Ситникова потащили к въехавшему прямо на поле полицейскому уазику.

— Я бы тебя не тронул, — заорал Стас Алене, — просто хотел попугать, из-за того, что ты с ним! Меня все равно пасли, я это знал, нет смысла тебя убивать.

Но Алена почему-то оцарапанной кожей чувствовала, что он врал.

Дальше все было как в тумане: опять поляна, мужики-трактористы в качестве понятых, свет фонариков. У Алены спросили:

— Где?

Но Тишин, не дожидаясь ее ответа, сам точно показал место тайника. Выходит, напрасно Алена рисковала жизнью, чтобы ему помочь, он и без нее знал про вторую поляну.

Копать принялся Васька, медленно, бережно, как археолог. Из земли показался серый сверток размером с дамский клатч. В целлофановой обертке и коконе из плотной ткани лежала знакомая Алене книга Карлинского и серебряные с потертой позолотой часы Карлова. Клеверный узор засверкал под вспышками фотоаппарата. Мишины часы действительно обладали необъяснимой притягательностью, на них приятно было смотреть. Елена Николаевна Тишанская была права, эти часы завораживали. Вот и Стаса они заворожили до опасной игры.

Но Алена сейчас не могла думать о часах, поникнув, она украдкой поглядывала на Антона. Теперь он был холодно-спокоен, сосредоточен, ровным голосом что-то объяснял дяде с тремя звездочками, тот довольно кивал. А Алена думала о том, что все кончено, те робкие чувства между ними, которые так долго пробивались, были уничтожены ее сегодняшней глупостью. Раньше он смотрел на нее как на ребенка, теперь как на дуру. Она больше не сможет завоевать его любовь. В душе царило какое-то опустошение, хотелось забиться в уголок и хорошенько, вдали от взглядов посторонних, прорыдаться, до колик, до сухости в глазах.

— Вася, я не нужна уже? — не решилась она подойти к Тишину.

— Нет, мы уже закончили, — снова подмигнул ей Васька, подбадривая.

— Я тогда пойду, а то у меня там велосипед без присмотра валяется.

— Боишься, менты упрут? — пошутил он. — Тоха, Алена уходит.

— Куда она уходит? Она пять минут подождать не может?! — опять начал закипать Антон, повышая голос.

— Ты, это, Антош, пойди, спасительницу нашу проводи, — промурлыкал дядя с тремя звездочками. — Мы тут и без тебя справимся.

— Не-не надо, — промямлила Алена, — я сама.

И не дожидаясь ответа, развернулась и пошла прочь.

— Обиделась, что наорал, — подытожил за спиной Васька.

Алена снова вышла на простор, смахнула первую слезинку, хлюпнула носом, оглянулась. А вокруг царила вечерняя благодать: красный диск солнца коснулся бочком подсолнечного поля, черной молнией над головой пронеслась летучая мышь, от меловых склонов ветер приносил лимонный запах чебреца. «А ведь могла сейчас лежать под брезентом и ничего этого не увидеть», — Алена стерла со щеки еще одну слезу.

Где велосипед? Боевой конь валялся там же, где его оставили, но ехать на нем было нельзя. Стас наступил ногой на колесо и проломил несколько спиц. Алена села на колени перед велосипедом и зарыдала.

— Аленушка, солнышко, ну не плач, — рядом присел Антон, обнимая ее рукой за плечи. — Мы починим. У меня такой же велик, и запасные спицы есть, я тебе и шину хотел сегодня заклеить, но без меня доброжелатели нашлись. Ален, ну?

— Ты, Антош, иди, у меня все в порядке, — Алена быстро вытерла слезы, — я доведу, здесь не далеко.

— Ален, ты обиделась, да? Я больше не буду на тебя орать, честное слово, никогда. Ален?

— Я не обиделась. Ты все правильно сказал, я дура, непроходимая.

Она встала и подняла велосипед, но Антон отобрал у нее руль.

— Ты не дура, ты отчаянная, а я истерик. Бывает у флегматиков иногда, как попрет — не остановишь.

Они пошли не по дороге, а вниз к реке, там пешком было ближе. В овраге уже поселилась ночь, сглаживая тени. Пара молчала, каждый думал о своем, а может об общем. Алена никак не могла прийти в себя, осознать, что для нее все завершилось благополучно. Сможет ли она когда-нибудь снова хотя бы приблизиться к Карлинке, или животный страх навсегда отгородил ее от этого пугающего места.

— Бабке с дедом позвони, — с легким укором выдал Тишин.

Позвони! А телефон на поляне! Одна мысль, что туда надо снова возвращаться вызывала дрожь.

— Я тел…

— На, под ногами валялся, чуть не раздавил, — протянул Антон Аленкин мобильник, — сбоку скол небольшой, но работает.

— Спасибо.

— Алена, ты где?! С тобой все в порядке?! — сразу зашумела в ухо бабушка.

— Д-да, все хорошо, просто в велосипеде спицы лопнули, и я немного упала, — Алена начала старательно подбирать слова.

— Нога? Рука? Болит?!

— Нет, ничего не болит.

— Я деда сейчас навстречу вышлю.

— Не надо, здесь Антон, он велосипед ведет. Мы скоро будем.

— Так бы сразу и сказала, — обиделась бабушка, по виляющему тону внучки подозревая, что сломанная спица лишь предлог. — Не долго.

