— …От мамы родной передали.

— И что — никогда не снимаете эту тяжесть??

— Если муж не любит. Или… как это… бах!! — всплескивает руками. — Взрывается!! Гнев!

— Вспыльчивый?

— Да! Нельзя снимать… — отрицательно качает головой. — В любой момент на улице! Беременная можно снять. Не может прогнать. Родила — может.

— А отец? К отцу вернуться?

— Как ему забрать?… Нельзя. Выкуп уплачен! А выгнали — плохая жена! Позор. Возьмет домой — сестры брать не будут в жены. Люди скажут — такие же!

— Мракобесие какое-то!

— Что?… — внимательно смотрит.

— Откуда ты? Кто по национальности?

— Аталар — арабы, Иран. Баба — турок. Мама — русская. Я… — пожимает плечами. — Я в Кайсери… живу… жила?

— В прошлом веке? — вздыхаю я. — В Турции давно уже все по-другому. Девушки в миниюбках и…

— Что? Не понимаю.

— Почему нравы такие суровые? Законы давно сменились.

— Севджили семьи по-старому живут. Традиции. Низкие семьи, как на западе живут. Честь забыли.

От того, как двигаются ее губы моя голова кружится, и я каждый раз ловлю свой порыв сократить между нами расстояние и попробовать их на вкус. Теряю смысл того, что она говорит, пытаясь унять дрожь, охватывающую меня от ее голоса. Он — низкий, ласковый, проникновенный и хрипловатый, когда она говорит спокойно, а когда очень волнуется — звенит, как серебряный колокольчик.

Захлопываю глаза, чтобы не испугать ее своими откровенными взглядами.

Что я хотел сделать? О чем мы вообще?

— Так! — протягиваю ей сумку. — Все можешь снимать. Положи себе в сумку. Я тебя никогда и никуда не прогоню. И ни к чему не притронусь. У нас в России ЭТО честь — не обидеть гостью. Согреется металл, захочешь…

— Нет! Нельзя.

Прикрывает ладонью.

Ладно…

Полыхающий огонь уже жжет мне спину и я отодвигаюсь, чтобы жар шел на нее.

— Я тебе сейчас чай сделаю. С жасмином любишь?

— А? — удивленно распахивает заплаканные глаза.

— С жасмином…

— Жасмин.

— Жасмин… — киваю.

— Откуда знаешь?.. — прищуривается опасливо.

— Чего знаю?

— Имя.

— Ты — Жасмин?! — доходит до меня и губы против воли растягиваются в улыбке.

Кивает.

Точно принцесса!

— А я Леха.

— Ле-ха? — неуверенно хмурит брови.

— Алексей. Леша. Леха.

— Короткое?

— Да.

— Мое — Яся, — на секунду улыбка озаряет ее грустное испуганное лицо.

— Яся… — повторяю я шепотом.

— Мама так придумала.

Но улыбка тут же испаряется. Она неуверенно встает, снимая с плеч одеяло. Делает глубокий вдох.

— Я должна пойти.

— Куда?…

— На улицу. Где оставил муж быть.

— Зачем?! Ты же сказала будет бить и прогонит!

— Да.

— А зачем тогда идти?

— А что мне делать? — жалобно. — Я не знаю… Придет, заберет, хуже будет.

— Куда хуже-то? Нет. Ты не пойдешь туда. И тебя никто не заберет. Ты здесь в безопасности и под моей защитой.

Это безумно сладко говорить! Безумно!!! И мне кажется я сверну все горы этой планеты.

Просто доверься мне! Пожалуйста.

Глава 4 — Главное теперь никогда не проснуться

Он совсем не похож на наших мужчин. Совсем. Глаза у него светлые, как у меня, только зеленые.

Так смотрит он…

Как кобра, наблюдая за каждым моим неосторожным движением.

Не понимаю его взгляд. И внутри меня что-то тревожно бьется. Что-то трепетное намешанное со стыдом и страхом. Как-будто я… голая!

Он говорит со мной ласково, простыми словами и мне легко понимать смысл, хоть я и не все слова узнаю. И он не раздражается от моего плохого русского.

— Не уходи. Тебе не обязательно туда идти.

— Остаться нельзя.

— Почему?

Как он не понимает?!

— Как остаться?!

— Так. Останься. Зачем идти туда, где тебе плохо.

— Такая… как?… судьба? Такая судьба. Бог дал такой муж. Терпеть теперь. Принимать судьбу.

— Яся, зачем терпеть?

— А как жить, Ле-ша?

— Здесь живи, — тяжело сглатывает он.

— Кто я здесь? Нет. Нельзя русский мужчина верить. Вы одну берешь. Надоела — прогнал. Вторую берешь… много берешь! Всяких! Грязь в семье. Не заботишься. Только пользоваться! Дети растут ничьи. Ты потом чистую возьмешь, а я — пошла вон!

— А наши женщины так о ваших мужчинах говорят. У нас одна жена. У ваших — много.

— Наши мужчины берут одну, две, три. Сколько могут достойно обеспечить. Каждую любят, кормят, заботятся. Навсегда. Дети все с отцом. Защита. Семья. Ваши — берут как животные. Сегодня жена — завтра никто.

— Мужчины разные. И у вас и у нас. У вас что — все хорошие мужья?

— Нет. Есть плохие.

— У тебя какой?

— Нельзя сказать про мужа — плохой. Бог дал — заслужила такого.

