— Однажды мы поедем в Россию... но только как туристы.

Оля взглянула на неё, согласно кивая.

— Как пожелаешь.

— Вот увидишь, нам будет очень весело.

— Когда ты играешь, мне всегда весело. Для меня этот момент – как кругосветное путешествие.

Старушка вновь сложила руки на сумке и стала смотреть в окно. Больше они не разговаривали до самой церкви.


Грегорио Савини вошёл в офис Гуарнери. Адвокат сидел в кресле за столом, разочарованный таким фиаско.

— Это не сработало, правда?

— Нет.

Доктор Воронов развёл руками.

— Это был бы чудесный концерт. Я не думал, что она так хорошо играет. К тому же, ей предложили безумное количество денег и прочего.

Савини положил руки в карманы.

— Нужно было предложить как минимум вдвое больше.

Тут вошёл Танкреди.

— С ней дело не в деньгах. Это дело принципа.

Гуарнери посмотрел ему прямо в глаза.

— Тогда, мне кажется, это будет труднее, чем мы предполагали. Она знала, что за всем этим стоите Вы.

Танкреди немного удивился.

— Что заставило Вас так думать?

— Она сказала мне: «Скажите Вашему хозяину, что он поклялся оставить меня в покое», — затем он улыбнулся, глядя на Танкреди. — Мы закрывали крупные сделки с гораздо более сложными и недоверчивыми людьми.

Танкреди, развеселившись, развалился на диване.

— Прекрасно. Игра становится всё интереснее. Нам лишь нужно найти что-то, чему она не сможет сопротивляться.

Грегорио Савини с беспокойством посмотрел на него.

— А такое есть?

Танкреди налил себе воды.

— Если что-то есть, вы это найдёте. Если нет, то изобретёте сами. За это я вам и плачу.


27

— Я их уже больше двух лет не видела. И очень соскучилась, — София собрала чемодан. Андреа спокойно, с любовью смотрел на неё.

— Конечно. Я рад, что ты едешь к ним. И мне нравится, что ты нашла себе человека на замену.

— Да... — за неё на три дня осталась Екатерина Захарова. Для Софии это был словно глоток свежего воздуха. Она решила остаться и на выходные, так что вернётся лишь в воскресенье вечером. — Пока, любимый. Я тебе позвоню.

Она нежно поцеловала его в губы. Он остановил её прежде, чем она полностью отстранится.

— Ещё. Ты ведь знаешь, что мне всегда мало.

Они снова поцеловались. Андреа прильнул к губам своей жены. Это было так, словно ему не только не хочется, чтобы она уезжала, а он готов отпускать её от своих губ лишь для того, чтобы она могла вздохнуть. Наконец, они отстранились друг он друга.

— Я позвоню, когда приеду.

Такси уже ждало у дома, по дороге в аэропорт не было пробок, а вылет был вовремя. Она ничего не сказала родителям. Только позвонила за несколько дней до этого и задавала обычные вопросы:

— Как дела? Всё хорошо? Папа отдыхает? Чем займётесь в среду?

— Будем дома сидеть.

Конечно, чем ещё они могут заняться? Её родители почти никогда никуда не ходят, а с тех пор, как они вернулись на Испику, их короткие, но часты визиты в Рим становились всё реже, пока не исчезли совсем.

Самолёт приземлился по расписанию. На выходе из аэропорта Катания почти не было такси. София терпеливо ждала. Наконец, одно подъехало к ней. Приближаясь к дому, она смотрела в окно и любовалась пейзажем, который сопровождал в детстве её каникулы: горы, растительность, кактусы. Это была земля ярких цветов. Горные породы контрастировали с таким близким морем. Она заплатила таксисту и направилась к воротам. Открыла их своими ключами, но впервые, оказавшись у дверей этого дома, она решила нажать на звонок.

— Кто там? — послышался голос за дверью. — Винче, ты ведь никого не ждёшь?

— Нет... А что?

София улыбнулась, услышав голоса своих родителей и такой странный диалог. Затем стало слышно, что кто-то движется к двери и неспешно открывает глазок, чтобы посмотреть, кто пришёл. Девушка улыбнулась и помахала рукой.

— Это я... София.

Замки шумно открылись. Это была Грация, её мать.

— Какой чудесный сюрприз! София! А мне ничего не сказала! Как же здорово, что ты здесь!

Они обнялись, и тут же из гостиной пришёл Винченцо, её отец.

— И правда здорово!

София обнялась и с отцом тоже. Затем они впустили её и закрыли дверь.

— Поверить не могу. Мы собирались позвонить тебе попозже, представляешь, если бы мы сделали это до твоего приезда, а Андреа рассказал бы нам, что ты здесь! Прощай, сюрприз!

— Андреа ничего бы вам не сказал...

— Ах так? Вы сговорились?

София с нежностью посмотрела на них. Они старели, да они уже были старыми, и единственное, чего они ещё ждут от жизни, — это внук.

— Где Маурицио?

