Он поднялся на мост и заказал кофе. И выпил его там же, изучая небо в направлении берега. Посмотрел на часы. Три двадцать. Ничего, всё ещё ничего. Как странно, он ведь никогда не опаздывает. Он оставил чашку на столике и провёл следующие минуты, сидя в белом кожаном кресле. Полистал какие-то газеты. Сегодняшние, но в них он не почерпнул ничего нового, ничто его не удивило. Он снова посмотрел на часы. Без двадцати четыре. Кажется, время никогда не пройдёт.

Он решил не беспокоиться. Спустился с моста вниз и рассмотрел себя с ног до головы, все свои мышцы. Было немного ветренно и казалось, что они становятся больше. Танкреди улыбнулся. «Ладно, значит, что позже мне придётся снова сходить на массаж. Может, на этот раз я не усну...»

А мгновением позже он уже был в море. Он выбросил доску в океан, кайт тут же набрал в себя воздух, верёвки натянулись за несколько секунд, комета взмыла в небо и практически вытащила его из воды. Танкреди полетел, а его ноги были надёжно закреплены на доске. Он приземлился через несколько метров и тут же, едва коснувшись воды, доска ровно встала на воду, а мужчина стал планировать, опираясь на неё. Он быстро удалился от яхты. Он управлял в открытом море. Яхта становилась с каждым разом всё меньше, а воды всё темнее и глубже. Он подумал о рыбе-меч, которую поймал, обо всех рыбах, которые плавают под ним, о возможном возмездии. Но всего на мгновение. Эта маленькая доска чудесно летела. Возможно, он даже мог поймать небольшую акулу... Но лучше не испытывать удачу. Хоть он и не боялся. Он всегда воспринимал жизнь как бесконечный вызов. В некотором смысле, только благодаря этому он смог принять и пережить историю с Клаудине. Но пережил ли он её на самом деле? Танкреди бежал по волнам, подгоняемый ветром, теряясь в этих невозможных вопросах. Затем он изменил направление и отправился на запад. Когда солнце уже садилось, он решил, что пора возвращаться.

Теперь яхта казалась с каждым разом всё больше. Пока он возвращался на всех парах на кайт-сёрфе, за судном показался вертолёт. Наконец-то. Он посмотрел на часы. Половина восьмого. Танкреди дал кайту постепенно снизить скорость, так что верхняя часть стала сдуваться, и упал в воду чуть дальше. Затем забрался на яхту с доской в руках. Вся команда встречала моряка, который вышел им навстречу, быстро принял горячий душ, вытерся, надел толстовку и поспешил к мосту, где приземлился вертолёт. Лопасти замедлились, дверь кабины открылась, и Грегорио Савини вышел из машины в один прыжок. Он шёл, наклонив голову, и прижал к телу всё, что могло взлететь. Затем он побежал навстречу Танкреди, который ждал его на расстоянии нескольких метров.

— Что случилось? Почему ты прибыл с таким опозданием?

Савини извинился.

— Это было непросто.

Танкреди взглянул на папку, которую Савини держал подмышкой.

— Всё там?

— И здесь, — сказал он, поднимая портфель другой рукой. — У этой девушки была насыщенная жизнь.

— Да, — кивнул Танкреди. — Так я себе и представлял.

Наконец-то он сможет узнать настоящую историю Софии.


19

Танкреди ушёл в свою каюту. Она занимала целый нос яхты: там была и большая гостиная, и кабинет, и ванная, и спальня с двумя большими боковыми окнами из плексигласа толщиной в сорок пять миллиметров, которые можно было опустить на четыре метра под воду. Это рассчитывалось системой блокировки, которая закрывала их, но также они могли быть на поверхности, и можно было смотреть, как море проплывает под спальней. В некоторых случаях, когда вода особенно прозрачная, можно было даже увидеть самое глубокое морское дно.

Танкреди вошёл в кабинет. Лучи закатного солнца освещали весь зал и погружали его в тёплую атмосферу. Он сел за стол, взял записи и открыл их; тут же достал все материалы из портфеля: фотографии, страницы и другие документы. На этот раз Грегорио Савини проделал безупречную работу; он перенёсся во времени, с первых дней жизни Софии до последних дней, когда Танкреди увидел её впервые. Он никогда не предоставлял настолько детальную информацию, даже в тех случаях, которые касались больших сделок, где в игру вступали астрономические суммы. Танкреди поверить не мог тому, что видели его глаза. Его поверенный учёл абсолютно всё: это были двадцать девять лет жизни, пропущенных через сито, информация, изложенная более чем на ста страницах, разбитая на пункты.

