Алла Биглова - Бывший… Будущий?!

— У тебя есть все причины злиться на меня. Прекрасно тебя понимаю. Но не могла бы ты присесть?

Вздохнула и повиновалась. Отец буквально вдолбил мне в голову, что старших нужно уважать. Даже если это мать, так ужасно поступившая.

— Жизнь с твоим отцом никогда не была сладкой, — издалека начала мать, а я показательно фыркнула. Она, что, собиралась оправдываться?! — Я чувствовала себя, словно в клетке. Мне казалось, что я попала в армию, где должна ежедневно подниматься в шесть утра, готовить завтрак за тридцать секунд, а собираться и вовсе за все десять.

Несправедливо. Именно я сейчас чувствовала себя взаперти. В западне.

Ухмыльнулась, пытаясь скрыть смех. Были крупицы правды в её словах. Папа действительно был строг во всём. Это сводило с ума, но, с другой стороны, в этом оказалась и польза. Например, я научилась собираться на свидание за десять минут. Чем, похоже, покорила Рому… будущего мужа.

— Я просила дать мне немного воздуха, но он совершенно не слышал. В его семье должно быть только так, как он сказал и никак иначе. Иначе — проваливай, — теперь мама тяжело вздохнула, а я покачала головой. Не всё в этой жизни так просто. — Доходило до абсурда: отец не давал даже встретиться с подругами. А потом… — она резко прервалась, словно не зная, как сформулировать мысль. — В тот день в обеденный перерыв я сидела подавленная в кафе, когда ко мне подошёл симпатичный загорелый мужчина моего возраста. Он угостил меня чашкой кофе, мы разговорились и… — на секунду мама закрыла лицо руками, а затем, посмотрев на меня, осуждающе добавила: — супружеская измена. Не оправдываю себя. Честно, я ненавидела себя за тот ужасный поступок, но изменить ничего уже не могла. В итоге, мы начали встречаться тайком от отца. А затем Лукас и вовсе позвал меня замуж.

Слушала мамину речь молча, не прерывая её ни на секунду. Да, я слышала когда-то обрывки этой истории от папы, но в негативном ключе.

— Ты могла забрать меня с собой. Вот что мне тогда обидно было, мама. Я была подростком, который не понял, почему его оставили, — вспомнив те чувства, я закрыла глаза.

Я словно снова стала тем самым брошенным ребёнком. Маленькой, испуганной девочкой, в одночасье лишившейся матери.

— Я не могла… Мы уехали в другую страну… И твой отец… он просто не дал. Он…

— Я не хочу выяснять, кто прав, а кто виноват, — резко подняла правую руку, оборвала мать, не желая слушать жалкие оправдания.

— Прости меня…

— Зачем ты приехала сейчас? — прямолинейно спросила я. Мне надоел этот фарс. Надоело обмусоливание старой истории.

Я не трофей, не вещь. Не нужно меня делить.

— Я хочу, чтобы ты вместе со мной уехала в Италию. Познакомишься с младшим братом…

Её слова повергли меня в шок. Что? Спустя столько лет она решила поиграть в заботливую мамочку?! Серьёзно?!

— А то, что у меня здесь парень, друзья и последний курс университета тебя не колышет? — соскочила, громко взвизгнув.

Гнев охватил мой разум. Мне хотелось кричать, топать ногами, в общем, делать всё то, чтобы другой человек понял мои эмоции. Мою боль.

— Учёбу ты можешь завершить и там, а друзья и парень… ну, найдёшь новых, — мама улыбнулась, так просто отмахнувшись.

Ей было плевать. Как и всегда.

— Да?! — её слова ещё сильнее меня взбесили. Захотелось её ударить, но я сдержалась, сжав кулаки и отступив на пару шагов назад. — А если я тебе тоже самое про Лука скажу? Ничего, другого найдёшь?

— Во-первых, не Лука, а Лукаса. Во-вторых, кто этот сожитель тебе? Муж, что ли? — сквозь зубы процедила мать. Она явно была задета моими словами. — Мать-то у тебя одна!

— Уж гораздо ближе тебя, человека, из которого я вылезла! — тяжело дышала, пытаясь совладать со своими эмоциями, но у меня ни черта не получалось. — Если ты думаешь, что можно просто так приехать и сказать: бросай всё, едем в Италию… Если ты думаешь, что передо мной помашешь «сладкой жизнью» и всё, я сразу же прощу тебя и упаду в твои объятия… Если ты действительно так думаешь, то подумай ещё несколько раз! — мой голос сорвался на крик, я постоянно запиналась, обрывая предложения, потому что эмоции переполняли меня, захлёстывали, доводя до головной боли.

— Как ты смеешь так разговаривать с матерью! — на шум прибежал отец, дабы поскорее сделать мне замечание.

— А как ты смеешь просить меня срочно приехать, не сообщив, что после стольких лет отсутствия явилась мать?! — в тон ему вторила я.

— Мяу! — под ногами жалобно заплакал Пушистик, которого ещё пару месяцев назад я терпеть не могла.

— А тебя мне очень жаль!

Схватила сумку, надела балетки и выскочила из этого сумасшедшего дома.

