— Сальво, идём, нам пора домой.

Рядом похожая на него блондинка, держащая мальчика одной рукой, а девочку – другой, с любопытством ожидала ответа.

— Уже иду! А её ты помнишь?

София внимательно рассмотрела девушку.

— Нет...

— С ума сойти, ты ничего не помнишь! Это Габриэлла Филони! Мы поженились, теперь у нас двое детей.

— Ах да, теперь я её узнала. Здорово, я так рада за вас.

Они немного помолчали.

— Ладно, я побегу, Габриэлла ждёт. Ты надолго здесь?

— Нет, я уезжаю завтра. Была очень рада повидаться.

— И я тоже.

С этим он удалился, подошёл к Габриэлле и схватил мальчика на руки. Говорил с женой по дороге к машине. Габриэлла обернулась и снова посмотрела на неё. Скорее всего, они говорили о ней. «Не волнуйся, я не стану больше его целовать, можешь быть спокойна». София рассмеялась и пошла домой.

На следующий день, когда она уже готовилась к отъезду, к ней подошёл отец.

— Точно не хочешь, чтобы я тебя подвёз? Я был бы очень рад.

— Папа, уже слишком поздно, а потом тебе придётся возвращаться сюда одному. Я уже вызвала такси.

— Как хочешь, но пообещай, что скоро снова приедешь.

— Обещаю.

После этих слов они поцеловались. София попрощалась с Маурицио, который приводил в порядок домашний компьютер.

— Этот тоже не работает, сестрёнка, это какая-то эпидемия.

Он попросил маму проводить её на улицу, даже настоял на этом. Они вышли в ворота, но на улице не было ни намёка на такси. Они молчали. София очень надеялась, что машина скоро подъедет. Наконец, Грация сказала:

— Злишься из-за того, что я тебе рассказала?

— Не знаю. Наверное. Я бы предпочла не знать.

— Возможно, у того, о чём я тебе рассказала, были свои причины.

Дочь посмотрела на неё.

— Не думаю, мам. Единственная причина, которую вижу я, – ты сама хотела сделать это. Ты не была счастлива, и это ни к чему не привело.

— Такое случается.

— Но мы сами можем сделать так, чтобы не случалось. Вчера я смотрела с папой телевизор и впервые в жизни не знала, что сказать ему, мне просто хотелось уйти...

— Мне жаль. Но если бы в то утро я не пошла в парк, то всю жизнь прожила бы с этими сомнениями. А теперь я спокойна.

Тут подъехало такси и спасло Софию от этой неловкой ситуации.

— Пока, мам, — она поцеловала её. — Созвонимся.

— Да. Живи на всю катушку. За всё в своей жизни ты заплатишь сама, и сполна.

Софии хотелось многое сказать, но она предпочла промолчать. Такси уехало.

Грация вошла в дом и пошла убираться в комнате Софии. Под столом, в мусорной корзине она нашла куклу Фьоре в красном платье.


28

Автомобиль проехал мимо Церкви Великой Матери и чуть позже остановился у парка Валентино.

Грегорио Савини повернулся к нему.

— Вот, это она.

Он указал на женщину в полосатых брюках. Она была высокой, с каштановыми волосами и прядями посветлей, в ушах – огромные серьги. Она с улыбкой помогала маленькому мальчику на трёхколёсном велосипеде.

— Давай, Николо. Так ты только тормозишь, нужно крутить ногами педальки...

Малыш попробовал снова, но каждый раз, как он ставил ноги на педали, они соскальзывали, и он становился на землю. Мать положила руки ему на плечи, чтобы приободрить.

— Не умеет, не умеет! — рядом с ними возникла хорошенькая светловолосая девчушка и дерзко упёрла руки в бока.

— Грета, не говори так. У тебя ведь тоже не получалось, когда ты была маленькой. Дай брату время!

— Мама, он же дурачок!

— Не говори так.

— Но он ведь такой!

Николо сосредоточился, поставил обе ноги на педали и весь напрягся, чтобы заставить их крутиться быстрее, а его мать шагала всё время рядом.

— Аккуратно... Не торопись.

Но Николо ускорился. Он решительно крутил педали и, наконец, смог поехать по прямой. Мать и дочь побежали позади него. Грета весело смеялась. Тут Николо ошибся с траекторией и упал на газон. Заднее колесо застряло в корнях дерева, и велосипед перевернулся. Николо упал вперёд, вытянув руки и ударившись подбородком о землю.

— Николо! — крикнула мать, спеша ему на помощь, и малыш заплакал.

Тут подбежала и Грета.

— Я ведь говорила, что он дурачок!

Мать помогла Николо встать и проверила, не случилось ли с ним чего серьёзного. У него была только небольшая царапина на правом колене.

— Солнышко, ничего страшного...

Мальчик шмыгал носом. Мать потрепала его тёмные волосы и погладила по щеке, а он кулачком потёр правый глаз. Он уже перестал плакать.