— Яся, я тебе не говорю, как жена со мной живи. Как гостья живи. Я буду о тебе заботиться.

— Как одна жить, без мужа? Без мужа — это для всех жена! Обижают. Используют. Грязь. Гадко. И ты так сделаешь! Пусть лучше муж убьет! И конец…

Надеваю холодные туфли.

— Нет, нет! — поднимает ладони, делая несколько решительных шагов ко мне.

От неожиданности резко подаюсь назад и падаю снова на диван.

Зачем он так подходит близко?!

Нерешительно застывает. Оседает на колени, к моим ногам.

Боже… Боже… какой кошмар! Если Джан узнает…

Закрываю ладонями лицо.

Лучше тогда под машину! Как в глаза смотреть?! Как такое рассказать?

— Ясь… не ходи туда. Я как брат заботиться буду. Не буду тебя трогать. Ты в России. Здесь все по-другому. Если женщине плохо с мужем она может уйти. Отдельно жить. Второй раз замуж выйти. Никто не смеет ее бить! Это противозаконно.

Не совсем понимаю, что он говорит.

— Второй раз? — хмурюсь я. — Какой достойный возьмет? Никому не нужна.

— В России все по-другому. Для мужчины ценность женщины не в том, что он первый. А в том, какие между ними отношения. В чувствах.

— Чувства плохо. Только страдать. Лучше уважать и все.

— Уважаешь мужа своего?! — зло прищуривается.

Отрицательно качаю головой.

— Смирения нет. «Бракованная»! — опускаю взгляд.

— Ты-то — бракованная? — ползут вверх его брови. — Выходи за меня! Моей женой будь!

Что он такое говорит? Может, я не так понимаю?

— Как это?…

— Хочешь быть замужем — выходи за меня. Я не буду тебя обижать. И заботиться буду.

Как это возможно? Только здесь такое возможно. Как варвары живут!

— Ваши браки — ничто. Нет защиты. Блуд! Бумажка и все! Наши аталар заключают! Ответственно.

— Ответственно?! У нас собаку в такой холод на улицу не выгоняют. Он жену выгнал! Защита это?! Ясь… Ну, я понимаю, что звучит это все несерьезно. Ты не знаешь меня… пока… Но если тебе умереть лучше, чем с ним жить. Зачем тогда?.. Попробуй жить по-другому. Что ты теряешь? Богатство? Подарки?

— Нет богатства, — качаю головой. — Все долги… как это? Кредит? На родине так не бывает. Что есть — твое. А тут есть, а не твое. Только пыль глаза! Богатые нищие!

Его пальцы тянутся к моей руке, лежащей на диване.

Все внутри меня замирает. Я медленно тяну ее к себе.

Не надо, пожалуйста!!

— Нельзя трогать, — отрицательно качаю головой.

— Даже за руку нельзя? По-дружески?

— Что это? Не понимаю.

— Просто хорошие отношения. Как брат и сестра. Брат тебя может… обнять?

— Зачем?.. Когда маленькая — может. Тринадцать лет — все! Девушка. Нельзя.

— Давай так, — вздыхает он. — Ты останешься, как гостья. Я помогу тебе…

Кусает губы подбирая слова.

— … Ты хотела бы жить самостоятельно? Не зависеть от мужа. Без него жить. Сама решать все.

— Тяжело. Плохо так жить. Никто не заступиться. Все обидят. Уважения нет. Отцу позор.

— Никто не обидит! Почему плохо? Пойти туда лучше?!

И я представляю как пойду сейчас домой. На колени встать? Прощения просить? Рассказать, что с другим мужчиной была? Унижать будет! Бить будет! Прогонит!! Здесь остаться?! Как дешевая женщина жить с чужим мужчиной?! Потом тоже прогонит!

И я снова закрываю лицо ладонями. Пусть мое сердце остановится!!

— Не лучше. Умереть лучше…

— Яся…

— Зачем ты меня забрал?!

— Я тебя спас.

— Ты погубил! Позор! Надо было раз и все! Зачем трогал??

— Тебя бы сбила машина. Или замерзла бы там к черту!!

— И пусть!! Домой — не надо. На колени — не надо!! Отцу — не позор! Закрыть глаза и все! Все!!! — отчаянно пытаюсь ему объяснить.

Почему он не понимает?! Почему???

— Не смей такого говорить! Ты юная совсем! Только начинается жизнь у тебя!

Все расплывается от слез и горячо внутри очень.

Веки тяжелые…

И в ушах шумит.

— Пойду обратно. Не трогай больше.

Говорю я решительно. Но я знаю, что как только выйду отсюда мне опять будет очень страшно и горько. Обидно. И очень сложно завершить то, на что я решилась. Или очень хочу решиться. Потому что другое все гораздо невыносимее!

Отодвигаюсь к краю дивана, чтобы встать и не коснуться его.

Встаю. Пошатываясь, иду к двери. Колени подкашиваются от слабости и страха.

— Погубил?!

Обгоняет, загораживая выход.

Глаза хищные…

Закрываюсь руками крест на крест. От страха сводит низ живота.

— Раз погубил, доведу начатое до конца! Если твоя культура не защищает тебя в этой ситуации, то я отказываюсь ее принимать! И защищать буду так, как сочту нужным. В своей культуре. А ты судить уже будешь по факту. Туда, куда ты собралась никогда не поздно попасть!