Именно поэтому я никого из них не хочу видеть на своей свадьбе! И я никогда не стану таким же родителем для своих детей!

Ксения

Сбежала из родительского дома, как из места заключения. Забавно: никогда не думала, что буду так радоваться тому, что здесь больше не живу. Многие люди, покидая дом, в котором выросли, скучают, чувствую ностальгию.

Но не я. Меня же охватили совершенно другие эмоции.

Противоположные.

Ненависть.

Гнев.

Злость.

Досада.

Боль.

Опустошенность.

Желание покинуть неприятное место и забыть всё, как страшный сон. Как кошмар, что повторяется из ночи в ночь.

Не испытывала и капли стыда, что так разговаривала с матерью, что у меня не было никаких тёплых чувств по поводу её приезда. Возвращения. Нашей встречи.

Её слова по-прежнему стучали в голове. «Друзья? Парень? Ничего страшного, найдёшь других. Мать же у тебя одна». И как у неё посмел язык повернуться такое сказать?! Даже подумать?!

Она бросила меня много лет назад. И посмела себя сравнить с людьми, что присутствовали в моей жизни гораздо дольше неё. Сравнить с теми, кто всегда находился рядом. С теми, кто поддерживал, выручал из беды. Делил горечь пополам, приумножал радость. С которыми я провела и праздники, и болезни. И лучшие дни, и плохие.

И почему такие люди, как моя мама, считают незаменимыми именно себя? Почему считают лучше? Только потому, что кровные родственники? Только потому, что выносили на протяжении девяти месяцев? Хотелось бы их огорчить: мало родить, ещё и воспитать нужно. Или хотя бы не вести себя, как последняя…

Но кого это еб… волнует?

Не заметила, как оказалась дома. Не там, где выросла, там, где чувствовала себя уютно. Там, где было тепло и хорошо на душе. Там, где я не ощущала себя маленьким безвольным и беззащитным существом. Там, где мне было бесконечно хорошо, даже в горькие минуты. Там, где я не чувствовала себя одинокой.

Дома.

С большой буквы.

Там, где меня встретил попугай и, причудливо склонив голову на бок, поинтересовался:

— Красивая?

Наверное, на его языке это означало что-то вроде: «ты в порядке?».

А была ли я в порядке?

Только повалившись на кровать, осознала, насколько мне тяжело. Насколько больно. Представлять маму мёртвой было гораздо проще. Знать, что она во здравии, и ей было плевать все эти годы на собственную дочь, оказалось труднее. Эгоистично — да. Но и так больно.

Мне хватило бы еженедельного звонка. Знать, что у неё всё хорошо. Знать, что ей по-прежнему не всё равно.

Да, кого я, чёрт возьми, обманываю? Ей было и есть плевать на меня! Абсолютно! Иначе она поинтересовалась бы, а хочу ли я ехать в другую страну! Хочу ли я бросить родных мне людей!

Глаза неприятно обожгло. Не сразу поняла, что это слёзы. А когда догадалась, было уже поздно: они водопадом полились из моих глаз. Справиться с подступившей истерикой мне оказалось невозможным действом.

Кеша непонимающе кружил вокруг меня, пытаясь хоть как-то развеселить, но делал только хуже.

Почему эта глупая птица волнуется обо мне больше, чем родная мать?!

Разве я не заслужила материнской любви?

Разве я настолько плохой человек?!

— Красивая! — попугай устал летать вокруг меня и приземлился рядом, больно клюнув меня в нос.

— Кеша! — рыкнула на него я.

Плакать мне хотелось всё больше.

Роман

Окрылённый спешил домой. Как-никак, через две недели случится то, о чём я так давно мечтал. Моя свадьба! С любимой девушкой! Она возьмёт мою фамилию «Вишняков» и навсегда станет моей. На законодательном уровне.

Заехал в бургерную, купил нам поесть. А затем не удержался, заехал в цветочный и купил красивый букет. Хотелось сделать сюрприз и порадовать Нюру.

Вот только, когда я вошёл в квартиру, всё резко изменилось. Сначала меня напрягла давящая тишина. Неужели Ксюша всё ещё у отца?

Отнёс бумажные пакеты с едой на кухню, взял в руки телефон и позвонил. Трель раздалась из спальни.

Нахмурился.

Зашёл туда и застыл, увидев крайне неприятное зрелище. Растерялся, не зная, что и делать. Почувствовал свою вину. Ещё не знал в чём именно, но она, как груз ответственности за чужие эмоции, свалилась на меня, придавив, припечатав к полу.

Осторожно положил букет на стол.

Из любимой женщины текли слёзы. Глаза низвергали воду, а я чувствовал себя последним мудаком на планете.

— Ксюша, что случилось? — подскочил к ней, притягивая к себе.

Её маленькое аморфное тельце совершенно не сопротивлялось. Ксюша прижалась, цепляясь за меня, словно я был последней надеждой на спасение. Она не стала отвечать, лишь сильнее вжалась в меня.

Некоторое время мы лежали молча, а я хаотично рассуждал. Почему она плачет? Это явно не слёзы радости, она бы улыбалась и не пребывала в столь долгой истерике. Давно она плакала? Похоже, что да: косметика растеклась огромным пятном по её лицу, а глаза распухли.