— Ой, твой брат всегда где-то здесь, он и его компьютеры... Он получил неплохие деньги от Городского Совета Ното. Ясно, что они ничего не понимают, раз постоянно зовут его, у них всегда какие-то проблемы! — улыбнулась она ей.

Отец взял её сумку.

— Пойдём, провожу тебя в твою комнату.

— Спасибо, папа, я сама могу.

— Чтобы женщина таскала сумки, это никуда не годится, — он отнёс чемодан на колёсах, который был не очень тяжёлым, в комнату Софии и поставил его на стул. — Если тебе что-то нужно, зови.

— Стой, стой... — мама прибежала до того, как она закрыла дверь. — Я принесла тебе полотенца, — она положила их на кровать. — Разбери пока вещи. Мы тебя ждём, — сказав это, она вышла из комнаты и закрыла дверь, чтобы оставить дочь одну.

София осмотрелась. Здесь было всё, что составляло её юность: мягкие игрушки, постеры, фотографии. На столе, под стеклом, было несколько открыток с прелестными изображениями далёких мест, которые присылали ей друзья на каникулах.

София разделась, пошла в ванную и приняла душ. Она вытерлась и надела очень удобный плюшевый костюм. А затем присоединилась к своей матери на кухне, где женщина листала какой-то журнал. Когда она увидела, что пришла её дочь, то закрыла его и сложила на нём ладони.

— Как же я рада видеть тебя.

— Я тоже, мама, — София села напротив неё.

Мать с любопытством рассматривала её.

— Чему мы обязаны таким сюрпризом? Всё хорошо? Андреа?

— Всё хорошо, мам. Я просто хотела увидеться с вами.

— Мы так давно не были вместе.

— Да, как минимум год.

— Два, дочь моя, прошло уже два года.

— Серьёзно? Как летит время.

Тогда её мать бросила взгляд в сторону другой комнаты. Из гостиной слышно было включённый телевизор. Она решила, что им нужно немного тишины, поэтому встала и закрыла дверь кухни. Потом, улыбаясь, вновь села напротив неё.

— Так будет спокойней, только женщины, — она взяла её ладони, чтобы показать, как счастлива. И вдруг стала серьёзной. — Точно ничего не случилось, дорогая? — София отрицательно покачала головой. — Ты бы мне сказала?

— Думаю, да.

Она очень хорошо знала свою дочь. И могла быть уверена, что та сказала правду.

Она успокоилась и стала ещё больше радоваться тому, что её дочь здесь.

— Ну, тогда я по-настоящему счастлива, серьёзно.

София улыбнулась.

— Мама, ты сама-то как?

— Хорошо. То тут болит, то там, но это нормально. Твоей матери уже шестьдесят пять лет, помнишь?

— И вы с папой всё также ссоритесь?

— Да, достаточно часто, — она замолчала. — Знаешь, однажды я была готова бросить его.

София промолчала. Этого мама никогда ей не рассказывала, она такого не ожидала. Грация продолжила:

— Я даже не знаю, есть ли смысл рассказывать тебе об этом.

— Как хочешь, мам.

— Когда ты так говоришь, то я начинаю нервничать.

— Ты ведь сама сказала, что, возможно, не стоит...

— Но это просто фигура речи. Ладно, я тебе всё равно расскажу, — она привела в порядок мысли и начала: — Это был красивый, высокий мужчина с тёмными глазами и невероятным запахом… — София аж подпрыгнула. О чём это говорит её мать? Грация заметила её ступор: — Невероятный, значит, он тебе очень нравится, притягивает тебя. Ты женщина, ты уже всё понимаешь, — София всё ещё не верила своим ушам. «Моей матери шестьдесят пять лет, отцу семьдесят шесть, а она рассказывает мне о мужчине с невероятным запахом? Жизнь не перестаёт удивлять». Тогда Грация ей улыбнулась. — И ты знала его.

Это ещё больше поразило Софию.

— Я его знала?

— Да, и я уверена, что он тебе нравился.

— Но я не помню такого, мама. Ты уверена? Это было в Риме или здесь?

— Это было здесь, в Сицилии, летом. Тебе было четыре годика!

София вздохнула.

— А… Значит, больше двадцати лет назад! И как я могла забыть!

— Мы были в парке, и он подошёл, когда я была с тобой и твоим братом, он взял тебя на руки. Обычно ты начинала пинаться, когда тебя брали незнакомцы, тебе это не нравилось, но тогда ты была так спокойна в его руках, что даже рассмеялась; он строил тебе рожицы. Я помню, словно это было вчера, — её мать вздохнула и словно вернулась во времени, чтобы вспомнить некоторые эпизоды: телефонный звонок, его слова, может, момент тайной близости. Затем она вернулась к дочери: — Ты помнишь? Его звали Альфредо, он подарил тебе куклу в красном платье.

София помнила её. Она назвала эту куклу Фьоре, как свою подружку, с которой она недолго ходила в школу, а потом они больше никогда не встречались. А та кукла, в свою очередь, всё ещё была в её комнате.