Грегорио Савини понял, что на этот раз ставки были другими. Для Танкреди это не было обычной охотой, более того, он был уверен, что обязан получить какие-то результаты. Он решил не думать об этом. Просто полностью окунулся в жизнь этой женщины. Пролистывал папку за папкой. Испытывал восторг, любопытство, беспокойство. Сразу же нашёл её даты рождения: 18 июня. Он улыбнулся, подумав, что у него ещё есть по меньшей мере месяц, чтобы решить, что подарить ей. А затем у него просто не осталось слов. Он увидел её первые фото, даже сделанные до рождения: первый снимок УЗИ, даже какие-то черты лица, носик, ручка. Это был первый портрет Софии. Затем он увидел её в подгузниках, в люльке, в машинке, а вот она лезет по решётке террасы. На заднем плане было море. Где это она? Он пересчитал фотографии – девять. Поискал подписи в бумагах. Девять: Монделло, первые каникулы в Палермо. Он продолжил изучать страницы. Узнал, что её родители с Сицилии, конкретнее – с Испики, коммуны неподалёку от Модики. Они переехали в Рим совсем молодыми, а потом снова обосновались в Сицилии. До сих пор живут там и не развелись. Он листал дальше. Эта девочка взрослела страница за страницей: первые зубки, первые праздники, первые шаги, первый велосипед, первый скутер. И учёба. Были даже её контрольные.

Грегорио Савини проделал отличную работу. Танкреди стал читать. Он замечал, как её почерк менялся со временем: из круглого и детского он становился ровным и точным, как и её фразы, её мысли. Потом настали выпускные экзамены, поступление, и эта девочка вдруг превратилась в женщину. Также тут была её первая настоящая любовь и первый поцелуй. Потом он досконально изучил все отксерокопированные страницы её старого дневника: рисунки, фото, сердечки, фразы, написанные ручкой, имена подруг, другие возможные романы и фразы, украденные у известных авторов, которые она присвоила себе.

Танкреди дышал жизнью этой женщины, чувствовал её запах, изучал перемены в ней, представлял её шаги, её голос, он складывал её образ из тысячи деталей. Он увидел конверт между страницами. Открыл его. Внутри он нашёл мини-кассету. Поднял её и вставил в проигрыватель. Это был её автоответчик. Он услышал её голос, вопросы подруг, приглашения на вечеринки. Он прочитал её текстовые сообщения. И всё удивлялся тому, как эта девушка менялась с годами. Из Испики она переехала в Рим и училась там довольно долго. Потом она уехала во Флоренцию, где жила с тётей. Но всё это время её никогда не покидала страсть, которая объединяла её с сицилийской бабушкой – фортепиано.

Другая кассета. Танкреди услышал её первый концерт. Шуберт. Софии едва ли было шесть лет, однако, она уже в таком возрасте показалась ему отличной пианисткой; конечно, согласно тому, как мало он понимал в музыке. Он слушал, как она играет. Одна композиция сменялась другой, пока он читал её институтские работы, полные идей и её мыслей — иногда путанных и сложных, иногда простых и наивных. Он пролистал фотографии год за годом, и эта девушка словно взрослела на его глазах: тёмные волосы, а потом светлее, даже с короткой стрижкой; в детской одежде, потом в подростковой, молодёжной и, наконец, женской. Празднование Рождества, Пасхи на пляже и Нового года в горах. Затем он снова схватился за её дневники: первый побег, первая поездка за границу. Его едва ли не раздражало наблюдать то, как все эти годы она ездила по Италии, по миру, ходила на вечеринки, проводила дни в школе, скучные и весёлые вечера, наполненные улыбками и слезами, — и всё это без него. Он вдруг ощутил ревность к этому времени, которое уже прошло, которым он уже не сможет завладеть.

Затем – её первый раз. Он попытался понять — по фразам из её дневника, по письмам, по фотографиям, сделанным незадолго до и сразу после этого, — как всё прошло. Понравился ли ей секс? Было ли ей страшно? Было ли ей больно? Смеялась она, плакала или наслаждалась? Как тот парень занимался с ней любовью? Нежно и страстно или отвлечённо, наскоро, торопливо? Он несколько раз перечитал этот эпизод и представил всю картину. Он – Джованни, её первый парень, они жили по сесодству в Испике. София видела его на пляже каждое лето, он взрослел на её глазах: первые прыщи, перемена голоса, борода. Читаем дальше информацию о том периоде. Они познакомились в баре. Он старше неё, но Софию это не волновало, и она дала ему понять, что он ей нравится. Он считал её милой девочкой, весёлой, даже симпатичной, но не женщиной. Так что она решила подождать. День за днём, неделя за неделей, спешить некуда. Она готовилась на протяжении всего лета и всё записывала в дневнике: свои действия, каждый раз, когда они вместе ходили куда-либо, его шутки, звонки... Постепенно она стала для него лучшей подругой, так что София начала играть с ним. Она делала ему подарки, сюрпризы, приносила ему домой что-то вкусненькое, оставляла записочки на его «моторино», как называли в тех местах скутеры. С каждым годом София показывала себя всё более дерзкой: хитрая шутка, намёк, запах возможного секса. Она добилась того, что стала для него желанной, в конце концов, даже стала его настоящим наваждением. В этот момент произошли перемены: сначала были шутки и подогревание его интереса, а затем она решила резко исчезнуть. Несколько дней спустя Джованни стал просто сходить с ума, он приезжал на её поиски в ней домой и спрашивал её родителей о ней. Но София их подготовила: «Я поеду заниматься к Лючии, потому что один парень не оставляет меня в покое. Даже если он будет настаивать, не говорите ему, где я!»