— Во Франции?

— Во Франции.

— Полагаю, возвращение многочисленных аристократов, требующих вернуть владения, может поставить короля Людовика в сложное положение.

— И не только его. Разумеется, это внутренняя проблема, и со временем она излечится, если хватит времени. К Франции, как вы знаете, Полдарк, никогда не относились как к покорённому государству. С Наполеоном обращаются как с покорённым тираном, но как только подписали мирный договор, стране усилиями всех европейских стран всячески помогали снова встать на ноги. Нынешние волнения во Франции показывают, что этих усилий недостаточно.

Росс кивнул.

— Весь энтузиазм от возвращения Людовика испарился, — сказал Ливерпуль, — и король столкнулся с серьёзными проблемами, а потому британцы стали крайне непопулярны. Веллингтону угрожали убийством, произошло немало неприятных сцен. Представьте, что в Палате пэров всего тридцать старых дворян, а остальные сто сорок человек — маршалы, генералы и прочие, получившие дворянство при Бонапарте. Представьте, что недавно армия пополнилась ста пятьюдесятью тысячами бывших военнопленных из Англии, России и Пруссии, и большая их часть горит желанием отомстить за бесчестье и лишения плена. Представьте, что король объявил принцев королевской крови полковниками и генералами, а многие высшие посты заняли дворяне-эмигранты, так что цвет прекрасной армии Наполеона, ветераны сражений, оказались под командованием стариков, которым уже давно пора в отставку, или юнцов, которые никогда не служили. После первых спокойных месяцев царствования Людовика всё это недовольство всплыло на поверхность. И в основном винят, хотя и несправедливо, британцев и нашего посла. На этой неделе я пришёл к печальному выводу, что Веллингтона нужно отзывать, для его же безопасности.

— Ему это не понравится.

— Опасности две. Во-первых, недовольные в армии могут устроить переворот и взять его в заложники. Во-вторых, его могут убить. На прошлой неделе я получил донесение от нашего доверенного тайного агента в Париже. — Лорд Ливерпуль покопался в бумагах и вытащил тонкий лист пергамента. — Вот это сообщение: «Если герцога Веллингтона немедленно не отзовут из Франции, его убьют, уже строятся планы, как совершить это злодейство».

Росс вытянул больную ногу, но не ответил.

— Я дважды предлагал Веллингтону покинуть Париж, — сказал премьер-министр, — но он не из тех, кто пасует перед опасностью, и каждый раз он отвечал, что не желает. Теперь мне придется ему приказать. Он уедет в следующем месяце. Я назначил его главнокомандующим британских войск в Америке.

— Вот как.

— Нам крайне не хватает там человека его талантов. У нас много смелых офицеров, но одного лишь мужества против такого же со стороны противника недостаточно. Только у Веллингтона есть тактическое и стратегическое видение, как привести войну к скорейшему завершению.

— Победив американцев?

— Выиграв решающее сражение, а затем заключив великодушное мирное соглашение. Именно этого все мы желаем.

— А Франция?

— Рад, что вы не даёте мне отвлекаться от темы. Вы знаете лорда Фицроя Сомерсета?

— Да.

— Хорошо?

— Достаточно. В последний раз мы встречались в Буссако. Но до того — в Корнуолле, когда он был ещё мальчиком. Его мать из Боскауэнов. Они приезжали в Треготнан.

— Понятно... Вам он нравится?

— О да. После Буссако он приложил много усилий, чтобы усмирить недовольство Веллингтона моим пребыванием там.

Лорд Ливерпуль улыбнулся и моргнул.

— Вы знаете, что Веллингтон пожаловался на ваш визит своему брату, министру иностранных дел? Он спросил его в письме, чем отличается «независимый наблюдатель» от «соглядатая правительства»?

— Я и сам над этим размышлял. Но, как вы справедливо заметили, я не даю вам отвлекаться от темы.

— Ну да. Я как раз собирался добавить, что, как вы наверняка знаете, Фицрой Сомерсет — заместитель Веллингтона в нашем посольстве в Париже. После отъезда Веллингтона я собираюсь оставить послом его.

— Он ещё молод.

— Очень молод для подобной должности, но ему поможет сэр Чарльз Бэгот, а он на несколько лет старше. Это будет пробное назначение. Фицрой Сомерсет прекрасно зарекомендовал себя на войне, теперь посмотрим, будет ли он столь же успешным дипломатом.

— Желаю ему всяческих успехов.

Лорд Ливерпуль наклонился и задул чадящую свечу на столе.

— Теперь вы, вероятно, уже улавливаете, к чему я клоню. В мои намерения, в намерения Кабинета, входит тщательно наблюдать за событиями во Франции в ближайшие несколько месяцев. Не исключено, что ситуация стабилизируется сама по себе, отзыв Веллингтона, человека, боюсь, слишком высокомерного, живого символа армии завоевателей, снимет одну из главных причин враждебности французов, и здравый смысл французского обывателя поможет воздержаться от любой формы гражданской войны, к весне недовольство уляжется и начнется эра подлинного мира.