Танкреди поднял стекло и сделал знак Грегорио Савини, который начал читать ему:

— Олимпия Диаманте. Двое детей: шестилетняя Грета и четырёхлетний Николо. Муж изменяет ей уже полтора года. Она об этом узнала полгода назад. Они сильно поссорились, она заставила его уйти, он сделал всё, чтобы остаться, и добился своего. Пообещал, что никогда не станет встречаться с той другой женщиной, но три дня спустя снова был с ней. Девушке двадцать четыре года, она секретарь в его офисе, зовут Саманта, помолвлена с мужчиной из Неаполя, Дженнаро Паэзаньелли, который работал вышибалой в одном заведении на окраине. Ему пришлось переехать в Турин после драки, в которой он ранил знаменитость, и на него завели дело. С девушкой он познакомился здесь, и вот уже два года они поддерживают бурные отношения, — Грегорио поднял глаза от своих бумаг. — Её муж – Франческо Д'Онофрио. Он ходил в твою школу, в Институт Святого Семейства.

Танкреди не отрываясь смотрел на девушку в окне.

— Да, я его помню. Продолжай.

Савини сделал то, о чём его просили:

— На прошлой неделе Олимпия обнаружила, что отношения между Самантой и её мужем продолжаются. У них произошла жестокая ссора, во время которой она порезалась осколком разбитой вазы. На левую руку пришлось наложить несколько швов... — Танкреди стал внимательнее её рассматривать. Тогда он заметил повязку, которая была прикрыта рукавом жакета. Олимпия поднимала велосипед и помогала Николо снова залезть на него. Савини продолжил читать: — Олимпия пошла в офис Леврини, который занимается разводами и разделом имущества, и поговорила с адвокатом Алессандро Винелли. Он объяснил ей всю процедуру, какие шаги она должна предпринять, но на самом деле она всё ещё не приняла решение, — Савини закрыл папку. — Дальше приводятся детали о расходах по дому, о местах, где они проводили отпуск, об их имуществе, а также об отелях, где он встречался с Самантой на протяжении последнего года, — он взял конверт: — Здесь фотографии её мужа с его любовницей.

Танкреди открыл его и посмотрел. Саманта красивая девушка, одетая всегда вызывающе, в туфлях на высоких каблуках, очень коротких маечках, в топах с тигриным принтом или просто очень ярких цветов, с провокационным декольте, а волосы всегда убраны обычными заколками. Также были фотографии, на которых они целовались в парке, в машине, у входа в отель, фотографии, на которых видно, как они раздеваются в отеле и многие другие. Танкреди вернул эти улики в конверт и отложил. Савини молчал.

Танкреди всё смотрел на Олимпию. Она смеялась вместе с детьми. Все трое забрались на карусель, и она с силой крутила центральное колесо, чтобы всё пришло в движение. Когда они стали крутиться, она увеличила скорость. Она играла с детьми, откидывала голову назад и её даже немного укачало, но в конечном счёте было заметно, что она далеко не счастлива. Казалось, что за её смехом и взглядом прячется грусть. Однако было время, когда она была абсолютно другой.


— Не смотри на меня, я стесняюсь.

Олимпия прикрыла грудь, скрестив руки, и наполовину спряталась за дверью. Танкреди стал набирать воду в ванну, пытаясь отрегулировать её, потому что было слишком горячо. Он повернулся к ней и улыбнулся.

— Чего это ты стесняешься? После всего, что мы делали!

Олимпия ударила его по спине.

— Дурак! Это здесь причём? Это совсем другое.

Танкреди притворился, что ему больно.

— Ай, ты меня убить решила, что ли!

— Ага, так я и поверила... Долго ещё? — она окунула руку в воду. — Идеально, идём, пора лезть в ванну…

Олимпия потихоньку погрузилась в воду. Танкреди закрыл кран и, спокойный и совершенно голый, сел напротив неё. Олимпия с хитрой улыбкой высунула ногу из воды; на её колене была пена. Она стала гладить Танкреди ногой по бедру, постепенно возбуждая его. И улыбнулась.

— М-м-м, вот как ты на меня реагируешь.

— Как иначе, — Танкреди был очень возбуждён. Нога Олимпии не собиралась останавливаться. Она всё время медленно двигалась, пока не коснулась его. Танкреди аккуратно встал прямо в ванне и, всё ещё в возбуждении, встал на колени между ног Олимпии, раздвигая их.

— Эй, не торопись...

Танкреди улыбнулся.

— Ага, так и поверил...

— Должен верить, я из-за тебя ударилась об кран.

Они рассмеялись, а он в это время искал точку опоры, чтобы аккуратно лечь на неё. Наконец, у него всё получилось, и он нежно стал раздвигать её бёдра, пока не оказался внутри неё.

— Вот так.

Олимпия крепко держала его, обняв за плечи, мокрая, она уткнулась лицом в его шею и кусала губы, пока он нежно брал её.

— Когда возвращаются твои родители? — спросил Танкреди.

— Они сказали, что будут позже.

— Ты уверена?

— Да... Ещё... Не останавливайся, — Танкреди больше не думал. Они любили друг друга в ванне, раскачиваясь, охваченные страстью, в горячей воде. А затем послышались гудки автомобиля. — О, Боже мой! — Олимпия напряглась. Она немного приподнялась, а он всё продолжал двигаться над ней. — Тише, — она сосредоточилась, чтобы услышать любой возможный звук. Вдруг шторка приподнялась. — Это наш гараж. Предки. Вернулись.