе наших недоотношений Алена. Что она знает обо мне и о том, что происходит между нами с Егором.

Поэтому отрицать или пускаться в объяснения, что такое невозможно в принципе, не стала. Но любопытство, взыгравшее в душе, все же заставило поинтересоваться:

— Разве?

— Да. Я довольно давно работаю с боссом и успела изучить его характер.

— И в чем же это проявляется? — не удержалась я.

— Ну, знаешь, у него сложный характер. Требовательный, строгий, но главное даже не в этом. Он такой, как бы правильно это сказать… сухарь, что ли? По отношению к женщинам. Он не афишировал никогда свои любовные связи, не было, чтобы там как у других — закажи цветы, ювелирку. Забронируй номер. У нас даже шутили, что про него и посплетничать нечего. Не случалось такого, чтобы он вдруг бросил все и помчался к своей пассии, — словно намекая на недавние события, подмигнула девушка.

Внутри от услышанного запорхали бабочки, щекоча крылышками. Заколосились ростки надежды под яркими лучами вспыхнувшей радости.

Уже второй человек, давно работающий бок о бок с Егором, намекал, что у меня есть шанс. Может быть, маленький, крохотный, микроскопический, но есть!

И чудеса иногда случаются.

На душе стало теплее.

— А сейчас?

— Сейчас? Сейчас… — Алена запнулась, заглядывая мне за плечо. — Ва-алдис! Добрый день! Ты вовремя. Мы готовы и ждем только тебя!

Интервью прошло на редкость удачно. Парень не задавал каверзных вопросов, не выпытывал неприятные подробности и вообще был очень тактичным. В итоге мы расстались почти друзьями.

А после я попросила водителя отвезти меня к маме.

Сегодня я не чувствовала себя беглянкой, отправляясь к ней в больницу, почему-то будучи уверенной, что Егор будет не против моего общения с родительницей.

По дороге заехала в магазин, купила свежих фруктов, сок. Отмечая, что нужно поговорить на эту тему с Егором.

Мама сказала, что несколько месяцев не сможет вставать, и ей наверняка потребуется помощь.

Нужно подумать о том, чтобы нанять сиделку. Или — что было бы гораздо лучше — забрать ее к нам.

Места в квартире у него много, контролировать ее на одной с нами территории будет гораздо проще.

Мама встретила меня в этот раз тепло и с надеждой в глазах. Обняла, целуя сухими потрескавшимися губами в щеку.

Поинтересовалась, как протекает беременность, узнала про мое самочувствие.

Рассказывать про скоропалительную свадьбу я пока не торопилась. Слишком все туманно даже для меня, а расстраивать ее не хотелось.

Как я поняла из ее расспросов, мама не была в курсе о том, с кем я попала в аварию и кто сейчас мне покровительствует.

То ли телевизор не смотрела, то ли в пьяном угаре не до того было.

В любом случае открывать карты полностью я не торопилась.

Сегодня у меня было время пообщаться, поэтому я не стесняясь расспрашивала ее о прошлой жизни.

Об отце.

О прочих деталях.

С ее слов узнала, что, пока был жив папа, мы не знали бед, жили счастливой семьей и ни в чем не нуждались.

Именно эти воспоминания вернулись ко мне не так давно, грея душу и успокаивая в тяжелые моменты.

Улыбающийся отец, добрая заботливая мама и счастливая я.

Увы, но счастье длилось недолго.

До тех пор, пока родственник отца не уговорил его вложиться в рискованное дело. Он так загорелся идеей, что не слушал никого. Ни маму, ни друзей, которые всячески пытались его отговорить.

И были правы.

Мы потеряли все.

Накопления, квартиру, покой. Отца сократили, а зарплаты матери едва хватало сводить концы с концами.

Тогда-то он и устроился на ту злополучную стройку, где обещали платить кучу денег.

— Что было дальше? — отмечая, что мамино молчание затягивается, спросила я.

Хотя и без слов понимала, предчувствовала беду. Но мне нужно было это услышать.

Мама отвернулась к окну, вытирая набежавшие слезы. Пожевала губы, пытаясь успокоиться.

Было видно, что ей до сих пор трудно это вспоминать.