— Надеюсь.

— Но если нет, если недовольство в армии продолжит расти, я хочу послать в Париж специального эмиссара, человека с опытом как в военных делах, так и в правительственных, который бы ежедневно сообщал мне обо всём, и любые беспорядки не застали бы нас врасплох, со стороны ли бонапартистов или других претендентов на королевский трон. Этот эмиссар будет тесно связан с посольством, сможет получить там любую помощь, но его подлинная миссия останется тайной. По этой причине мне нужен человек довольно высокого положения, но неизвестный за границей, чье имя не знают французы. К примеру, человек, который посетил бы Париж, да и Францию в целом, совместив отдых с женой и детьми и живейший интерес к своим былым галантным соперникам, французской армии.

Теперь Росс точно понял, куда клонит Ливерпуль.


Глава пятая


I

В конце ноября Стивен отсутствовал две недели, отбыв на «Шасс-Маре» в Бристоль. Оставишь одна, Клоуэнс приняла приглашение прокатиться верхом и отобедать с Валентином Уорлегганом и его женой.

День был хмурый, унылый и безжизненный, но, к счастью, сухой и без ощутимого ветра. В свой второй после замужества визит на северное побережье Клоуэнс надеялась на ясное небо и величественное море. Ей казалось, что жизнь в устье реки — это вовсе не у моря. Но когда она спешилась перед дверью Плейс-хауса, на небо как будто натянули серый холст, так что даже линию горизонта не различить.

Тут же появился Валентин, сбежал по лестнице, чтобы поприветствовать Клоуэнс.

— Кузина Клоуэнс, моя единственная младшая кузина. Ты ехала одна? А не следовало! Мы бы послали грума.

Он проводил её в дом и поцеловал так, как будто уже месяц не видел женщину. С порога улыбалась Селина Уорлегган.

Дамы поприветствовали друг друга и осторожно расцеловались. Со времени их последней встречи обе начали новую жизнь.

Пока они болтали о пустяках, Клоуэнс помогли снять плащ и восхитились её новым платьем. Они стояли рядом, обе блондинки, Селина тоньше, но заметно старше на фоне цветущей юности Клоуэнс.

— Что привело тебя домой так рано? — спросила Клоуэнс. — Ведь ещё не время. Или ты бросил университет?

— Наоборот. Несмотря на то, что я в восторге от жизни здесь, я вскорости вернулся в Кэмбридж, разумеется, вместе с Селиной. Я учился так же примерно, как и всегда, пока ей не наскучила атмосфера Кэмбриджа, а тем временем я решил, что мой отец тяжело болен, и мы вернулись за две недели до окончания семестра.

— Разве он болен?

— Увы, нет. Но...

— Валентин, ты не должен так говорить! — воскликнула Селина. — Ваши раздоры в прошлом. Что плохого он тебе сделал? Признай честно!

Валентин почесал нос.

— Полагаю, самое плохое в том, что он меня зачал. И всё же...

— Дорогой, за это я ему крайне признательна! Просто потому...

— Подожди, пока пройдёт год-два с нашей свадьбы. — Валентин оценивающе оглядел Селину с головы до пят. — Или двадцать лет. Мне только что пришло в голову — придётся ведь долго тебя выносить.

Селина вспыхнула.

— Мы разговариваем в присутствии другой новобрачной. Как поживает Стивен? Валентин случайно узнал, что он отсутствует, и решил тебя пригласить. Чем ты занимаешься, пока его нет? Его дела процветают? Как я поняла, он владеет несколькими судами и вскоре станет крупным судовладельцем.

— Едва ли, — улыбнулась Клоуэнс, — но дела у него идут хорошо. Пока что.

За обедом Клоуэнс случайно проговорилась, что видела сэра Джорджа и леди Харриет, а ещё — что сэр Джордж финансировал последнее приобретение Стивена, «Адольфуса».

— Отца полезно иметь в соратниках, — сказал Валентин, — пока ты плывёшь в том направлении, которое он считает подобающим. Но стоит его рассердить, и он тут же камня на камне от тебя не оставит.

— Что ж, благодарю, — сухо отозвалась Клоуэнс.

— О, до этого может и не дойти, кузина! Хотя я чувствую ответственность за то, что их познакомил. Ну ничего, я знаю Стивена как человека сильного, и это сослужит ему хорошую службу... А как там этот плут Эндрю Блейми?

— Пока неплохо. Ты теперь с ним не видишься... — Клоуэнс запнулась, чтобы не сболтнуть ничего лишнего при Селине.

Валентин засмеялся.

— Видишь, Селина, как плохо я влияю на людей! Что я тебе говорил? Я моментально тебя испорчу!

Селина потупилась и улыбнулась как будто своим мыслям, впитывая его слова и собственные чувства и оценивая чувства Валентина, после чего пришла к своим тайным выводам.

Не в характере Клоуэнс было заглядывать глубоко под поверхность, она просто получала удовольствие от своего первого визита в Плейс-хаус и принимала людей такими, как они есть, отвечая со свойственной ей теплотой и незамысловатостью.