— И всего-то?

— Ну, по всему, что ты мне рассказываешь, уверена, что у меня возникнут ещё вопросы! В любом случае, я думаю, что мы, женщины, всегда и во всём такие же, как и мужчины. Так почему же мы не должны совершать измены? Покорять и побеждать? Они всё время так поступают. Уж извини! Разве мы не боремся за равноправие?

— Не думаю, что именно это было объективной причиной для первых феминисток.

— Знаешь, мне кажется, что некоторые их них всё-таки задумывались об этом. Давай-ка лучше ты мне расскажешь кое о чём повеселей. Разве ты скучала с ним в тот вечер? — София мотнула головой. Лавиния улыбнулась. — Видишь? Ты сама напрашиваешься на расспросы.

Девушка поняла, что сопротивляться бессмысленно.

— Ладно, если хочешь пойти со мной в парк, я всё тебе расскажу.

После этих слов они отправились на другой конец виа Аппиа. Лавиния молча смотрела на неё, кусая губы и умирая от любопытства.

— Ну что? Долго мне ещё ждать?

— Мне было интересно, насколько ты терпелива...

— Я? Если бы ты только знала! Нулевой уровень.

Восхищаясь её слабостью, она заставила Софию смягчиться. Так что та начала свой рассказ: приезд в церковь, встреча со старой одноклассницей по музыкальной школе, Екатериной Захаровой, которая должна была её заменить, пари...

— Понимаешь? Я поставила на тебя и проиграла!

— Да он крутой, значит, поэтому он попросил меня отправить тебе сообщение в определённый момент. Он всё просчитал. Слушай, Софи, этот тип – просто гений!

— И в чём он гений? Он же просто хотел затащить меня в постель!

— Да, но даже это он сделал гениально! — София продолжила: самолёт, автомобиль в Вероне, сьют в его отеле. — Он купил его, чтобы у тебя челюсть отвисла... Софи, это же просто мечта…

— Зависит от точки зрения. А мне он добавил неудобств.

— Мне бы так хотелось, чтобы и мне какой-нибудь мужчина причинил такие неудобства… Кроме тех, которые приносит мне Фабио, естественно!

— Естественно... — затем она продолжила историю. Рассказала ей о концерте, об ужине в самолёте. — Представляешь, там была кабина с двуспальной кроватью.

— С двуспальной кроватью?

— Да.

— Серьёзно? Значит... вы трахнулись.

— Лави! Это тоже не похоже на слова феминистки, ты как дальнобойщик.

— Да! Только я не понимаю. Почему дальнобойщиков считают вульгарными? Однажды я встретила одного, и он был очень культурным, даже в некотором роде элегантным…

София удивилась.

— Где это ты его встретила?

— В зале!

София развела руками.

— Значит, это исключение!

— Да ладно, я ведь пошутила. Так что в итоге, ты пошла с ним в постель или нет?

— Решительно нет.

— То есть, вы ничего не делали, ты его не трахнула... Ладно, да, я имела в виду, вы не занялись любовью?

— Не-е-ет!

— Поцелуй?

— Тоже нет.

— Ничего?

— Ничего.

— Я не верю.

— И не верь. Делай, что хочешь.

— Прости, но самолёт, ужин, концерт, сьют... Ты абсолютно непоколебима! Любая другая женщина отдалась бы и за десятую часть всего этого...

— У тебя отвратительное мнение о женщинах...

— Просто, даже если забыть обо всех этих сюрпризах, он ведь очень красивый мужчина.

— Да, но ты не думаешь о самом главном, o том, что заставило меня сказать нет с самого начала.

— И что это?

— Я замужем. Знаю, ты не будешь рада, что я напоминаю, но ты вроде как тоже.

Она слабо улыбнулась подруге и убежала, оставляя её на месте. Лавиния смотрела ей вслед, обдумывая, что сказать, подыскивая подходящую фразу, реплику на такое заявление. Она знала, что ответ существует, да, только ей ничего не идёт в голову. А затем она улыбнулась. Она нашла кое-что неплохое.

— А любовь? А? Куда любовь делась?

Но София бежала дальше, притворяясь, что не услышала её, или не услышав в самом деле. Она бежала, не спеша, не давая ногам излишней нагрузки. Она уже давно не занималась спортом и решила начать с малого. Так что она надела наушники своего айпода, выбрала «списки», и у неё в ушах зазвучали ноты Франца Фердинанда. А следующими были Arctic Monkeys.

После первого круга у неё всё было в порядке с дыханием. Как только она вновь оказалась в точке, где начала бег, ей преградила путь рука, которая остановила её и вытащила наушники из ушей.

— Эй, ты меня слышала? А любовь? Где она?

— В детских сказках... только в детских сказках.

Она снова побежала. Лавиния припустила за ней.

— Поверить не могу... Ты стала такой циничной! Ты совершаешь большую ошибку. Знаешь, что о таком сказал Борхес? «Я виноват только в одном: в том, что не был счастлив».