— Отец погиб в результате несчастного случая. Он не раз говорил, что на стройке работы ведутся с несоблюдением техники безопасности, рискуя жизнями рабочих, экономят на всем, но его никто не слушал. Деньги важнее, деньги решают все! А он как знал. Чуял, что что-то случится. И… — Мама шумно сглотнула. Прикрыла рот ладонью, словно боялась, что ее стошнит. Я заметила, как дрожат ее пальцы, как побледнели щеки и пелена заволокла глаза. Подошла ближе, обхватывая руками ее запястья, уже проклиная саму себя, что завела этот разговор. — Дело замяли, — продолжила она. — А иначе и быть не могло. Это тогда я верила в справедливость, писала во все инстанции, просила рабочих, кто в тот день был с ним в смену, дать показания. Даже добилась встречи с их главным владельцем. Стройки этой треклятой. Так он посмотрел на меня и знаешь, что предложил? Место на кладбище рядом с любимым мужем! Тварь бездушная! Меня в шею вытолкали его охранники и вслед смеялись, мол, повезло тебе еще — начальник в хорошем настроении. А иначе бы… До сих пор как вспомню его глаза. Злые, нечеловеческие.

У меня вдруг в памяти всплыл взгляд Валерия Стрелецкого в первый день нашей встречи. Эта обжигающая чернота в глубине зрачков, эта ненависть, проникающая под кожу.

По спине пробежал неприятный холодок, будто Стрелецкий-старший стоял сейчас сзади и дышал мне в затылок.

Стройка…

Злые глаза…

Пугающая догадка мелькнула в мыслях.

— Мама, а как звали того владельца, ты помнишь? Или какие-нибудь координаты? Ты мне раньше рассказывала о нем?

— Рассказывала? — эхом переспросила мама, хмуря брови. — Ох, дочка, не помню. Может, и говорила, а что толку? Разве мы можем повлиять на таких шишек? Где они и где мы.

— Как его звали, мам? — настойчиво переспросила я.

— Стрельцов? Стрелков?

— Стрелецкий? Валерий Стрелецкий? — Я открыла вкладку гугла, вбивая не слушающимися от волнения пальцами нужное имя, и сунула ей под нос. — Он? Мама, это он? Мам?

Тяжелая минута тишины, длившаяся вечность.

Я медленно убрала телефон в карман, готовая расхохотаться истерическим смехом.

Конечно!

Кто бы сомневался!

Это он!

Стиснув руки в кулаки и изменившись в лице, мама стеклянным взглядом смотрела туда, где минуту назад был смартфон.

Не моргая.

Будто бы окаменев.

Превратившись в безжизненную статую.

А я понимала, что мне и не нужен уже ответ. И так все было слишком очевидно: в смерти моего отца прямо или косвенно виноват отец Егора.

Прошедшая ночь не изменила моего мнения и отношения к Юле.

Нет.

Она лишь окончательно убедила в том, что я поступаю правильно.

Эта девочка стала слишком близка мне, чтобы я в очередной раз врал самому себе и отрицал очевидное.

Если в начале нашего знакомства меня терзала вина перед братом, давило мнение отца, мучили подозрения, то спустя время, покопавшись в прошлом и найдя нужные мне факты, я убедился, что никакой любовью между ней и Арсением и не пахло.

Братишка просто заигрался. Не получилось заинтересовать, не сумел понравиться, не смог купить — и в ход пошло давление.

Так уже бывало.

И не раз.

Несмотря на ангельскую внешность и внешне добродушный характер, Арс никогда не был святым. Гниль периодами прорывалась наружу. Это замечал даже я.

А уж под влиянием отца и вовсе формировался обаятельный монстр.

Но Арсений был мне родным. Мы вместе росли, прикрывали спины друг другу в сложных ситуациях, делили детские проблемы на двоих. Поэтому мне, в принципе, было плевать, по кому брат с милейшей улыбкой проехался бульдозером в очередной раз.

Он мог быть тварью, если ему не шли навстречу.

Жизнь слишком баловала его, чтобы Арс научился принимать отказ.

Это знали немногие, да и проявлялась эта его черта крайне редко.

В любом случае хороших дел за ним числилось гораздо больше, чем дерьма, поэтому все закрывали глаза на мелкие шалости.

Одной из них как раз стала Юля.

Нет, я не пытался ее оправдать.

Не старался обелить и выставить жертвой.

Я просто искал обезболивающее для своей совести.

Она моя жена.

Я имею на нее право!

И плевать, как это выглядит со стороны.

— Алена, я на обед. Тебя подвезти? — бросил помощнице, направляясь мимо приемной к лифту.

— Егор Валерьевич, тут к вам…

— Егор, подожди! — раздался знакомый голос за спиной.

Я даже не поверил в первую минуту. Досчитал до пяти, прежде чем обернуться и убедиться, что мне не кажется.

— Инга? — протянул, увидев бывшую пассию. — Ты что здесь делаешь?

— Я здесь работаю, представляешь? — фыркнула она, задирая нос.

Тряхнула копной волос, глядя на меня с усмешкой.

Чересчур узкая юбка, обрисовывающая широкие бедра, расстегнутая на верхние пуговицы блузка, из которой вот-вот вывалится пышная грудь, высокий каблук.