Экран погас, все погружая в темноту. Антон уперся в руль, чтобы вытолкать велосипед наверх, Алена немного помогла, подтолкнув сзади. Они вышли на холм с гранитным валуном. Плоский камень серым пятном выделялся в выгоревшей на солнце траве.

— Посидим? — предложил Антон.

Алена послушно присела на край. От камня шел жар, гранит щедро отдавал скопленное за день тепло. Внизу в селе загорались первые огни, где-то заливисто лаяла собака.

— Тебе теперь не нужно за мной приглядывать, можно расслабиться, — кисло улыбнулась Алена.

— С тобой расслабишься, — пробурчал Антон.

Опять оба замолчали, словно тонкая прозрачная пленка между ними гнулась, натягивалась, но не рвалась.

— А правда, что ты на Масленицу на столб лазил? — выдала Алена.

— Нет, — прищурил глаза Тишин.

— Нет? — Алена не поняла — обрадовалась она или огорчилась.

— Нет, это на Рождество было, — добавил Антон, глядя на спящую реку.

— Почему у вас с ней не сложилось? — пережив такой ужас, сегодня Алена не боялась ничего, даже задавать в лоб такие личные вопросы.

— Потому что это была чужая женщина, а надо искать свою, — тихо сказал он.

Надо было спросить: «Нашел?» — но Алена упрямо не хотела этого делать, она так устала ревновать и разочаровываться. Пора взрослеть.

— Больно? — Антон осторожно коснулся кончиками пальцев исцарапанного плеча Алены.

— Нет, — соврала она.

Он нагнулся и поцеловал израненную кожу, потерся щекой об Аленкин висок.

— Я так боялся не успеть, — прошептал он. — Как бы я жил тогда? Ален, как бы я жил?

И столько нежности и боли было в этом признании, что Алена кинулась к нему на шею, прижалась, зарылась рукой в жесткие рыжие волосы. И они, сцепившись в единый клубок, кубарем скатились с камня в высокую траву. Было смешно и очень жарко. А Антон, он такой разный, конечно, лучше не видеть его таким, как там, в подсолнухах, но кто бы мог подумать, что в сдержанном, серьезном, даже немного нудноватом в своей правильности парне может быть столько огня.

Между ними была уже не влюбленность, между ними незаметно выросло большое и крепкое чувство. Потому что каждому мужчине нужна своя женщина.

Глава XXIII. Как все было

— Бедный дед Борис, — вздохнула Алена, — такой удар для него.

— Зря жалеешь, — Антон накинул ей на плечи свою рубашку и поднял с земли велосипед, пора было возвращаться.

— Почему зря? Он, конечно, нудноват, но такой энтузиаст, историю края изучает.

— Историю края или себя в этой истории? — фыркнул Антон. — Очень уж любит быть в центре внимания.

— Ну, мотивы могут быть разные, главное, чтобы результат положительный был.

— Не смогли они пацана угробить, и это самый положительный результат.

От неожиданности Алена даже остановилась:

— Ты думаешь, дед Борис с внуком заодно был?

— Я в этом уверен, жаль на деда таких железных доказательств не нарыть, все косвенные, отмажется сволочь.

Алена была поражена. Вот они с Антоном рядом все время были, все улики у нее перед глазами тоже проплывали, но она даже умозрительно не представляла деда Бориса в качестве злодея, а Тишин говорит — замешан.

— А как ты их заподозрил? — решилась спросить она, безумно было интересно узнать подробности.

И Антон не стал упираться и разыгрывать недосягаемого специалиста, а охотно откликнулся на ее просьбу:

— Деда Бориса я начал подозревать довольно быстро. Посуди сама: Карлов приехал на обычном рейсовом автобусе, а Ситников утверждал, что Мишку привез на машине какой-то неизвестный друг. Зачем врать? Чтобы создать иллюзию, что был некий алчный приятель, который мог напасть на Карлова.

— Но зачем так примитивно врать? Здесь все друг друга знают, понятно же, что незнакомый парень в автобусе вызовет интерес и запомнится? — логику пока Алена не улавливала.

— Не обязательно. Во-первых, утренние рейсы делает не Пашка, а городской водитель, это всем известно, а для него мы все на одно лицо. Во-вторых, с утра едет полный автобус дачников, ну кого там можно запомнить? Только вот водитель оказался очень памятливый, он Карлова приметил, и теть Катя Балакова утром дачникам молоко на остановке продает, и Мишка у нее дорогу спрашивал, она тоже подтвердила, что парень из автобуса вышел. Но это не аргумент, допустим, Мишка боялся идти с ценными часами к незнакомым людям и подстраховался, соврав деду, что не один, и есть дружок, который в курсе, куда он ехал. Допустим. Объяснимо?

— Объяснимо, — мотнула головой Алена.

— Да даже если дед Борис придумал дружка, все равно не доказательство, мог испугаться, что подозрения на него падают, и приврать немного. Человек старый, что с него взять? Вторая странность — описание дедом Борисом Карлова: нервный, бегающие глазки, как наркоман и прочее. Такой гаденький, мерзкий типчик получился. Но все в городе давали Карлову только положительные характеристики — порядочный, отзывчивый, принципиальный и так далее. Плохо отозвалась о Мишке только маман Милены, ну у нее, понятно, свои мотивы: жених — не ровня. Но опять же, не доказательство. Мало ли каким Карлов был на самом деле, люди умеют хорошо скрывать свою сущность. К тому же бедный, а увивался за богатенькой наследницей, деньги нужны, а тут такая возможность. Ладно, — добавив свое фирменное словечко, Антон сделал паузу.