— Значит, ты запомнила только эту цитату? Он наверняка говорил и другое. Счастье нужно строить, это не секс в машине или в самолёте! У нас слишком разное видение жизни.

— Наверное, — Лавиния перестала бежать. — Но я не понимаю, почему твоё должно всегда быть адекватным через силу!

— Мы замужем. У женщины, даже если это покажется тебе странным, должны быть яйца!


25

Неделю спустя, поздно вечером войдя в дом, София услышала голоса:

— Ты понимаешь? Что бы это значило?

— Возможно, она хотела, чтобы ты узнал.

— Можно? — она возникла в дверях с улыбкой, словно ничего не происходит, хотя в глубине души уже знала, что произошло.

— Да, милая, конечно же, можно... Стефано уже уходит.

— А, я провожу тебя до двери.

— Не беспокойся, — улыбнулся он ей, — Я найду дорогу.

— Знаю... Но всё равно хочу проводить.

— Как хочешь. Пока, Андреа, увидимся во вторник.

София и Стефано вышли из комнаты и молча прошли по коридору. Он показался ей бесконечным; она шла перед психотерапевтом и чувствовала на спине его тяжёлый взгляд, его вопросы, его болезненное любопытство. Она не могла больше так продолжать, это молчание слишком давило.

— Хочешь чего-нибудь перед уходом?

Она подождала секунду, прежде чем посмотреть ему в глаза. Думала, что встретит тяжёлый, жестокий взгляд мужчины, который хочет залезть ей в душу, узнать самые мелкие детали. Потому что одно было ясно: она в курсе. Но всё вышло наоборот: он казался лишь хрупким мужчиной. Стефано смотрел на неё, как побеждённый, и искал в ней какую-то надежду, намёк, возможность продолжать жить своей любовью к Лавинии. Они подошли к двери. И он попрощался низким и неуверенным голосом:

— Нет, спасибо, я ничего не хочу.

Софии хотелось сказать ему: «Значит, скоро увидимся. Мы могли бы поужинать здесь, у нас, или посмотреть фильм...»

Но она не смогла. Она растянула губы в улыбке и с простым «Пока» закрыла дверь. А потом пошла к Андреа. Он сидел, скрестив руки на груди. Увидев её, он покачал головой.

— Только этого не хватало.

— Я вас слышала...

Она поцеловала его и села на кровать у него в ногах. Андреа бросил на неё обвиняющий взгляд.

— Ты вынудила меня солгать.

— Я? При чём здесь я?

— Я бы предпочёл ничего не знать. Лучше жить в неведении.

— Так лучше и не жить совсем. Жизнь – это грязь, Андреа, ты сам это сказал.

— Да, но не так же. Почему? Это уже слишком. Я даже сам это представил, увидел Лавинию с другим... В машине.

— В машине? — София прикинулась дурочкой.

— Да, твоя подружка делала это в машине. И это тоже просто бред. В машине такое делается в восемнадцать, в двадцать лет... Кажется, будто она делает это нарочно, словно она чувствует себя малолеткой, которая пытается казаться взрослее...

София не могла поверить. Как они узнали?

— А ты вообще уверен?

— Стефано прочитал все сообщения у неё в телефоне, твоя подруга даже не потрудилась удалить их, ты понимаешь? Там есть интимные и подробные описания с ответами и комментариями об их встречах, которые были даже в лифте её дома... И в машине, — София не верила своим ушам. Андреа продолжил: — Айфон словно изобрели для этих пылких посланий. Веришь, что я всё себе могу представить? Он мне их показал, всё распечатал. Это будто эротический чат. «Когда ты входишь в меня так, когда ты берёшь меня…» Я прочитал их и не хотел поднимать головы, клянусь, мне хотелось умереть, испариться, провалиться сквозь землю... Было просто ужасно пытаться что-то сказать ему.

— И что ты ему сказал?

— Ничего. Я просто не знал, что сказать. Я просто молчал, как идиот. А он всё продолжал повторять: «Ты понимаешь? Лавиния, Лавиния, моя жена, десять лет вместе, женаты шесть, а теперь – все эти сообщения от парня младше меня. Ты понимаешь?» Он был вне себя, цеплялся за такую глупость – что этот парень младше него... а потом он продолжил. Он говорил мне: «Ты можешь себе представить?» Что я мог сказать ему? Что я не просто представляю, я всё знал?.. —Андреа посмотрел на София и покачал головой: — Как несправедливо, чёрт возьми. Я чувствую себя грязным, чувствую себя виноватым, как бы я хотел ничего об этом не знать, ничего.

София погладила его по голове.

— Милый, но это не твоя вина. Если бы в тот день он меня не спросил, было ли мне весело, то ты бы не догадался, что Лавиния использовала меня, как прикрытие, ты бы ни о чём не узнал… Это Стефано поставил нас в такое положение.

— Бедняга, теперь это, значит, его вина...

— Он хотел знать об этом так же сильно, как она хотела, чтобы её раскрыли.

Андреа молчал. Он был подавлен и разочарован. А затем сказал: